— Доктор Трифон, а это не опасно?
Грифон подошел ко мне, завязал торчащие из кресла ремешки вокруг моих рук и ног и только тогда ответил:
— Нет, смертельных случаев никогда не было. Иногда легкие обмороки, но не более того. Бывает, что драконы приводили обычных людей, тогда мы оставляем их у нас. Иногда женятся, детей заводят. Если так, то предоставляем небольшой домик со всем необходимым. — И, посмотрев на ужас в глазах, добавил. — Не бойся. Все будет быстро и хорошо.
Я судорожно кивнула.
Доктор ободряюще улыбнулся — я даже не знаю, как можно улыбаться ороговевшим клювом, но он улыбнулся, потрепал когтистой передней лапой мои волосы и снова повернулся к выступу с квадратиками. Его когти пробежали по кнопкам, нажали рычаг… Кресло плавно въехало на вторую часть комнаты. Сзади послышался шум, и, оглянувшись, я увидела, что стекло отделило две половины комнаты друг от друга. Опасно не опасно, но долгая жизнь научила доктора Трифона быть бдительным во всем. Увидев, что я оглянулась, грифон помахал мне крылом и снова повернулся к выдвинувшейся из стены странной доске. Кресло медленно и пугающе бесшумно ехало к озеру. Я начинала паниковать, да какой там паниковать, меня трясло крупной дрожью, как трусливую овцу. "Все, хватит нюни распускать!" — Я зажмурилась и на мгновение расслабилась, но тут же, поудобнее устроившись в кресле, снова открыла глаза. Кресло подъехало к бассейну и… въехало на ровную поверхность стекла, невидимого в рассеянном свете. Заодно оно повернуло меня лицом к доктору. Грифон снова что-то нажал на своей панели, и стекло начало медленно опускаться. С некоторым изумлением взглянув вниз, я поняла, что в стекле сотни мелких дырочек пропускающих воду; и она уже просачивается, медленно, неуловимо поднимаясь. Вот вода коснулась подошв. Честно, я даже снова испугалась и если бы не ремешки, сбежала бы. Ну почему вода поднимается так медленно? Мелкая рябь омочила колени, вода стала заливать бедра. Теперь я поняла, почему кресло было кожаное: чтобы потом не плесневела ткань. Руки предательски дрогнули, когда вода коснулась подбородка. За стеклом я увидела озадаченное лицо грифона. Или все-таки морду? Для морды слишком подвижные черты: несмотря на клюв, грифон может улыбаться, говорить, смеяться, щуриться — в общем, все то, что морде делать не положено, но на лице не может быть ни клюва ни перьев. Не важно.
Я задержала дыхание, прежде чем вода захлестнула лицо, и я полностью погрузилась в нее. Кресло продолжало опускаться. Наконец раздался легкий толчок. Кресло, точнее, стекло под ним достигло дна. Неожиданно слева от меня мелькнула какая-то тень, или только легкий водоворот?
Постояв на дне совсем чуть-чуть, кресло поползло вверх. Вовремя. Я уже начала задыхаться от недостатка воздуха и изрядно хлебнула воды. Когда моя голова поднялась выше бортов бассейна, я отыскала глазами грифона. Он улыбнулся, однако, увидев тень разочарования в его странных песочных глазах, я судорожно вздохнула. Обычный человек. Пустышка. Во мне ничего нет. Ну, и ладно, на нет и суда нет. По моим щекам потекли слезы, смешиваясь с водой. Не хочу быть пустышкой.
— Нет. Не хочу! — Я шмыгнула носом и разрыдалась. — Нет! Не хочу! Только не это! Не хочу!
Неожиданно где-то разбилось стекло. Кто-то закричал. Вздрогнув, я отвлеклась от начинающейся истерики и подняла глаза. Все помещение заволокло дымом. Но откуда? И что это?
Кресло стояло снова на дне озера, вокруг него расходился огонь и что-то еще, заставляющее мраморные плитки складываться как бумажные. Откуда огонь в каменной комнате?
— Ты это лучше знаешь, — шепнул кто-то. Пар уплотнился, весь собравшись в бассейн. Только сейчас я заметила, что пар обжигающе горячий. Да что здесь происходит, в конце концов?! — Не убивай, Стремящаяся! Не сжигай! — Неожиданно из пара появилась фигура. Не фигура даже, клок пара уплотнившийся так странно.
"Так у меня бред. Сейчас ущипну себя и окажусь в родной деревушке (только не это!)… и пойду в лес, к своему любимому озеру". Неожиданно чьи-то горячие пальцы дотронулись до моей руки. Я вздрогнула и открыла глаза. Прямо передо мной было лицо, белое лицо девушки.
— Мама! — постыдно заорала я и потеряла сознание.
* * *
Открыв глаза, я бездумно уставилась в уже знакомый белый потолок. В голове крутился рой вопросов, на которые я не могла ответить. Кто я? Есть ли у меня имя? Где доктор Трифон? Все ли с ним в порядке? Что со мной сделали после того, как я потеряла сознание? Что пошло не так? Что за девушка из пара? Кто она? И так далее и тому подобное до бесконечности. Вдруг, где-то в стороне от меня, раздался шепот:
— Как она?
— Не приходила в себя. Бредила. Может все-таки постараться помочь?
— Ни в коем случае! Она и так слаба. Любое вмешательство ее добьет.
Даже так. Ну, что ж. Хоть кто-то обо мне заботится… Впрочем, даже если бы и не заботились, роли это не играет. Я давно заметила, что все болезни проскакивают мимо меня, как нитка мимо иголки, когда ее пытается вдеть старушка. Меня убивать, что стучать прутиком о стену, в надежде на то, что та развалится.
— Доктор Трифон? — Но на этот раз меня, видимо, все-таки задело. Я не ожидала, что у меня окажется такой писклявый голос. Надо мной навис грифон. Точнее его клюв и мудрые глаза.
— Наконец-то! Как ты себя чувствуешь?
— Как самоубийца после неудачной попытки утонуть. Умереть не умерла, а воды наглоталась основательно. Все болит и жжет. И прошу вас, расскажите мне все по порядку. Что случилось?
Я с оханьем села в постели и выжидательно уставилась на грифона.
— Своего не упустишь. Лана, ты можешь идти. — Грифон кивнул какой-то женщине (видно сиделке), подошел к столику рядом с кроватью, не спеша намочил тряпочку в какой-то розоватой жидкости, и, попросив меня встать, растирать меня этой тряпочкой. Кожа у меня была красная, обожженная, но после того, как меня протерли, переставала болеть.
— Я думаю, что тебя интересует, что произошло с того момента, как ты погрузилась в озеро. — Грифон не спрашивал, он утверждал, но я все равно на всякий случай кивнула. — Как ты помнишь, ничего не происходило. Абсолютно ничего, как у обычного человека. Однако, увидев мое разочарование, ты это поняла и заплакала. Я никогда не думал, что у людей бывают такие глубокие чувства. Они были настолько сильны, что вода в озере среагировала, вызвав из глубин твоей сущности то, что ты запрятала очень глубоко, так глубоко, что даже Дева озера не нашла этого. На самом деле это очень любопытно… Я думаю именно из-за того, что погружение было не совсем обычное, твой организм вызвал волну огня. Ты спалила ремни у себя на руках, высушила до дна бассейн, от перепада температур взорвалось стекло и я, каюсь, убежал. Вернувшись через какое-то время, я увидел такую картину: по помещению ползут клубы пара, оплавленное железо капает на пол, все дымится, разбитые и оплавленные стекла… А в озере, в непонятно какими судьбами уцелевшем кресле полулежишь ты, с сильнейшими ожогами на всем теле. Никогда за всю мою практику, а она была очень долгой, поверь мне, такого не случалось. Я боялся за тебя, Айри, милая, боялся, что огонь внутри тебя сжег твою душу, но ты очень сильная.
