Ознакомительная версия.
Под золотистое эльфийское вино разговор пошел легче. У обеих многое накопилось, многое хотелось рассказать. Поделиться, как раньше, страхами и сомнениями, а у нас и того и другого было в достатке. Вилья, решившись на свадьбу с Ританом, места себе не находила, то вспоминая, как выдавали замуж старших двоюродных сестер, и едва ли не бросаясь к сумке с немногочисленными пожитками, чтобы удрать на ночь глядя, то начинала перебирать наряды и вздыхать о грядущих после венчания событиях. Честно говоря, я ее понимала и даже думать не хотела, что будет, если и я решусь на брак.
А я… А что я могла сказать? Что у меня есть неделя свободы, когда можно забыть про тяжесть почти невесомого королевского венца и про обязательства, которые не дают мне покоя? Что могу смотреть в глаза Данте так, как мне хочется, не обращая внимания на тех, кто может оказаться рядом?
Солнце постепенно закатилось, Серебряный Лес погрузился в сумерки, и только в нашей горнице горел добрый десяток ярких магических огней, то и дело слышались взрывы смеха, да и народу прибавилось. Началось все с заглянувшей на огонек златокудрой дриады, знакомой с Вильей еще с тех времен, когда она жила в Столен Граде, а закончилось тем, что я обнаружила себя сидящей в компании довольно нетрезвых дриад и эльфов. Как назло, в заначке у Ревилиэль вино еще не перевелось, и хоть айраниты пьянеют гораздо менее охотно, чем люди или эльфы, но ноги меня уже почти не держали. Кажется, я вела долгий философский диспут с невесть как затесавшимся на девичник Аранвейном, после чего резко встала из-за стола, едва не перевернув оный, и по стеночке добралась до выхода.
Свежий ночной ветер опьянил меня сильнее, чем только что выпитое травяное вино, поэтому я не сразу обнаружила, что на резном крыльце сижу не одна, а доверчиво уткнувшись лицом в чью-то жесткую кожаную куртку, пахнущую пряной осенней горечью опавших листьев, дымом костра и почему-то вересковым медом. Сообразив же, попробовала отстраниться, но взгляд выхватил в сгущающихся сумерках черты узкого волевого лица, пряди волос, выбившиеся из хвоста и занавесившие левую щеку, и глаза, еле заметно сверкавшие серебром искорок в ответ звездному небу.
Он тоже заливал сегодня свою непонятную доселе, почти звериную тоску, от которой мне иногда хотелось оборотиться волком и убежать в лес наперегонки с ночным ветром, воя на бездушно-холодную луну. Тоже хотел сегодня забыть о чем-то своем, несбывшемся, что кололо душу льдистой, не дающей покоя занозой. Но сейчас он просто сидел рядом, держа меня в объятиях. Крепко.
Так, как держат драгоценность, что в любой момент могут вырвать из рук, оставив ни с чем.
Или свое счастье…
Утро накрыло меня золотистым снопом теплых солнечных лучей, заставляя морщиться и зарываться лицом в подушку в стремлении урвать у наступающего дня еще несколько минут сна. Голова после вчерашней гулянки гудела, как рой рассерженных шмелей, виски отзывались резкой колющей болью на каждую попытку пошевелиться, а память «радовала» мутным туманом, застилающим события прошедшей ночи. Последнее, что я помнила, – это то, как я пытаюсь не заснуть на плече Данте, сидя с ним в обнимку на крыльце дома, где проходило предсвадебное веселье с тягучими «прощальными» песнями. Все остальное вспоминалось с большим трудом. Впрочем, как я и подозревала, напиться вчера до стадии «А что вчера было?!» мне не удалось, хоть я и старалась, как могла. Видимо, во всем виновата повышенная устойчивость организма айранита к хмелю, или же было просто мало выпивки.
Я потянулась, и рука моя задела кого-то, лежащего рядом со мной, причем этот кто-то, стоило мне только привстать, моментально сгреб меня в охапку, прижимая к груди, жар которой ощущался даже сквозь тоненький лен нижней рубашки. Негромко пискнув, я попыталась высвободиться и заодно разглядеть, с кем же меня угораздило проснуться поутру.
Впрочем, могла бы и не сомневаться – аватар уже садился на скомканных простынях, держась за голову и все еще слабо соображая, что тут происходит. А я медленно впадала в тихую истерику, и только похмелье не позволило мне сначала взвыть в голос, соскочить с кровати и уж потом разбираться, что к чему. Да и память, как назло, не подкидывала ничего, кроме относительно приличных воспоминаний, что ни на шаг не приблизило меня к пониманию произошедшего накануне.
– Еваника? – тихо, почти со священным ужасом в темных глазах пробормотал Данте, глядя на меня, как на привидение, и ожесточенно растирая виски.
– Нет, призрак твоей давно почившей бабушки, – буркнула я, слезая с кровати и начиная рыться в своей походной сумке, которую кто-то приволок в комнату. Ведь обязан там быть настой от похмелья, не может не быть!
– Что я наделал… – простонал аватар у меня за спиной, имея в виду не то поруганную честь королевы, не то собственное поведение.
Я только вздохнула, шаря в недрах сумки в поисках вожделенной бутылочки. Наконец шершавое стекло оказалось в моих пальцах, и я, хлебнув настоя, прислушалась к себе. Головная боль уходила вместе с разбитым состоянием, на ее место возвращались бодрость и неистребимый оптимизм, твердящий, что хуже может быть всегда. Может, однозначно может. На протрезвевшую голову я вспомнила заклинание диагностики физического состояния, а применив – успокоилась и одновременно огорчилась.
– Ничего ты не наделал, – ответила я, садясь на краешек кровати и протягивая Данте бутылочку с настоем. Тот, не задумываясь, сделал глоток, настороженно глядя мне в глаза. Я вздохнула и уточнила: – У нас ничего не было. Мы просто спали рядом. И все.
– Может, и зря. – Он осторожно погладил подушечкой большого пальца мою ладонь.
– Может. Только в таком случае хотелось бы помнить все до мелочей, а не гадать, было али нет, узнавая правду только с помощью магии, – пожала плечами я, не торопясь убирать руку и скользя взглядом по его лицу. Оказавшись вдали от Андариона, где Данте приходилось быть Ведущим Крыла, не ставящего ничего превыше долга, он снова становился самим собой. Словно отпускала душу звериная тоска и не нужно было больше прятаться за равнодушием стального шлема-маски.
– Ты же знаешь…
– Знаю.
Разговор без слов – только долгий взгляд душа в душу, теплое прикосновение его руки к моей и рвущее на части ощущение свободы. Пусть кратковременной, но принадлежащей только нам. И неизвестно, чем бы все закончилось, если бы дверь не отворилась и на пороге не возникла Ревилиэль со стопкой чистой одежды.
– Ев, у тебя нигде не завалялось средство от… Ой. – Полуэльфийка так и замерла с приоткрытым от удивления ртом, переводя взгляд с меня на Данте и обратно. – Ну вы даете…
Ознакомительная версия.
