Ознакомительная версия.
– с неприятной ясностью вспомнил Буслаев.
«Клинок – это, конечно, мой меч. Вдруг здесь говорится о том, что я убью Даф?» – подумал он.
Глава вторая.
ПЛЕМЯННИЦА ПРАМАТЕРИ ЕВЫ
Истинное счастье состоит в том, чтобы не реагировать на настроения извне. Ни на вопли, ни на профессиональную истерию, ни на непонятные желания непонятных людей. Сохранять огонек, как сохраняет его свеча, закрытая стеклом от пронизывающего ветра. С другой стороны, такое счастье сродни счастью тихого сумасшедшего в палате для буйных.
Инструкция стражей света № XXI
– Ну, как твои дела? У тебя, конечно, все плохо? – спросил Эдя, едва сестра, буксировавшая тяжелый чемодан на колесиках, вошла в квартиру.
Не потрудившись закрыть дверь, Зозо стряхнула с ног туфли, упавшие где попало, как неуправляемые реактивные снаряды, и мрачная, точно экстракт ночи из магического магазина, молча прошла на кухню. Эдя последовал за ней. Зозо взяла с подставки электрический чайник, побултыхала, проверяя, не пустой ли он, и стала пить холодную воду.
Я тоже обожаю накипь. В ней много тяжелых металлов, столь необходимых хрупкому организму для естественного и сбалансированного старения! – одобрил Хаврон, заметив, что сестра брезгливо счищает что-то пальцами с кончика языка.
По-прежнему не произнося ни звука, Зозо швырнула в брата чайником, который Эдя поймал с ловкостью человека, у которого нет (и никогда не будет) лишних денег. Зозо села на стул и, ссутулившись, уронила руки на колени. Ее взгляд несфокусированно уперся в кафель над раковиной. На кафеле повисли в пространстве унылые фрейдовские морковки. Эдя подумал, что Зозо выглядит как человек, едва дотащившийся домой на ослабевающих батарейках, которые теперь окончательно разрядились.
Хаврон некоторое время созерцал сестру, а затем выдал:
– Не очень-то ты похожа на человека, который только что вернулся из Египта. Где загар? Где восторг? Где разбитые сердца? Где пирамиды в глазах?
– Там в чемодане есть сувенирная пирамида за два евро. Можешь взять ее и подавиться, – едва разжимая губы, сказала Зозо.
– Оставь свои фантазии для доктора! – хладнокровно посоветовал Эдя. – Я не хочу давиться пирамидой за два евро. Я хочу знать: кого мне подсунули взамен моей сестры? Ругачую мумию Тутанхамонихи?
– Отвали!
– Не груби! Я же из лучших побуждений. Мужа, как я понимаю, снова нет? Прынц на белом коне был раздавлен рейсовым автобусом по дороге к загсу?
Зозо посмотрела на брата с дзотным прищуром. Ее организм поспешно встряхивал и заряжал батарейки для семейной разборки.
– Не лезь в бабьи дела, ты, зацикленный озабоченный циник! – сказала она с презрением.
– Да запросто не буду лезть! – легко согласился Эдя. – А ты не живи со мной в однокомнатной квартире! Думаешь, мне не надоели телефонные разговоры по ночам и слезы в ванной комнате? Ванная нужна, чтобы чистить зубы. Плакать надо в... хм... ну не знаю... в каком-нибудь другом специально отведенном месте.
– Хаврон! Ты сволочь! Ты развиваешь во мне неуверенность. Программируешь на неудачи! – убежденно заявила Зозо.
– Да уж, – сказал Эдя. – Скажи еще, что у меня черный рот.
– У тебя черный рот!
– И я всегда был дураком... – подсказал Эдя.
– И ты всегда был дураком! И кабаном, и хряком! – подумав, добавила Зозо, знавшая болевые точки брата. В конце концов, как еще могли дразнить в школе Эдичку со свинской фамилией?
Эдя, в котором всколыхнули болезненную, всю жизнь не зарастающую детскую обиду, стал искать, к чему бы ему придраться.
– А вот это уже лишнее! Можно подумать, сама ты не Хаврон!
– Я Буслаева, Эдичка! Красивая такая русская фамилия с новгородским уклоном. Могу паспорт показать. Никаких Хавронов я знать не знаю, ведать не ведаю; – сказала Зозо, порываясь и в самом деле показывать паспорт.
Однако Хаврон от рассматривания паспорта отказался, заметив вскользь, что паспорт опытному человеку подделать – это два часа работы.
– Повезло же с такой сестричкой! – заявил он.
– Кто тебе сказал, что я твоя сестра? Твои родные сестрички – тупость, глупость и нелепость! Я же твоя совесть! – гневно одернула его Зозо.
Хаврон с тревогой посмотрел на нее, покрутил пальцем у виска и отошел от греха подальше. Зозо мало-помалу оттаяла. Проскучав на стуле минут десять, она вновь ощутила себя бодрой. Энергетические батарейки подзарядились.
– Эдь, иди сюда! Знаешь, как звали одного мужика, с которым мы сидели за столиком? Диего Витальевич! Нарочно не придумаешь! – вспомнила Зозо.
– Почему? Нарочно как раз очень даже придумаешь, – из упрямства не согласился Хаврон.
Зозо пожала плечами и отправилась в комнату разбирать чемодан. Эдя, утративший было к сестре интерес, мгновенно вновь обрел его и протянул загребущие ручки к сувенирам. Купленного специально для него кожаного верблюда, набитого песком, Эдя потрогал за ногу, но не оценил и посоветовал оставить Мефодию. Зато он сразу запал на две безразмерные майки с пляжным рисунком.
– Зозо, тебя надо срочно расхомячить! Женщине вредно иметь слишком много собственности! – заявил он, решительно забирая их.
Зозо безропотно уступила, однако когда обнаглевший братец потянулся к деревянному кинжалу из красного дерева для разрезания бумаг, она шлепнула его по руке.
– Брысь отседа! Это не тебе! – А кому тогда?
– Тесову.
– Какому Тесову?
– Георгию Даниловичу, – сказала Зозо с вызовом.
Хаврон старательно поскреб по сусекам памяти и наскреб-таки – нет-нет, не колобка – а румяное радостное существо в махровом свитере.
– Погоди-ка! Это не тот писатель в стиле «Упавшие с моста разбойники тонули и кричали „SOS“?
– Нет, не он! – быстро отреклась Зозо.
– Ну как же! Он еще читает лекции в педунивере, а в свободное время детективы переводит? Ну типа: «Я мстю, и мстя моя страшна! – сказал мистер Гадкинс, закладывая бомбу в детский горшок».
Зозо нахмурилась, оберегая от брата очередную свою иллюзию.
– А ты не завидуй! Сам небось даже фантик от шоколадки перевести не смог бы...
Пуля пролетела мимо цели. Хаврон не был честолюбив.
– А еще у твоего кадра в ушах были ватки! – добавил он, подумав.
– Как ты разнюхал? Разве вы знакомы? – расстроилась Зозо. Такой подробности она, признаться, не углядела.
– Ну как же! Ты еще приглашала его икеевскую табуретку скручивать... Ну ту, которую сама накануне раскрутила. Ах-ах, я вся такая беспомощная, такая тютя! Жаль, я ему не сказал, что ты даже башенный кран можешь починить вилкой.
– Только попробуй вякнуть. И вообще что за дурацкая привычка сидеть по вечерам дома? – огрызнулась Зозо. – А переводами он занимается от безысходности, для хлеба. На самом деле он филолог, Пушкиным занимается. А в душе он поэт.
Ознакомительная версия.
