Я покачал головой и открыл шкатулку. Серебряное кольцо с рубином, рубиновая капля подвеска и такая же сережка. Это уже был подарок матери.
Металл прохладой лег на кожу и согрелся. Из-под распахнутого воротника показалась морда Таро. Черный любопытный взгляд и татуировка замерла.
Я усмехнулся… выпендрежник. И шагнул в вихрь портала.
Замок встретил меня тишиной. Я несколько мгновений стоял в холе, а потом на лестнице появилась она.
Леди Жадеит, Повелительница Снов и Теней. Золотые волосы уложены в небрежную шаловливую прическу, несколько непокорных локонов выбились и теперь падали на шею и плечи. Узкое лицо, проницательно синие глаза и точеная фигура, которую подчеркивал алый шелк платья. Демонесса, от которой сходили с ума одни из самых закаленных и циничных демонов в Империи и за её пределами. Моя мать.
— Ян, — её голос — глубокое контральто. — Ты не забыл дорогу домой.
Я улыбнулся:
— Никогда, мама. Особенно когда мне нужна твоя помощь.
Она рассмеялась, чуть вздергивая подбородок, смех выплескивался из её горла, словно фонтанчиком. Чем-то она напомнила мне Лорда Максимилиана в это момент.
— Ах, сын, — она спустилась ко мне и обняла. — Ты который раз проделываешь это. Видишь, сегодня я даже почти была готова.
Я уткнулся в её плечо, вдыхая знакомый запах:
— Такой уж у тебя сын, мама.
— Я слышала, тебе предстоит бой?
— Да, и император во мне сомневается.
Её длинные пальцы пригладили мои волосы:
— Сурану стоит подпустить вас поближе. За столько лет он все ещё не научился доверять своим лордам? И не знает их скрытые возможности? Достойно сожаления.
Я вздохнул:
— Мы друг другу-то не доверяем.
Она чуть отстранилась и покачала головой:
— Ян, мальчик мой, ты сам никого не подпускаешь к себе. Уж я-то знаю. Я, может, и живу отшельницей, забросив двор и интриги, однако Сны и Тени многое мне рассказывают. Леди Каина и Лорд Хилар. Они прикроют спины друг друга. Лорд Максимилиан всегда может рассчитывать на их поддержку. Но ни один из них даже не подумает по доброй воле помочь тебе. Или императору, разве что Хилар. Но у него свои цели, я знаю. Я сама помогала ему еще ребенком проникнуть в родовые сны его отца и деда.
Ян… они совсем не знают тебя… даже Каина не понимает, кем ты стал в итоге. Для неё ты все тот же немного безумный, необычайно талантливый ровесник и старый друг, который сам отказался от её помощи.
Я смотрел на нее, и кусочки мозаики складывались в общую картину. Мы редко говорили с ней обо мне и моей службе, но нам никто не запрещал обдумывать это.
Склонив голову, признал поражение. Все эти годы я предпочитал деловые отношения со своими коллегами каким-либо другим. Это правда.
— Мама…
— Тсс, — она приложила палец к моим губам. — Мы оба знаем, что и они не сделали ни одного движения в твою сторону. Чья здесь вина — неважно. Тебя могут убить через три дня, и уже поздно говорить об этом.
— Вы очень мудры, Леди Жадеит, — склонился я в поклоне.
— Иначе бы не заставила двор императора забыть о моем существовании, — фыркнула она. — Все могут припомнить легенды о великолепном дипломате, но мало кто помнит, что я ещё частично жива… Это было трудно, но я сама создала этот сон обо мне и я горжусь им. Моя лучшая работа… — Она хитро прищурилась. — После тебя конечно.
— Поэтому я и пришел, — тихо вздохнул я. — Ты единственная, кто смог побывать на Крине. И я помню, что мою спину есть, кому прикрыть.
Она улыбнулась:
— Ты прихватил доклады шпионов по кринитам, с которыми, возможно, придется сражаться?
— Да.
— Тогда пойдем есть торт, пить чай и… слушать мудрую старую демонессу. Кстати, мне приятно, что ты надел мои украшения… Я когда-то привезла их с Крина.
И она тихо рассмеялась.
4.
За всю жизнь у меня выработалась только одна основная аллергия. На предательство. Этого я просто не выносил. У меня начинались головные боли, приступы бешенства и прочие прелести. В замке, где я вырос, об этом знали все, так как первое предательство, с которым я столкнулся, произошло именно в те времена, когда я ещё не принял решения покинуть родные стены. Тогда я просто сломал предателю шею. Правда, это было довольно болезненно для меня, так как этого предателя я любил. Если демоны вообще могут любить.
Я облизнул внезапно пересохшие губы. Меня всего трясло. Яд медленно выходил из моих жил.
— Господин? — бес, смотрящий на меня, выглядел встревоженным.
— Все в порядке, — я сплюнул кровь. — Продолжайте.
Он поклонился и повернулся к операционному столу, где лежало обнаженное тело Марцела. Я усмехнулся. Этот низший стал завсегдатаем моей лаборатории.
Всего лишь трое суток назад я уложил его на этот стол. А пару часов назад…
Я смотрел на склонившегося передо мной низшего.
— Марцел? Как ты себя чувствуешь?
— Великолепно, мой господин.
Он лгал. Я поморщился. Нельзя было ожидать от него чего-то иного. Он боялся меня. Боялся намного больше, чем когда танцевал со мной.
— Ты лжешь, — я вздохнул. — Я предпочел бы, что бы ты этого не делал.
— Хорошо, мой господин, — он так и не поднял глаз.
Я нахмурился. А вот это уже хуже. Совсем не то, на что я рассчитывал. Этот бес был совершенен, амбициозен, невероятно умен и очень гибок в адаптации. Он легко и быстро учился.
Но я поторопился с ним, так как из-за кринитов пришлось проводить эксперимент с устрашающей скоростью.
Я подошел к коленопреклоненному бесу и схватил его за подбородок, вынуждая поднять на меня глаза.
— Ты обладаешь великолепным, усовершенствованным телом. Твои реакции ускорились в десятки раз. Ты способен анализировать поступающую информацию фактически мгновенно. Все твои рецепторы так же подверглись изменению. Змеиная форма теперь усовершенствована, ты можешь контролировать воздействие и дозировку яда. И ещё парочка мелочей.
На дне его глаз я увидел ужас и… унижение. Я не мог ошибиться.
— Ты чем-то недоволен, низший? — я почти приблизил его лицо к своему.
И тут его левая рука со сверхъестественной скоростью рванула вверх, и острые когти проникли сквозь ткань кителя, пробили кожу и глубоко вонзились в мое предплечье.
Глаза с вертикальными зрачками вспыхнули торжеством.
Я улыбнулся:
— Так ты все же не безнадежен.
Это, наверное, все же было сродни предательству. Но не совсем. Ведь я получил то, что хотел. Я смотрел на тело на столе и чувствовал, как безудержная улыбка почти разрывает сомкнутые губы.
Он не сломался! Мало того, он преодолел блок повиновения, он атаковал своего господина. Дикая кровь, которую мы усилили в его жилах, стала доминирующей. Сейчас мои ассистенты трудились над ним снова, чтобы убрать все лишние блоки. Они не были ему нужны.
