Не сработало. Магнус не знал, с чего он вообще решил, что должно было сработать. Надо бы ему убираться с этого свидания, чтобы не слишком ранить гордость Алека Лайтвуда. Он жалел, что не чувствовал удовлетворения от того, что на этот случай у него имелся план, но когда он отправил Катарине сообщение из-под стола, то ощутил окутывающее уныние.
Магнус сидел молча, ожидая звонка Катарины, и пытался найти способ, как сказать: «Без обид. Ты мне нравишься больше, чем любой Сумеречный охотник, которого я встречал за век, и надеюсь, что ты найдешь хорошего парня Сумеречного охотника… если рядом с тобой вообще есть хорошие парни Сумеречные охотники».
Его телефон зазвонил в тот момент, когда Магнус по-прежнему мысленно сочинял речь, в тишине между ними раздался резкий звук. Он поспешно ответил на звонок. Руки его не слушались, и он боялся, что уронит телефон, как Алек уронил его бокал, но все-таки смог ответить. На линии прорвался голос Катарины, четкий и неожиданно настойчивый. Катарина явно играла по системе Станиславского.
— Магнус, произошла…
— Чрезвычайная ситуация, Катарина? — спросил Магнус. — Это ужасно! Что случилось?
— На самом деле, произошла чрезвычайная ситуация, Магнус!
Магнус ценил приверженность Катарины своей роли, но ему хотелось бы, чтобы она не орала так громко ему на ухо.
— Это так ужасно, Катарина. То есть я действительно занят, но думаю, если на карту поставлены жизни, то не могу от…
— На карту поставлены жизни, ты законченный идиот! — прокричала Катарина. — Приведи Сумеречного охотника!
Магнус помолчал.
— Катарина, не думаю, что ты в полной мере понимаешь суть того, что должна сейчас делать.
— Магнус, ты уже пьян? — спросила Катарина. – Пьянствуешь сам и спаиваешь одного из нефилимов — одного из нефилимов, которому нет еще и двадцати одного?
— Единственный алкоголь, коснувшийся моих губ, — это вино, которое мне плеснули в лицо, — ответил Магнус. — И даже в этом я был совершенно безупречен.
Повисла пауза.
— Ричард? — проговорила Катарина.
— Ричард, — подтвердил Магнус.
— Послушай, не обращай на него внимания. Слушай внимательно, Магнус, потому что я работаю, и одна моя рука в жидкости, и дважды я повторять не буду.
— Жидкость, — повторил Магнус. — Что за жидкость?
Алек вытаращил на него глаза.
— Дважды повторять не буду, Магнус, — решительно повторила Катарина. – В «Бьюти Баре» в центре города находится один молодой оборотень. Она выходит в ночь полнолуния, потому что хочет доказать себе, что может по-прежнему жить нормальной жизнью. Вампиры это не признают и не собираются как-то ей помогать, потому что вампиры никогда этого не делают. Оборотни изменяются, а она находится в незнакомом и многолюдном месте, так что она, возможно, потеряет контроль и кого-нибудь убьет. Я не могу покинуть больницу. Телефон Люциана Греймарка выключен, в его стае говорят, что он в больнице со своей любимой. Ты же не в больнице — ты на дурацком свидании. Если ты отправился в тот ресторан, о котором мне говорил, то ты из всех знакомых ближе всего, кто может помочь. Ты поможешь или продолжишь тратить мое время?
— Твое время я потрачу в следующий раз, дорогая, — сказал Магнус.
Катарина ответила, и в ее голосе он услышал кривую усмешку:
— Уж не сомневаюсь.
Она повесила трубку. Катарина все время была слишком занята, чтобы прощаться. Магнус понял, что и у него самого не так много времени, но какой-то миг он смотрел на Алека.
Катарина сказала привести Сумеречного охотника, но она не слишком хорошо ладила с нефилимами. Магнус не хотел видеть, как Алек отрезает бедной девушке голову из-за того, что та нарушила Закон: ему не хотелось, чтобы кто-то пострадал из-за его ошибочного мнения, и не хотелось возненавидеть Алека так, как он ненавидел множество нефилимов.
А еще он не хотел, чтобы убивали смертных.
— Я очень сожалею, — сказал он. — Произошла чрезвычайная ситуация.
— Хм, — ссутулив плечи, произнес Алек, — все нормально. Я понимаю.
— В баре, здесь неподалеку, вышедший из-под контроля оборотень.
— Ох, — проговорил Алек.
Внутри Магнуса что-то надломилось.
— Мне нужно попытаться взять ее под контроль. Ты поможешь мне?
— О, это и правда чрезвычайная ситуация? — воскликнул Алек и безмерно просиял. На мгновение Магнус обрадовался, что обезумевший оборотень бушует в центре Манхэттена, если это вызвало у Алека такую реакцию. – Я так полагаю, ты просто договорился со своей подругой, чтобы она позвонила тебе, и ты смог убраться с отстойного свидания.
— Ха-ха, — рассмеялся Магнус. — Я не знал, что люди так делают.
— Угу. — Алек уже вставал, накидывая куртку. — Пошли, Магнус.
Маг ощутил прилив нежности в груди: это было похоже на небольшой взрыв, приятный и в то же время поразительный. Ему нравилось, как Александр произносил те вещи, которые другие люди думали, но никогда не произносили. Ему нравилось, что Алек звал его Магнусом, а не «магом». Ему нравилось, как плечи Алека двигались под курткой (иногда он бывал таким ограниченным).
А еще его обрадовало то, что Алек захотел пойти. Он предположил, что Алек, возможно, в восторге от появившегося предлога закончить неловкое свидание, но, может, он неправильно истолковал ситуацию.
Магнус бросил деньги на стол, а когда Алек издал возглас возражения, усмехнулся.
— Пожалуйста, — сказал он. — Ты и понятия не имеешь, насколько я завышаю нефилимам цены за свои услуги. Это всего лишь справедливость. Пошли.
Как только они вышли за дверь, до них донесся брошенный им в спины крик официанта «Оборотень имеет право!».
***
В это время, в пятницу вечером, «Бьюти Бар» всегда был переполнен, но теперь люди без привычного для них вида тех, кто хочет покурить или переспать, высыпали на улицу. Они задерживались под светящимся белым знаком, где слово «Бьюти» было написано остроконечными красными буквами, и картинкой, похожей на золотую голову Медузы, под ним. У всей толпы был вид людей, которые отчаянно пытались сбежать, но при этом замерли, прикованные к месту притяжением ужаса.
В рукав Магнуса вцепилась девушка и посмотрела на него, ее накладные ресницы покрывали серебристые блестки.
— Не входите, — прошептала она. — Там чудовище.
«Я сам чудовище», — подумал Магнус. И чудовища — его специальность.
Но вслух он этого не сказал. Вместо этого он ответил:
— Я тебе не верю, — и вошел внутрь. Это он тоже имел в виду: Сумеречный охотник, даже Алек, мог считать Магнуса чудовищем, но сам он в это не верил. Он научился не верить этому, несмотря на то, что его мать, мужчина, которого он звал своим отцом, и тысячи остальных говорили ему, что это правда.
