— Ну что ж, — обескуражено вымолвил я, теряя остатки гнева. — Перышко я все-таки сдвинул.
Завтракали в гробовом молчании. Я с упоением разрывал зубами восхитительную куриную лапку. Редко мне удавалось зажарить ее так, как люблю — с хрустящей корочкой и чуть сыроватую у кости. Такую, что б розоватый сок стекал по подбородку. В этот раз удалось. И пусть говорят, что курица грязная птица, что вредно ее недожаривать, что сальмонелла… Плевать. Я люблю чуть недожаренную, и буду любить.
Грязнуля старательно трудился над второй ножкой. Даже поуркивал. Если я правильно его понял, то он полностью разделял мои вкусы относительно курицы. Что ж, хорошо если так — китикетом его кормить никаких денег не хватит.
Закончили мы одновременно. Запив последний кусок холодным чаем, я сыто откинулся на спинку стула. Выковыривая ногтем застрявшие меж зубов волоконца мяса, задумчиво посмотрел на Грязнулю. Перехватив взгляд, кот прервал умывание.
— Ну, ты даешь! — Это были его первые слова после того, как журнальный столик совершил свой эпохальный перелет через комнату. — Коли так дальше пойдет, ты всю квартиру разгромишь. Теперь хошь не хошь, а учись за своим настроением следить. Да и за словами…
— А что со словами? — Не понял я.
— Да то, — вздохнул кот, — что теперь твои пожелания приятные и неприятные могут начать сбываться. Скажешь в сердцах «что б ты сдох»…
Услышав, что он сказал, я с трудом удержался от падения со стула.
— Ты имеешь в виду…
— Угу. Скажешь-то в сердцах, не подумав, а оно так и обернется. По правде сказать, так у многих выходит. Про таких людей говорят — дурной глаз. Только у тебя все во сто крат хужее.
— Почему это?
— Потому, что у большинства огонек Рода угас почти. Сила не та. Пожелают сдохнуть, а получится насморк… А у тебя силенок хватит не только на насморк.
Я прикрыл глаза, стараясь осознать его слова. Матерь божья, это как же теперь жить прикажете? Что ж мне теперь даже хаму не ответить?
— А если я буду всех просто посылать? — С робкой надеждой спросил я.
Грязнуля задумчиво скривил мордочку.
— Не советую. — Хмыкнул он. — Слишком много тебе от деда досталось. Во всяком случае, постарайся на мне этого не проверять.
Выдержав паузу, которой мне хватило скиснуть окончательно, подлый мешок шерсти рассмеялся.
— Ладно, не бери в голову. Во всяком случае пока. Для того, что бы это у тебя получилось, слишком сильно разозлиться придется. А к тому времени, когда наследство деда себя в полной мере проявит, научишься уже им управлять.
Облегченно вздохнув, я замахнулся, сделав вид, что собираюсь бросить в его довольную физиономию куриной косточкой.
— Ладно. — Подвел я итог его словам. — Поели, попили, теперь за дело. Пошли, дальше учиться будем.
Грязнуля с готовностью подхватился с пола и, опережая меня, шмыгнул в комнату. Проверив, выключена ли электроплита, я поспешил следом. Что ни говори, а приятно осознавать в себе такие возможности. Вот только как бы отучить себя от восклицания — «что б я сдох!»
— Значит так. — Инструктировал меня кот. — Хоть ты и был сильно разгневан, когда смог воспользоваться силой, но постарайся вспомнить ощущения в тот миг.
С тоскливым вздохом я посмотрел в окно. Солнце уже успело обежать большую часть небосклона, а мои успехи не продвинулись вперед ни на миллиметр. Энтузиазм, вспыхнувший после утреннего успеха, угасал. Видя мое состояние, Грязнуля всячески старался меня приободрить, но все его усилия пропадали втуне. Телефонный звонок, явившийся неожиданностью для нас обоих, заставил меня немного воспрянуть духом.
— Да? — Коротко бросил я в телефонную трубку.
— Максим, здравствуй. — Донесся в ответ голос Светланы Аркадьевны, секретарши спортивного центра в котором я в данный момент и работал. Улучшившееся от звонка настроение мигом рухнуло в пропасть. Похоже — прощай отдых. — Максим, ты не мог бы подъехать в офис?
Ну вот, так и знал. Радужная перспектива тащится на другой конец города, меня абсолютно не прельщала.
— Ну… Наверное могу… — Замямлил я в трубку. — А что?
— Нужно подписать кой-какие бумаги.
— Светлана Аркадьевна, — сделал я еще одну попытку, — а может вы за меня…
— Максим, я бы могла, но здесь нужно чтобы ты сам… И потом тебе тут зарплата лежит.
Упоминание о зарплате оказало на меня магическое воздействие.
— Хорошо, Светлана Аркадьевна, — со вздохом согласился я. — Минут через сорок — через час подъеду.
Я опустил трубку на клавиши.
— Вот так, Грязнуля. — Вздохнул я. — Надо ехать. Вернусь — продолжим.
И под недовольное ворчание кота я поспешно выскочил из квартиры.
Едва распахнув дверь подъезда, я окунулся во влажную духоту питерского лета. Горячий воздух, щедро смешанный с ароматами выхлопных газов, грубо ворвался в легкие. Рубашка мигом потемнела от пота, а одна щекотная капелька юркой змейкой поползла меж лопаток. Чертова погода, скорее в метро.
Перебежав дорогу, я с облегчением погрузился в прохладу метрополитена. Пусть ароматы не лучше чем на улице, но хоть не так жарко. У окошечка кассира, продававшего жетоны, была обычная для конца месяца перепалка — снова какой-то сбой в компьютере, и очередной студент или ученик не может купить свою законную карточку. Раскрасневшаяся от крика женщина, видимо мать этого бедолаги, всем своим видом показывала, что уходить без вожделенного проездного не собирается. Вздохнув, я приготовился к долгому стоянию в очереди и заинтересованно огляделся.
Вот чем мне нравится лето, так это одеждой девушек. Стоит только солнцу достаточно прогреть землю, как они бабочками вылупляются из коконов, сбрасывают тяжелую зимнюю одежду, и радуют мой непритязательный взгляд. И если этот взгляд меня не подводит, то с каждым годом летняя одежда становится все более вызывающей. Не могу сказать, что меня это коробит. Вот, например та симпатяшка в коротеньких обтягивающих шортиках из блестящей материи, что правильнее было бы назвать трусиками, и полупрозрачном топике. Совсем не коробит. Даже наоборот — смотрел бы и смотрел. Кстати, если присмотреться, то можно даже разглядеть два коричневых кружка, размером с пятирублевую монету. Мои глаза так и прилипли к задорно распирающей тонкую ткань, упругой груди. Заметив мой пристальный взгляд, девчушка фыркнула и что-то негромко бросила стоящей рядом подруге. Та бросила в мою сторону заинтересованный взгляд и негромко ответила. Обе рассмеялись. Немного смущенный, я сделал вид, что смотрю совершенно в другую сторону, однако глаза продолжали следить за обтянутыми тонкой тканью упругими полушариями.
