Тут же вспомнилось, что вещей у меня нет, и от этого совсем тошно стало. Как-то глобально мне не везет, будто сглазил кто-то.
Но это были только цветочки! Ягодок я накушалась через полчаса, когда закончились пары и в комнате объявились девчонки.
Это была мощная коллективная истерика, в ходе которой я узнала, что лучше прыгнуть с какого-то великого моста, чем делить комнату со мной. Я не пыталась выяснить подробности такой реакции, зато поняла главное — проблема в том, что я из другого мира. И хотя было не очень понятно и очень-очень неприятно, вдруг поймала себя на мысли: а ведь это здорово! Если меня так сильно не любят, то, может, обратно отправят? Домой?
А почему нет? Зачем этим магам создавать лишнюю напряженность в коллективе?
Только мечтам моим сбыться было не суждено, ибо комендант, покричав и потопав ногами на истеричных девиц, нашел другое решение.
— Пойдемте, Даша, — мрачно бросил он и направился к лестнице.
Чувствуя себя слишком усталой для споров, я покорно кивнула и пошла следом за комендантом. В конце концов, Глория, слава богу, по-прежнему рядом находилась, а она создавала впечатление человека разумного и придавала уверенности.
На этот раз мы поднялись на самый верх башни. Я огляделась, пытаясь понять, какую из дверей мужчина откроет теперь и почему он так кривится. Но комендант повел еще дальше, в самый конец недлинного коридора. Там оказалась еще одна лестница — маленькая и крутая. А взобравшись по ней, мы остановились у старой резной двери. Ее-то комендант и открыл.
— Это что? — уже предчувствуя грандиозную подставу, пробормотала я.
— Понимаете, Даша, в этом году у нас большой поток студентов, и это единственная альтернатива, которую я могу вам предложить.
Мужчина отстранился, приглашая меня внутрь. Ну я и вошла. Просто чтобы подтвердить свои подозрения. И не ошиблась, хотя до последнего все-таки надеялась, что будет лучше. То, что открылось моим глазам… это был настоящий ужас!
Чердак. Огромный, жутко грязный, заваленный хламом и затянутый паутиной! И тут мне предлагают жить?
— Вы в своем уме? — тихо спросила я.
— У нас на самом деле нет других помещений, — ответил комендант грустно.
Все. Мое терпение кончилось! Я круто развернулась и прорычала:
— Проводите меня к ректору. Немедленно!
— Дарья Андреевна, извините, но тут ничего не поделаешь, — выслушав рассказ коменданта и Глории, развел ректор руками. — Я, конечно, могу повлиять на девочек, но вам оно надо? Вы сможете жить в такой атмосфере?
— Конечно, не смогу! — прошипела я.
— Значит, придется воспользоваться предложением нашего уважаемого Вирселя. — Старик кивнул на коменданта. — Потому что других мест в общежитии огненного факультета нет, а заселить вас в общежитие другого факультета мы не имеем права. Особенности магии, знаете ли…
— Да какие, к черту, особенности? — перебила я. — Вы вообще понимаете, что говорите?
Ректор удивленно поднял брови, а я уперлась ладонями в его стол, наклонилась и зашипела:
— Господин ректор, вы вытащили меня из родного мира, притащили в эту чертову академию и понарассказывали сказок о том, что вашему миру очень нужны маги! Допустим, я поверила. Допустим, я прониклась и согласна учиться у вас, но что дальше? Вы даже не можете заселить меня в общежитие. Вы хотите запихнуть меня на пыльный, заваленный хламом чердак!
— Дарья Андреевна, — протянул старик миролюбиво. — Не заводитесь. Вопрос пыли решается с помощью обыкновенной уборки, а хлам…
Договорить он не смог, потому что у одной попаданки окончательно сдали нервы.
— Да идите вы знаете куда?! Я не буду жить на чердаке! Я не буду учиться в вашей академии! И магия ваша, вместе с вашим миром мне до лампочки! Или вы немедленно возвращаете меня домой, или…
— Или что? — спросил ректор жестко. От того милого старика, который говорил со мной минуту назад, и следа не осталось. — Что вы сделаете, Дарья Андреевна?
— Я… я…
Я не сдулась, и злость моя никуда не делась, но ответить было нечего. Можно пообещать, что в асфальт закатаю, но глупо грозить тем, чего выполнить не в состоянии. Ведь я и в самом деле ничего не могу, только кричать и беситься.
— Оставьте нас, — сказал ректор Глории и Вирселю. А когда они вышли, смерил меня жутковатым взглядом и процедил: — Даша, если вы до сих пор не поняли, то я повторю, но повторю в последний раз. Нравится вам или нет, но учиться в Академии Стихий вы будете. Если у вас получится приручить данный вам природой дар — хорошо. Не получится… тогда извините.
В голосе старика звучал лед. Я не собиралась отступать или сдаваться, но по спине побежали мурашки. И последняя фраза мне очень не понравилась.
— На что вы намекаете?
— Я не намекаю, а говорю прямым текстом. Если у вас не получится, то мы будем вынуждены перевести вас в другое, куда менее приятное учебное заведение.
Еще хуже? А такое вообще бывает?
— А если опять ничего не выйдет, то… знаете, мы, конечно, попробуем вернуть вас домой, но переход из этого мира гораздо сложней, чем переход из вашего. Никто не даст гарантий, что вы выживете.
Я открыла рот, но сказать ничего не смогла. Просто онемела от такого заявления.
— Еще вопросы?
Вопросов не было. Ничего не было. На меня вообще вдруг апатия накатила. Зато я очень четко поняла, что выход из этой ситуации все-таки есть: нужно кровь из носу, но освоить магию. Только тогда я смогу поставить этих уродов на место. А еще, если я овладею даром, о котором столько говорили, то смогу сама, без всякой помощи, вернуться домой, к нормальной человеческой жизни.
— Ну, если вопросов нет, то вы свободны, Дарья Андреевна, — сказал ректор.
Я скривилась, развернулась и пошла прочь.
Все, это война.
Ночь я провела на жестком матрасе, вдыхая пыль и вздрагивая от многочисленных шорохов и скрипов. Матрас, к слову сказать, лежал прямо на полу, потому что с кроватью были проблемы — ее просто не смогли поднять по узкой чердачной лестнице.
Мне было плохо и страшно как никогда в жизни. Отдельная тема — желудок. Порой его голодное бурчание перекрывало все звуки, выдергивая меня из неспокойного сна. Все-таки зря я отказалась идти на ужин: объявленная голодовка не принесла никакой пользы, одни проблемы.
Проснулась я от того же голода и приглушенного солнечного света, который лился сквозь грязные окна. Все тело болело, во рту было сухо, в глаза как будто песка насыпали. В общем, это оказалось вне сомнения самое отвратительное пробуждение из всех, какие только можно представить. В голове бился один единственный вопрос: «Зачем им это нужно? Зачем?»
