– Да ты не пугайся, – успокаивающим тоном сказал Михайлов. – Здесь половина населения с ним живет. Мы тебя сначала вылечили, потом привили от всех местных зараз, а потом на эльфийских транквилизаторах держали, чтобы снять болевые ощущения. Без транков ты бы раньше в сознание пришел.
Дверь снова скрипнула, и возникла медсестра Геля с подносом. На нем стояли стакан чая и блюдце с горкой сахарных плюшек.
– Для нашего героя все самое горячее и свежее.
Геле недавно исполнилось тридцать. В человеческом мире ее ждал муж, крепко ушибленный идеей повышения рождаемости, и пятеро детей. Скорее всего, она скрывалась на Новом Шагоране от очередной беременности. Впрочем, скромницей Геля не слыла, однако была помешана на безопасном сексе. На стопроцентно безопасном. За глаза ее звали Гелька Три Резинки. Среди наемников о ней ходили легенды.
– Ну уж и герой… – смутился я и помимо воли снова напряг ягодицы.
– Ладно, ты подкрепись, полезно, – строго заметил Михайлов. – Скоро выпишем, а пока спи, ешь, смотри магический шар и газеты читай. Вот, есть всего лишь двухмесячной давности «Московский комсомолец». Или тебе местную прессу притащить? Только она вся на эльфийском.
– А посетителей можно?
– Не до тебя сейчас, соколик, – помрачнел майор. – Племена таха рвутся в город. Дежурства постоянные… Так что не обижайся, если никто тебя не навестит.
* * *
Выписывать меня не спешили. Доктору что-то не понравилось в моих зрачках – по его словам, последствия комплексной прививки еще давали себя знать. Я уже готов был спятить от тоски, когда в палату подселили еще одного страдальца. Это был вертлявый субъект неопределенных возраста, национальности и рода занятий. Не кадровый военный точно. Звали его Алекс, по-русски, по-английски и по-эльфийски он разговаривал одинаково свободно, лишь с каким-то пришепетывающим акцентом.
В больничку Алекс загремел со «сложной формой биологического ожога». Проще говоря, умудрился влезть в ядовитые кустарники. Вследствие этого рожа у него напоминала комок заплесневелого теста с тремя ямками. Две узенькие – глаза, одна пошире – рот. От носа виднелся только облезлый кончик. Руки походили на пару батонов колбасы – их сплошь покрывала розоватая противоожоговая масса в тугой пленке. Тело и ноги практически не пострадали, защитил плотный комбинезон и крепкие ботинки.
Алекс оказался общительным парнем. Даже чересчур. Все время, которое не проводил в гнезде регенерации (отличное эльфийское изобретение), он болтал. С азартом и о чем попало. О политике и музыке, о девушках и рыбалке, о карточных играх и катании на лыжах. Об оружии, о клонированных эльфами динозаврах, о гомункулусах и сексе гомункулусов с динозаврами и оружием. Причем перескакивал с одной темы на другую легко, будто блоха – с собаки на собаку.
Слушать его было интересно, но дольше двух часов подряд утомительно. К счастью, днем процедуры по приведению Алекса в человеческий вид повторялись часто, а вечером я успевал заснуть под негромкий говор товарища по несчастью.
О причинах, по которым его занесло в ядовитые заросли, Алекс стойко молчал, но однажды разговорился-таки. Подозреваю, что ему в тот день вкатили чрезмерную дозу обезболивающего.
Оказывается, Алекс участвовал в экспедиции, искавшей в джунглях следы древней цивилизации магов. Слухи о том, что еще во время первой волны колонизации в окрестностях нынешнего Ксакбурра видели развалины черного замка, ходили давно. Правда, фактов, свидетельствующих о правдивости рассказов, не было. А очевидцы, если и имелись, давно умерли. Да и вообще, лезть в джунгли, наполненные хищниками, змеями и одичавшими гоблинскими племенами, желающих не находилось. Но в последний год то там, то сям начали всплывать странные вещицы, изготовленные точно не человеческими, не эльфийскими и не гремлинскими руками. Исчезали они так же быстро и таинственно, как появлялись. Скорей всего, контрабандным путем утекали за пределы Нового Шагорана.
Экспедицию, в которой участвовал Алекс, организовал какой-то влиятельный эльф. Состояла она наполовину из чародеев, наполовину из орков-наемников. Плюс двое проводников-гоблинов, один из клана таха, другой – из киафу. Вообще-то таха и киафу смертельно враждовали, но ради обещанного золота проводники были готовы забыть о вражде и любить друг друга, как единоутробные братья. Алекс состоял при экспедиции поваром.
Больше месяца группа бродила по джунглям, не находя даже малейших следов древних магов, зато навлекая множество приключений на свои бедовые головы. Проводники начали ссориться. Наемники укоряли колдунов в неприспособленности к странствиям, те наемников – в полной бесполезности и адской прожорливости. Все вместе проклинали климат, вонючую воду и насекомых. Начальник экспедиции, видя, что дело идет к бунту, приказал поворачивать домой.
Тут-то они и наткнулись на искомое. По чистой случайности – буквально уперлись носом в искореженные, покрытые чешуйками лилового нагара металлические и каменные конструкции. Растительность так плотно затянула развалины замка, что можно было пройти в десяти метрах от него и ничего не увидеть. Да и вблизи форма и даже точные размеры строения оставались загадкой. Было лишь ясно, что оно перенесло страшный пожар, что оно огромно и частично погружено в почву.
Колдуны воспрянули духом, наемники вновь заговорили о яхтах, которые купят на заработанные деньги, и женщинах, которых приманят теми же деньгами. И только проводники выказали единодушную суеверность. Из их трусливого лепета можно было понять, что кто-то ужасный обязательно накажет всех прикоснувшихся к «старинному железу». Разумеется, эту чушь никто слушать не стал, а чтобы гоблины не сбежали, их привязали прочными веревками к толстой пальме.
То, что предупреждение проводников – чистая правда, выяснилось уже к вечеру. В сумерках от развалин вдруг отделились не то механизмы, не то организмы – будто кишечнополостные отпочковались. Отделились и стремительно двинулись к людям. Были они, пожалуй, человекообразными – это единственное, что успел рассмотреть Алекс.
Первыми жертвами порождений замка стали проводники. Они в мгновение ока были разорваны на клочки. Затем пришел черед наемников, которые отважно открыли по монстрам огонь. Но жутких созданий не брали ни высокотемпературные плевки магических жезлов, ни пули запрещенных на Новом Шагоране автоматов. Дальнейшее осталось для Алекса тайной. Он так припустил сквозь джунгли, что ветер в ушах засвистел. Хотя, возможно, это были выстрелы древнего оружия, посланные ему вслед.
Он бежал всю ночь и остановился, только влетев в непроницаемое переплетение скользких ветвей и листьев. Это оказались ядовитые кустарники. С трудом, преодолевая дикую боль, Алекс выбрался из едкой западни и потерял сознание. Очнулся в лодке. Его подобрали гоблины таха из племени Потрясающего Пальмы, когда он полз по берегу Касаши, завывая, будто рожающая самка гиппопотама. Потом Алекса много раз передавали с рук на руки, шумно торгуясь. Кажется, собирались за него выручить приличные деньги у «остроухих обезьян» из Ксакбурра. Так оно, в общем, и получилось – в эльфийской миссии последние владельцы бедолаги получили за него десятка два полновесных золотых кордоб.
