Корум нахмурил брови. Может ли все это быть делом рук Гландита? Гландит не чародей. Он животное, грубая скотина, солдат с обагренными кровью руками, недурной стратег, и, в определенном смысле, в нем много достоинств, однако ему всегда недоставало ума и коварства, да и желания прибегать к колдовству, ибо он до смерти боялся его.
И все же во всем царстве нет никого, кроме Гландита, кто бы по собственной воле согласился стать прислужником Хаоса, а без этого Хаос не в силах проникнуть в царство…
Корум решил обождать с выводами. Пока ему слишком мало известно. Только бы добраться до Халуиг-нан-Вака, до Храма Закона, — там уж он сумеет вызвать лорда Аркина и испросить у него совета…
Корум прошел в залу, где хранилось оружие и доспехи, и достал серебряную кольчугу, серебряные поножи и конический шлем с тремя гравированными символами. Поверх доспехов набросил алый плащ. Затем выбрал оружие — лук, колчан со стрелами, копье, боевой топор искусной работы. К поясу пристегнул длинный меч. Снова он собирался в поход… Зрелище было великолепное и устрашающее; особенно поражали воображение шестипалая сверкающая рука Кулла и изукрашенная драгоценными камнями повязка, скрывавшая глаз Ринна. Как молился Корум о том, чтобы никогда больше не надевать доспехов, не сражаться чуждой рукой, приросшей к его запястью, не заглядывать чуждым глазом в запредельный мир небытия и не звать оттуда на помощь мертвецов. Но в глубине души он всегда понимал, что силы Хаоса не сдались, что худшее впереди…
Он чувствовал себя совершенно обессиленным, ибо сражение с собственным безумием столь же изматывало, как и настоящее сражение.
Вошел Джери. Он уже собрался в путь. Презирая доспехи, Джери ограничился стеганой кожаной курткой, изукрашенной золотыми и серебряными бляхами вместо нагрудной пластины — его единственная уступка голосу разума. Широкополая шляпа лихо заломлена, длинные, блестящие, тщательно расчесанные кудри рассыпались по плечам. Джери был одет в ярко-алый шелк и атлас, в изящные сапоги с красными и белыми кружевами и являл собой воплощенное щегольство. Только меч на поясе несколько смазывал впечатление. На плече у Джери сидел черно-белый крылатый кот — неизменный его спутник. В руке Джери держал фиал с узким горлышком. Внутри бурлила коричневатая жидкость.
— Лекарство готово, — Джери говорил медленно, словно в забытьи. — По-моему, оно действует как надо. Все точно рукой сняло, хотя теперь меня клонит в сон. Впрочем, голова должна проясниться. Во всяком случае, я надеюсь…
Корум посмотрел на него с подозрением.
— Возможно, оно усмиряет безумие, — но как мы защитим себя в случае нападения? Джери, оно же усыпляет разум!
— Уверяю тебя, это совершенно не так, — Джери мечтательно улыбнулся. — И потом, у нас нет выбора, Корум. Что до меня, то я предпочту почить в мире, нежели умереть от муки душевной.
— Это я тебе обещаю, — Корум взял фиал. — Сколько я должен выпить?
— Снадобье очень сильное. Довольно капли на кончике пальца.
Корум потряс фиал, смочив кончик пальца. Потом осторожно лизнул и вернул Джери фиал.
— Ничего не чувствую. Возможно, оно не действует на организм вадагов.
— Возможно. А теперь надо дать Ралине…
— И слугам.
— Да, и слугам. Это будет справедливо.
Они стояли во внутреннем дворике, стряхивая остатки снега с накрывающего воздушный корабль навеса; Джери сдернул ткань: обнажился металлический корпус, весь в ярко-синих, зеленых, желтых разводах. Джери медленно вошел внутрь и принялся колдовать над разноцветными кристаллами управления, вделанными в панель носовой части. Корабль был не слишком велик — гораздо меньше того, на котором они летели в первый раз. Когда отключалось невидимое защитное поле, он становился открыт для стихий. Легкий рокот пронесся по кораблю: он слегка подпрыгнул и завис в воздухе в дюйме от земли. Корум помог подняться Ралине, поднялся сам, прилег на кушетку и стал наблюдать за приготовлениями Джери.
Джери двигался не спеша, с легкой улыбкой на лице. Корум смотрел на друга, и у него было хорошо на душе. Он взглянул на Ралину, прилегшую на соседней кушетке, и увидел, что она дремлет. Снадобье действовало превосходно, ибо чувство бешеной ярости испарилось. Но где-то в подсознании жила мысль о том, что нынешняя эйфория не менее опасна, чем прежняя ярость, что в некотором смысле они сменили одно безумие на другое.
Он надеялся, что они избегнут участи Буйдита, что никто не нападет на них в пути, — и дело было даже не в том, что лекарство почти усыпило их: и Джери, и Корум были абсолютно незнакомы с искусством воздушного боя. Единственное, на что был способен Джери, — это вести корабль в требуемом направлении.
Наконец корабль поднялся в серый холодный воздух и полетел на запад, вдоль побережья — к Лиум-ан-Эсу.
Корум смотрел вниз, на землю, унылую и замершую, и гадал, придет ли еще весна в Бро-ан-Вадаг. Он открыл было рот, собираясь что-то сказать Джери, но тот был всецело занят кристаллами.
Тут Корум заметил, как маленький черно-белый кот соскользнул с хозяйского плеча и вылетел из корабля. Некоторое время он держался рядом, потом отстал и исчез вдали, за линией холмов.
С минуту Корум размышлял, отчего это кот покинул их, потом напрочь забыл о нем и снова принялся рассматривать проносящуюся внизу землю.
Глава четвертая
НОВЫЙ СОЮЗНИК ГРАФА ГЛАНДИТА
Маленький кот летел весь день, беспрестанно меняя направление, — он следовал невидимой извилистой тропинке в небе. Тропинка свернула к морю, и кот помедлил в нерешительности, потом все-таки повернул и полетел над прибрежными скалами, а потом над водой, которую ненавидел. Вскоре показались острова.
Это были Надрагские острова, где жили остатки народа, во имя спасения жизни отдавшегося в унизительное рабство мабденским захватчикам. И хотя теперь рабство кончилось, надраги настолько выродились, что тихо вымирали от бездеятельности, не в силах даже ненавидеть вадагов.
Кот искал какую-то цель, следуя запаху мысли, который лишь он был в состоянии различать.
Ему уже доводилось чувствовать нечто подобное, в Каленуире, где собрались толпища мабденов и совершался обряд вызывания изгнанных ныне богов — Пса и Рогатого Медведя. На сей раз, однако, кот действовал сам по себе; его хозяин, Джери-а-Конел, не приказывал ему лететь на Надрагские острова.
Самый большой из островов, помещавшийся почти в центре зеленого архипелага, звался надрагами Малифул. Как и на всех прочих островах, на Малифуле было множество руин — развалин городов, замков, селений. Некоторые рассыпались от времени, однако большинство было разрушено ордами варваров, во времена короля Лир-а-Брода. Последний поход на Надрагские острова возглавлял граф Гландит со своими убийцами-денледисси, как и последующие походы на замки вадагов. Мабдены стерли с лица земли всю вадагскую расу за исключением Корума, — так полагал граф. Уничтожение двух древнейших рас — шефанхау, как называл их Гландит, — заняло несколько лет. И те, и другие были не готовы к натиску мабденов, они просто не допускали мысли, что существа, немногим отличающиеся от животных, обладают реальной силой. И они погибли.
