По возвращении в столицу Далия отказалась взять другую кормилицу. Хрупкая императрица спокойно выдержала гнев Верховного жреца. Не дрогнула, услышав угрозу проклятия. «Я поступаю по сердцу и совести, — сказала она жрецу, — Бог рассудит нас». О чем говорил с супругой император, знают лишь древние стены ее спальни. Наутро Атуан подтвердил решение императрицы. Бывшая нищенка в придачу к званию императорской кормилицы получила дворянство, а ее сын — титул брата-принца и положение, почти равное Эриану.
Полтора года спустя новая беременность оборвала жизнь Далии. Безутешный император отказался выполнить требование Верховного жреца. Истрия и Кар остались при дворе.
Но сейчас в голосе матери вместо гнева Кар услышал страх. Резким ударом в сердце пришло понимание: мать боялась за него; все пятнадцать лет, окруженная почетом и роскошью, она жила в страхе. А Кар, беспечный глупец, и не подозревал…
— Мама… — получилось плохо. Он редко называл ее матерью. Все чаще по-придворному: госпожа. — Мама, помоги мне.
Истрия вскочила. Лицо ее в свете луны казалось совершенно белым, но голос был тверд:
— Что случилось?
— Я слышал… — Кар запнулся. Сглотнув, начал снова: — Я был на кухне, сейчас. Когда возвращался, услышал разговор в комнате для слуг. Там был Верховный жрец…
Истрия вздрогнула. Набрасывая на плечи халат, велела:
— Продолжай.
— С ним был мужчина, я не узнал его, и баронесса Тассия. Они собираются убить императора. Его… новая любовница, племянница баронессы, дает ему яд…
Кар опустил голову, не в силах взглянуть матери в лицо.
— Продолжай, — холодно повторила Истрия.
— Жрец сказал, что яд действует слишком медленно. Тогда мужчина… предложил убить императора и выставить убийцей меня. Как будто бы я метил на престол. Убил государя, и хотел убить Эриана…
Он замолчал, подавившись ненавистью.
— Почему ты не позвал стражу? — спросила мать с яростью. — Почему…
— Мне не поверят! Я… Я проклятое колдовское отродье!
Истрия ахнула, словно ее ударили.
— Прости меня, — хрипло добавил Кар. — Это не мои слова, они так говорили. Да и все… Мама… Как попасть в его покои?
Мать не удивилась вопросу. Не возмутилась. Спросила тихо:
— Что ты хочешь сделать?
— Охранять его.
— Тогда убьют вас обоих.
— Отправь со мной слуг, кому доверяешь.
— Через потайную дверь в императорскую спальню? — холодно переспросила Истрия. Мягче добавила: — Я им не доверяю. Я сама пойду с тобой.
— Нет! Только не ты!
Несколько мгновений Истрия вглядывалась ему в лицо. «Что она видит?» — подумалось Кару, но мать уже отвела взгляд. Сказала спокойно:
— Ты прав, мне там делать нечего. Я покажу тебе вход и разыщу Баргата. Он поверит… Если не тебе, то мне.
Кар кивнул. Баргат, пожилой начальник дворцовой стражи, отличался спокойной рассудительностью — и грубоватой привязанностью к обоим мальчикам. Если кто и мог поверить Кару, а не Верховному жрецу, то именно Баргат.
Истрия обошла камин. Оглянувшись, скользнула рукой вдоль стены. Кар не разглядел, откуда она достала небольшой, с полпальца, ключ. Вернувшись, протянула.
— Держи.
С невольной дрожью Кар сжал его в руке. Другой рукой нащупал рукоять на поясе — короткий придворный кинжал служил скорей украшением и применялся разве что для разрезания мяса, но другого сейчас не было.
Истрия затянула серебристый бахромчатый пояс, провела руками по волосам. Подняла оставленную Каром лампу.
— Идем.
Потайной ход начинался в боковом малопосещаемом коридоре, на нижнем этаже императорской башни. Первая дверь знакомо скрывалась в стене, вторую, сразу за ней, Кар открыл ключом. В полумраке за дверью угадывался тесный коридор.
— Иди к Баргату, мама, — сказал Кар. — Я справлюсь.
Кивнув, Истрия отдала ему лампу и быстро пошла прочь. С глубоким вздохом — забраться ночью в императорскую спальню! — Кар решительно скользнул в прохладу тайного хода. Стена встала на место, щелкнул замок внутренней двери. В неярком свете пляшущего в лампе огонька Кар зашагал вдоль серых, без ковров и рисунков, стен. Было сухо, пахло пылью. Дважды повернув и миновав длинный переход, Кар наконец увидел ее — узкую, обитую темным металлом дверь. Рядом, на стене, крепление для светильника.
Повесив лампу, Кар так же, как на входе, вставил ключ в углубление двери. Повернул. Дверь открылась с чуть слышным шорохом.
В спальне принца потайная дверь пряталась за гобеленном; здесь Кар просто вышел из полумрака ниши в дальней от входа стене, полускрытой двумя большими сундуками.
Дрова в камине сгорели совсем недавно, вдоль раскаленных углей пробегали частые языки пламени. Свечи в витом медном канделябре оплыли всего наполовину. Узоры красного дерева, украшавшие кровать и балдахин, казались черными. Тяжелый полог был отдернут. Император Атуан лежал поверх простыней, такой же величественный в наготе, как и в парадном одеянии — вождь и повелитель, монарх, почти равный богам. Рукоять кинжала в его груди смотрелась до того неуместно, что Кар не сразу понял, в чем дело.
Замерев, он смотрел, как отблески огня играют на рукояти. Медленно, как во сне, отвел взгляд, уставившись на темное пятно крови на простынях. Тонкая струйка сбежала на пол, образовав лужицу. Почти черная, она зловеще поблескивала.
Осознание пришло резко, с запахом крови и смерти, с ощущением падения в пропасть. Взгляд метнулся обратно, к рукояти в груди императора — и Кар узнал оружие.
Еще бы не узнать — редкий день проходил без воинских занятий. И всегда, в ученье и в дружеском поединке, в руках Кара были меч и кинжал, подаренные императором на десятилетие. Эриан получил такой же подарок — император Атуан не делал разницы между принцами. Настоящее мужское оружие, когда-то слишком тяжелое для мальчишек. За пять лет оно стало привычным, как часть руки, хоть Кару и не сравняться с успехами Эриана. В день праздника занятий не было, кинжал оставался в покоях Кара, там же, где меч, щит и легкий кованый панцирь. И вот…
Резкий шум в передней заставил Кара вздрогнуть. Взволнованные голоса и шаги приближались, и он метнулся обратно, в нишу, скрывавшую потайную дверь. Вставил ключ, но было поздно: широкие двери спальни распахнулись. Несколько голосов дружно ахнули — и смолкли. Очень осторожно Кар повернул голову.
Глубокие тени скрывали его, да и смотреть было некому. Взгляды вошедших были прикованы к телу императора. Шестеро стражников в полном боевом облачении, заспанный Баргат в ночном халате, баронесса Тассия, и… стройная красавица в мятом, небрежно наброшенном платье. Светлые локоны растрепались, на лице — смесь страха с высокомерием. Племянница баронессы. Лаита.
