С этими мыслями он заснул, когда подошло время отдыхать и с ними проснулся. Молот весело стучал в жаркой комнате, Дорогваз выливал на себя кадку воды и продолжал руками создавать чудо-меч, а мысленно — лабиринт бесстрашия и мудрости. И меч, казалось, понимал для чего его готовят и соглашался с этим. Да, в лабиринте не только с тварями могучими, но тупыми необходимо будет расправиться, не только пройтись по огненному мосту или взлезть на ледяную стену, надо будет доказать мудрость воина и выдержку мудреца…
* * *
Наконец меч встал в деревянную подставку, абсолютно готовый, и последний кирпичик лег в созданную схему лабиринта Бесстрашия и Мудрости. Хотя, это название, скорее всего, не приживется среди жителей Реухала. Его назовут коридорами Смерти… или лабиринтами Дорогваза. Да, в понятиях реухалцев Замок Пятнистой Розы и Смерть — почти одно и то же. Это не так, но… Но Дорогваз не в силах ничего изменить.
Бывший бог любовался своим последним творением и даже его самый строгий в мире взгляд не находил в мече изъянов.
Дорогваз не знал, сколько дней длился экстаз созидания — может, восемь дней, может, восемьжды восемь. Он не знал день сейчас на дворе или ночь — это неважно. Он сделал то, что хотел. Он снова жив!
Мечу оставалось только дать имя и поставить клеймо Дорогваза — символическое начертание Махребо. Йин грустно усмехнулся — по инерции он продолжал ставить изображение материка, который ему больше не суждено увидеть. И решил: этот меч — первый в его новой жизни. И он будет нести на себе новый символ — розу. С пятнышками.
Дорогваз вымылся и сстриг многолетние волосы. Магический бесплотный прислужник подал одежды в которых должен быть бог, пусть даже и поверженный. Омет прав, прав, прав — и не прав! Не угощать надо людей, забавляя музыкой и танцами — воспитывать бойцов, настоящих бойцов.
Дорогваз почувствовал, что голоден. Очень голоден. Что бы придумать на ужин из того скудного ассортимента, что может предложить его огород? Никаких дурманящих плодов — это точно. Но что? Хотелось мяса… Столько лет ему было все равно, чем поддерживать жизненные силы и наконец захотелось мяса… Он вспомнил обильно накрытый стол Омета и усмехнулся. Сейчас Дорогваз не хотел придворных кулинарных изысков — лучше всего кабана, зажаренного на вертеле, чтобы руками и кинжалом вырывать сочные, грубые куски…
Он стоял и любовался новым мечом, не в силах покинуть мастерскую. Он пытался воспроизвести перед глазами образ девушки, на мгновение завладевшей его желаниями, но не получалось. Ему не хотелось уходить из кузни, хотя делать здесь сейчас было уже нечего — подряд два меча не создашь, необходим перерыв, отдых, осмысление.
Дорогваз повернулся и посмотрел на деревянные подставки у стены, где стояли старые мечи, которые он по каким-то причинам не пожелал отпустить в мир. Вот суровый широкий меч, средней длины, похожий на рондонский клинок, но более толстый. Весь какой-то неуклюже-прочный, надежный, но безрадостный. Дорогваз создал его сразу после заключения в замок Пятнистой Розы и назвал «Богоубийца». Он понимал, что даже этому мечу не сразить ненавистного Димоэта, поэтому меч остался здесь.
Вот эти два узких и длинных меча вроде ничего, но в них нет жизни, поэтому нет и имени, хотя клеймо Дорогваза стоит. Йин вынул один и взмахнул на пробу — что ж, красоваться на боку вельможи меч может, почему бы не выставить его сейчас перед воротами замка, чтобы ушлые купцы взамен поднесли бумаги, несущие слово и пахнущие жизнью… Кстати, и свежего мяса.
А вот этот меч был выкован сразу после смерти короля Реухала, чтобы подарить его тому, кто придет на смену. Сколько же правит нынешний король? Для смертного очень много — четвертый или пятый период Димоэта? Впрочем, какая разница?
В кузне появилось новое существо, не мастеровые, не прислужник, обеспечивающий долгие год скромный быт сверженного бога. Дорогваз резко обернулся.
На пороге стояло то единственное в замке создание, что походило на человека и обладало умением связно говорить.
Йин нахмурился — насколько своевременны оказались его мысли.
Значит, король все-таки умер.
Мысленный приказ привести в порядок тронный зал помчался к бессловесным тварям, хотя затворник предполагал, что несмотря на отсутствие прямого указания, все залы и опочивальни замка уже должным образом вычищены и вымыты.
— Передай гонцу: я жду нового короля Реухала, чтобы подарить ему свой меч в знак почтения, — сказал Дорогваз, протягивая руку к надлежащему мечу.
— Повелитель, там не гонец короля, — сказал привратник. — Там просто… люди.
Отучившемуся говорить магическому существу слова давались еще с большим трудом, чем совсем недавно его создателю.
Дорогваз не дотянул пальцев до роскошной рукояти меча совсем чуть-чуть — замер в недопонимании. Повернулся к привратнику.
— Чего они хотят?
— Они утверждают, что ты можешь им помочь. Больше никто.
Дорогваз подошел к окну и распахнул створки. Он ничего не увидел, кроме непроглядной плотности ночи. Но навстречу ему пахнул свежий воздух — воздух Реухала, воздух Жизни.
— Иди и скажи, что я никого не хочу видеть, — неожиданно для самого себя приказал Дорогваз.
— Они утверждают, что иначе им угрожает смерть, — подбирал слова привратник. — Им больше неоткуда ждать помощи.
Тысячи мыслей и чувств боролись в Дорогвазе за непроницаемой маской лица. Наконец образ светловолосой девушки победил.
— Сколько их?
— Трое.
— Мужчины, женщины?
— Не знаю. Я говорил с мужчиной.
— Хорошо, — вздохнул повелитель Замка Пятнистой Розы. — Приведи их в тронный зал.
Рассвет в горах северного Оклумша всегда наступает внезапно.
Мгновения назад лишь сторожевые костры очерчивали границы стоянки, не разгоняя, а подчеркивая непроглядность ночи. И в миг все изменилось — бесчинство красок овладело миром.
Трэггану, склонившийся на коленях у быстрого ручейка, встал, вновь досадуя на себя. Как ни готовился, все равно самый первый миг он всегда пропускал. А ведь накануне дал себе слово, что уж в этот-то раз не прозевает чудный час рассвета, чтобы было о чем вспоминать дома, в долине. И место для наблюдения выбрал прекрасное, и встал раньше всех — лишь дозорные зябко ежились у костров. Думал, успеет ополоснуть лицо после чуткой дремоты — ан нет.
Горы Оклумша всегда обманут — проклятые Димоэтом места, злые. Но красивые. Очень.
Впрочем, после многих дней утомительного пути, зачастую даже без намека на подобие дороги, на местные красоты перестаешь обращать внимание. А в начале похода, когда весь настороже, когда скалы еще дрожат после родов, когда опора в любой момент может уйти из под ног — тогда тем более не до природных чудес, надо искать чудеса злой магической силы. Чтобы уничтожить в зародыше, чтобы не пустить всеистребляющую гадость в родные края.
