Через малое время показался камышистый берег и двое, доплыв до него, остановилась у маленького дощатого причала. Появился человек, и немедля помог приплывшим подняться. После чего он знаками пригласил последовать за ним.
— Кто это? — спросил принц, у своего старика.
— Монте — помощник смотрителя тюрьмы, — ответил Астин.
Дойдя до массивной двери замка, Монте с лязгом отпер замок (заставив этим принца, встрепенутся) и с усилием потянул его. Дверь заскрипела, открывая путь вовнутрь. Пройдя мимо часового, на которого принц посмотрел с подозрением, они очутились под тяжелыми сводами узкого плохо освещенного коридора с многочисленными железными дверьми. Смотритель, взяв со стены фонарь, повел их по боковой винтовой лестнице в подземелье. Спустившись, они оказались в таком же коридоре, разве что сырее и затхлее.
— Это здесь! — наконец произнес человек, отпирая третью дверь с лева. — У вас полчаса!
Внутри узилища стояла непроглядная тьма и тишина, словно там не было никого. Но когда провожатый поднес фонарь к решетке, служащая второй дверью, стало ясно, что в помещении все-таки находятся люди. И они испуганно таращились на них. Узников было трое — мужчина лет пятидесяти и две молодые девушки, от страха прижимающиеся к мужчине.
Монте сделал кивок Астину, разрешая говорить. А Астин в свою очередь сделал кивок Росоэну.
— Не бойтесь! Мы пришли с вами поговорить! — произнес как можно мягче, молодой человек, пытаясь проявить у них доверие. Те немного пошевелились, но ничего не ответили, словно не понимали. Принц вопросительно посмотрел на своих спутников.
— Отвечайте! — гаркнул тюремщик, погрозив факелом.
Росоэн не ожидавший такого бесцеремонства, грозно, но сдержанно выкрикнул:
— Перестаньте сейчас же! Вы их вспугнете! Так мы с ними никогда не поговорим! Они сильно испуганы!
Но тут мужчина освободился от своих девушек и медленно подошел к заграждению.
— Не бойтесь! — произнес принц, видя, что его старания начали приносить плоды. — Мы вас не тронем! Мы поможем вам! Расскажите, кто вы такие и зачем сюда попали?! Хорошо?!
Однако принц зазнался, мужчина недоверчиво попятился назад.
— Что вам надо? — вдруг взмолился тот, вновь прижимая к себе девушек. — Зачем нас сюда заперли? В чем мы провинились? Отпустите нас! Мы ничего плохого не сделали! Прошу вас!
— Тихо, тихо! Мы знаем! — постарался успокоить их Астин. — Но для того чтобы вам помочь, нам нужно узнать как можно больше о вас!..
Воцарилось молчание. Трое посетителей с ожиданием взирали на узника: что тот скажет. Выдержав долгую паузу, мужчина, наконец, недоверчиво начал:
— Я… Меня зовут Орхей, — сказал он, сбиваясь, — А это две мои дочери — единственное, что у меня есть на этом цвете — их зовут Эмелина и Нарена…
Принц в знак приветствия учтиво поклонился, стараясь сквозь темноту, рассмотреть их получше. Та, которую Орхей назвал Эмелиной, была старшой, в возрасте приблизительно как он сам, а вторая была еще маленькой девочкой лет шести-семи. Росоэн подметил, что обе красавицы.
"— Ох, не место им здесь!" — подумал он с жалостью.
Между тем Орхей продолжал:
— Я Обычный торговец из Лугайды, По крайней мере, был им до недавнего времени, — говорил он, по-прежнему с пытливостью всматриваясь на посетителей, — Попали к вам, потому что… потому что бежали!
— От кого бежали и почему?! — нетерпеливо надавил на того Росоэн, но тут же остановился, упрекнув себя в мыслях.
— Беда надвигается, вот почему! — с ужасом в глазах ответил тот.
— Какая беда? Вы можете рассказать? — спросил Астин. — Расскажите по порядку!
Орхей, снова собрался и, кивая головой, продолжил:
— Это длинная история и невероятная! Вы не поверите! — сказал тот, не решаясь.
— Все равно расскажите! — сказал Росоэн.
— И покороче! — громко вставил смотритель.
И Орхей начал.
— Я со своим караваном шел по Северному Тракту из Лугайды в Кифию. Точнее к племенам, кочующие на границе этой страны. Я уже несколько лет с ними веду неплохие торговые дела — им везу разную утварь, муку и сахар, а они платят мне мехом, которого я потом перепродаю у себя в стране, иногда деньгами, если у них есть.
На третьей недели пути, когда мы достигли Красного Разлома и увидели Кифийские горы, и до племен оставалось всего четыре дня, на дороге мы нашли тяжелораненого кифийского воина. Он был жив, но без сознания. Мы смогли привести его в чувства, и начали его расспрашивать, и он рассказал нам ужас, приключившегося с ним и его страной. Не было понятно бредит он или нет, но по его словам, на их племя ночью напала какая-то адская нечисть и всех до единого соплеменника перебила, а он по счастливой случайности остался жив, потому что в это время возвращался, то ли с охоты, то ли с разведки… Мы не поняли.
К сожалению, ко всему мы отнеслись несерьезно, даже со смехом и продолжили путь. Все же я, следуя внутреннему чутью, послал троих людей вперед — нужно было выяснить причину неприятной находки, хоть и обычную в этих краях. К нашему удивлению на установленный срок они не возвратились. Я почувствовал тревогу и приказал остановиться и развернуть лагерь. А между тем, воин умер. Раны были слишком серьезны. Перед смертью он твердил лишь одно слово — "бегите!"… — и Орхей сам начал плакать, твердя неясные слова про свою ошибку и ругая себя за то, что не послушался умирающего война.
Подождав, пока тот успокоится, принц попросил говорить дальше.
— Мы послали еще троих, — вытирая слезы, сказал тот. — Через некоторое количество часов, неожиданно, ибо их мы ожидали увидеть только на следующий день, вопя, (чтобы мы уходили) прибежал один из моих посланных лазутчиков,…весь в крови, как тот воин и еле живой. Стояла дождливая ночь, но, несмотря на это мы решили свернуться и в спешке начали уходить. Было поздно. Налетел зловещий ураган с каким-то непонятным вселяющим ужас гулом, похожим на человеческие голоса и опрокинул все повозки как невидимая рука. Началась паника — лошади в бешенстве разбежались, люди взялись за мечи, но не знали мы врага более страшного, когда увидели… этих созданий. Трудно описать, что они собой представляли. Это были кости и черепа. Мертвецы какие-то! Не знаю. Но они кружили, летали, исчезали и вновь появлялись, даже из-под земли выскакивали. Вдруг, вспыхнул какой-то яркий свет и я, очевидно, провалился в беспамятство, ибо, когда я очнулся, был день и увидел, что лежу на мокрой земле, и никого вокруг меня нет. Я лежал на дороге, по которой мы пришли, и очертя голову, бросился туда, где должен был находиться наш лагерь, но на его месте нашел груду окровавленных, покалеченных тел товарищей с застывшими глазами от ужаса. Караван был полностью потерян. Я в спешке побежал обратно и, на одной из моих убежавших лошадей, которого я словил случайно по пути, спустя несколько дней, добрался до ближайшей деревни. Там мне оказали помощь, но задерживаться я не стал — боялся, что те твари и сюда доберутся. Меня приняли за сумасшедшего, мои рассказ не вызывал у них интереса и на мое предупреждение они помахали рукой. Я уехал. Благо, они предоставили мне два мула, и на них я добрался до страны. По пути всем рассказывал про свою беду, но не было никого, кто поверил мне. Видел лишь сочувствие!..Наверняка пожалеют!.. Если уже не пожалели!.. — и у того снова по щекам покатились слезы.
