В данный момент принц явно следовал данной стратегии, запасаясь поддержкой снизу. И это, похоже, работало. Все, к кому прикасался Кевин, провожали его улыбками.
— А он славный парень, — поделился с Уинслоу краснолицый мужик. — По-моему, из него получится неплохой муж для нашей принцессы.
— Да, я тоже так думаю, — отозвался камердинер. Он проталкивался к его высочеству и наконец подобрался достаточно близко, чтобы услышать разговор Кевина с человеком в грубой кожаной куртке.
— ... Проделали немалый путь, хотели повидать принца, — гудел мужчина. — Говорил ей не ждать многого, но она настаивала. Я думал, вы будете на балконе. Говорил ей, что мы просто помашем вам издалека. И вот вы здесь, а из нее ни слова не вытянешь. — Он оглянулся через плечо. — Ну выходи же, Эмма, милая. Не будь букой. Выходи и скажи «здрасте» его высочеству.
У фермера за ногой пряталась маленькая девочка. Она на секунду выглянула из-под полы плаща, показав неуверенную улыбку, огромные карие глаза и завязанные новой лентой волосы. Затем снова нырнула отцу за спину. Принц опустился на одно колено, и его лицо оказалось почти на одном уровне с лицом девочки.
— Она иногда стесняется. — Мужчина погладил дочку по волосам. — Но как только освоится, превращается в настоящую трещотку. — Он нежно подтолкнул дочку вперед. — Эмма, покажи его высочеству, что ты принесла.
Девочка нехотя выступила из-за ноги отца, и принц заметил в крошечных ручках маленький глиняный горшочек. Горшочек был накрыт чистым лоскутом ткани и обвязан бечевкой. Внезапно Эмма сунула его принцу, тут же юркнула за отца и зарылась лицом в его куртку.
— Мятное желе, — пояснил фермер. — Она сама сделала. Мама только чуть-чуть помогла, правда, Эмма? — Девочка еще крепче прижалась к нему и ничего не ответила. — Хотели передать его для вас. Не думали, что доведется говорить с вами вот так.
— Спасибо, Эмма. Обожаю мятное желе. — Принц поднялся на ноги. — Особенно после моего любимого блюда, жареного барашка.
— Вы любите баранину? А я развожу овец.
— Правда? — улыбнулся Кевин.
Тут Уинслоу заметил овчинную куртку собеседника принца и значок гильдии овцеводов. Подобные вещи принц улавливал моментально.
— Кстати, ваше высочество, приближается ежегодный пикник нашего общества. А коль скоро вы любите жареную баранину... — Внезапно фермеру сделалось неловко. — Разумеется, вы привыкли к изысканным блюдам, но если соизволите заглянуть к нам и сказать пару слов...
— С радостью. Вот. — Кевин вытащил вперед камердинера. — Уинслоу, запиши меня на пикник гильдии в следующий четверг на два часа дня. — Он снова повернулся к овцеводу. — Сообщите моему человеку все подробности, и там посмотрим, как это устроить. До свидания, Эмма.
Девочка бросила на него короткий взгляд и чуть заметно помахала ручкой.
— Пикник в следующий четверг, — диктовал фермер Уинслоу. — В два... Он слегка замялся.
Камердинер сделал мысленную пометку подготовить для принца шерстяной костюм и потренировать его в речи на тему «Овцеводство — основа прочной экономики».
Когда он догнал Кевина, тот беседовал с прядильщицей льна. Ее муж выращивал лен, ее дочери пряли, а дядья ткали. Они планировали большой семейный праздник. Его высочество обещал заглянуть. Уинслоу мысленно сделал пометку подготовить принцу льняной костюм и погонять его по речи «Выращивание льна — основа сильной экономики».
Кевин продолжал обходить толпу, собирая подарки в виде варенья, домашних консервов, вязаных шарфов, свитеров, варежек, перчаток, корзин фруктов, резных деревянных чаш и мисок и даже деревянной флейты. Всю добычу он передавал Уинслоу. Когда они достигли окраины сада, куча подарков едва умещалась в руках камердинера и упиралась ему в подбородок. Кевин счел проделанную работу достаточной, а прочие соискатели к тому моменту закончили говорить и покинули балкон. Толпа внизу потихоньку рассасывалась, люди расходились по домам. Парочка скользнула через кусты на пустую тропинку, ведущую обратно к замку. Скрывшись от посторонних взглядов, Кевин притормозил и забрал у Уинслоу самые тяжелые подарки. Когда он повернулся, желая продолжить путь, посреди тропинки стояла старуха.
— Берегись, Тимберлин, — возвестила она. — Берегись человека в черном.
— Господи, прорицательница. — Принц вздохнул и поправил свертки. — Только этого нам не хватало для полного счастья.
Женщина почти сливалась с темнотой. Ее хриплый голос — словно кто-то водил по мягкому дереву крупнозернистой шкуркой — отдавал бесконечной древностью. Лицо скрывалось под капюшоном темного плаща, но когда она воздела скрюченный палец, лунный свет засиял на белой как кость коже.
— Берегись, принц Кевин Рассендский, — повторила старуха. — Берегись...
— Человека в черном. Я не глухой, — перебил принц. — Извините, но ясновидящие и прорицатели никогда не производили на меня впечатления. Приберегите свои откровения для других простаков. Мне не особенно верится в возможность предсказывать будущее.
— Так и знала, что ты это скажешь. Берегись человека...
— Да-да, именно. Все вы даете одинаково расплывчатые бесполезные предупреждения, которые могут означать все, что угодно. «Покайтесь, ибо конец близок. Берегитесь мартовских ид. Остерегайся человека в черном». И что в них толку? Повсюду люди носят черную одежду. Почему прорицатели не могут конкретизировать?
— Примерно шесть футов два дюйма, четырнадцать стоунов, — быстро продолжила женщина. Слова звучали негромко, но ясно и четко. — Карие глаза, темные волосы, пробор слева, небольшие усики и остроконечная бородка. Любит чай с лимонными бисквитами. Две ложки сахара, без молока.
— Тем не менее описание подходит множеству людей. — На самом деле Кевин не ожидал подобного оборота, но решил не сдаваться.
— Слегка обломан верхний левый клык. На тыльной стороне правой ладони небольшая татуировка в виде паука.
— Гм, но все-таки...
— На камзоле будет отсутствовать третья пуговица.
— Ладно, ладно, картину я уловил. — Принц подошел поближе. Теперь он разглядел, что прорицательница сгорблена и перекособочена. — И когда именно должна состояться эта загадочная встреча? Не уверен, что ты способна...
— Через пять дней, — ответила старуха. — Спустя несколько часов после полуночи. Будет холодно. Свитер надень.
— Холодно? Посередь лета?! И чего конкретно мне следует беречься?
— Боже, ну ты и зануда. Может, до тебя лучше доходит, когда говоришь стихами? Ладно, рассказываю стихами. Слушай внимательно. — Она откашлялась, закатила глаза, пока не показались белки — в лучших традициях бродячих прорицателей, — и проскрежетала:
