Но подобные аргументы были бесполезны, она это знала. И, разумеется, Франк был прав, сравнивать эти две вещи было нельзя.
Но до чего же ей хотелось в Линде-аллее! Как же ей попасть туда?
Франк съежился в своем кресле. Опять играл роль страдальца, но Криста была слишком простодушна, чтобы это понять.
– Детка моя дорогая, я совсем не понимаю тебя, сегодня ты такая упрямая!
Немного же нужно, чтобы прослыть строптивицей у добрейшего Франка Монсена!
– Я знаю, что я тебе в тягость, – продолжал он, обхватив лоб руками в мелодраматической позе. – Но я хочу тебе только добра! Верь мне, я знаю, что для тебя лучше. Это замечательное собрание, а в Линде-аллее тебя поджидают только заблуждения.
По правде говоря, Криста веровала – чисто и искренне. Но его давление уже начинало воздвигать барьер между ней и ее верой в Бога.
Сейчас ему удалось направить ее совесть туда, куда он и хотел, ее лицо потемнело. Но все равно, сдаваться она не хотела, поездка значила для нее очень много.
– Мне надо поговорить с моими родственниками из Линде-аллее, есть кое-что, что мне необходимо обсудить.
Он тут же стал подозрительным. Глаза его так и светились недоверием:
– Чему это они могут научить тебя из того, чему не могу научить с таким же успехом и я?
– Папа, я одна из них, и от этого не уйти. И мой настоящий дед со стороны матери, Ульвар, и мой как бы дед – Хеннинг – из рода Людей Льда. И это день рождения Хеннинга, ему исполняется семьдесят семь лет. Никто не знает, как долго он еще будет с нами.
– Ох, да я умру раньше, чем он, ты же знаешь. Я могу умереть, уже в то время, пока ты там будешь, потому что – кто же мне поможет? Подумай, а вдруг у меня случится приступ удушья, а я буду в доме совсем один?
– А… Ингеборг не может побыть с тобой? – наивно спросила Криста.
Он выглядел испуганным. Ингеборг тут же сказала:
– Ой, с удовольствием! Завтра ночью? Мама мне, конечно же, разрешит.
И она облизала губы с самым решительным видом, что еще больше перепугало Франка.
Он попался в свою собственную ловушку.
– Но сейчас я больше ничего не хочу слышать про Линде-аллее! Идите, – нетерпеливо махнул он рукой. – Иначе опоздаете на собрание!
– У тебя есть все, что нужно? – заботливо спросила Криста.
– Да-да, у меня все есть. Думаешь, без тебя не справлюсь? – добавил он агрессивно и довольно непоследовательно.
Когда они ушли, он почувствовал себя очень усталым. Но лишь психически. Его привело в замешательство новое, странное поведение Кристы.
Ему следует пересмотреть свою стратегию, говорило ему его подсознание, но он еще не понимал этого отчетливо.
Всю вину он перекладывал на Кристу. Глупая девчонка, вечно она занудствует со своей Линде-аллее! Опасной Линде-аллее!
Он еще не понимал, что его подсознание подсказывало ему: старая стратегия – «меня так жалко, разве ты не видишь?» – уже не трогает Кристу. Надо придумать что-то другое.
На самом деле, Франк Монсен уже почти выпустил вожжи из рук.
Пока они шли на собрание, Криста заметила:
– А правда луна сегодня вечером какая-то странная? Как будто она полна каких-то чар?
– Чего? Ты что, с ума сошла? – фыркнула Ингеборг. – Вечно ты несешь какую-то чушь! Ее ведь почти не видно, она совсем скрылась за облаками!
– Именно поэтому она такая волшебная. Такая таинственная, полная тайн. Землисто-серая – как мертвец!
Ингеборг нервно хмыкнула.
Они шли мимо молочной платформы, и Криста вспомнила свою встречу с незнакомым парнем. Но ничего не сказала, ей не хотелось говорить об этом с Ингеборг.
– А ты видела нового парня из хора? – доверительно прошептала старшая девушка.
На секунду Криста понадеялась, что они говорят об одном и том же человеке, но оказалось, что это не так.
– Ах да, этого? Он всегда так пристально смотрит.
– Что? А он и на тебя так смотрит?
– Да нет, не особенно, – поспешила ответить Криста. Она не хотела лишать Ингеборг радости, та казалась увлеченной молодым человеком.
– Я встречусь с ним сегодня – попозже, – гордо заявила девушка.
Ингеборг была на пару лет старше Кристы. Казалось, что ей хотелось доказать и себе, и другим, что парни от нее без ума. Криста считала ее слишком надутой. Ей было почти жалко ее за это неуемное желание получать доказательства любви, или что там еще это было. Она сжала руку Ингеборг, словно бы ободряя ее. Сердце Кристы всегда было открыто для слабых.
– И знаешь, что? – шептала Ингеборг. – На последней спевке он вообще стоял позади меня все время. Все ближе и ближе придвигался. Я чувствовала, чувствовала, что он… хочет!
Криста наивно уставилась на нее, она не была уверена в том, что поняла, что Ингеборг имела в виду. Ей хотелось предостеречь подругу, но она не знала, от чего. В доме у Франка даже о пестиках и тычинках никогда не говорили. Там говорили лишь о соблазнах, которым подвергается молодая девушка, но никогда не называли эти соблазны конкретно. И если Криста спрашивала, то Франк начинал сердиться!
Так что о делах житейских она была осведомлена мало.
– Франк говорит, что мальчики, если им дают слишком много воли, становятся просто неуправляемыми, – неопределенно высказалась она.
Ингеборг зафыркала, расхохоталась.
– Ой, помогите, сейчас обдуюсь со смеха! Я знаю, как управлять парнями, не волнуйся!
Они подошли к молельному дому, затем вошли внутрь.
Подавленная Криста уселась на одну из скамей на женской стороне. «Я и здесь чувствую себя не в своей тарелке, – подумала она. – Все верно, я верю в Бога и все такое, но мне кажется, это неправильно! Мне кажется, что религия – это частное дело человека и Бога. А священники и проповедники только мешают. Они как бы загораживают собой Бога».
Ингеборг вскарабкалась на сцену и заняла свое место в хоре. Криста видела, как вспыхнули ее щеки: и правда, новый парень стоял прямо за ней. Кристе он не казался особо симпатичным – у него были напомаженные волосы, прямой, как стрела, пробор и выпученные глаза. Именно в этот момент их глаза встретились. Она отвела взгляд. В последнее время парень был довольно навязчив, все время предлагал проводить ее домой, но Криста благодарила и отказывалась. И теперь была этому рада. И из-за себя, и из-за Ингеборг.
В перерыве на угощение, она, как обычно, помогала подавать кофе. Это был самый приятный момент, но Криста чувствовала, что ее мысли еще дальше отсюда, чем когда-либо. Ей надо было подумать о многом.
На кухне две женщины из тех, что готовили кофе, разумеется, подвывая, пели нескончаемую балладу про Линде-Лу. Криста как раз собиралась вынести кофе, как вдруг остановилась с полным кофейником в руках прямо в дверях. Женщины добрались до куплета, которого она никогда раньше не слышала:
