Особенно жалко Менделееву уничтожать Полную периодическую таблицу. Помимо химических элементов, она включает и так называемые «отцовские вещества», то есть пра-Вещества…
Он не раз излагал другу Николаю теорию пра-Веществ, которую вынужден был хранить в тайне от общества, дабы не признали его сумасшедшим. Пришлось ему открытие своё подвергнуть редукции, оставив таблицу в кастрированном виде. Между тем, именно от пра-Веществ произошли группы химических элементов. Более того, по утверждению Ломоносова, каждое пра-Вещество является ещё и отцом ряда психических качеств, а также — ряда изделий, организующих жизнь людей и управляющих ею. Взять, например, пра-Железо. Отец твердости характера, мужества, строгости. Отец изделий из металла — от меча до паровоза.
Артефакты-Посредники, являясь изделием человеческих рук, содержат инкапсулированные фрагменты пра-Вещества, тем самым обеспечивая взаимодействие с пра-Миром, — отсюда их фантастические свойства.
Но, поскольку каждое отдельно взятое пра-Вещество дало начало ряду химических элементов, человеческих изделий и психических качеств человека, оно же может стать их концом, если призовёт их к себе, обратно в себя втянет. В этом случае произойдет локальный конец света: исчезнет город, исчезнут все железные изделия, люди вдруг превратятся в безвольных кукол, — и тому подобное. Катастрофических вариантов немерено. Комбинация Посредников, инициирующих коллапс всего, что порождено пра-Веществами, пока не найдена, страшные конфигураты пока не созданы, однако создание их неизбежно, если Полная таблица попадёт в руки злодеев и фанатиков. Кому как не Менделееву это понимать? А где возможен локальный конец света, там ждёт и Большой…
— Надеялся издать это, — сухо сообщает Дмитрий Иванович. — Нет, нельзя.
Он хорошо держится, хоть и тяжко ему. Дело всей жизни пожирает огонь в камине.
— А правда ли, друг мой, что ты нашел себе спутницу в своих странствиях? — продолжает Менделеев. — Петербург об этом много говорит.
Пржевальский краснеет, однако вынужден признать:
— Уж три года как. Остепенился я, mein lieber Dmitriy. Сынишке скоро два. Везти их в столицу пока не время, пусть живут в Пишкеке, там им лучше.
— Я, ты знаешь, о своей казачке, милой моей Анне Ивановне, тоже не торопился оповестить свет…
Но вот бумаги сожжены. Друзья оставляют лишь главную ценность: рукописную книгу, написанную Ломоносовым и состоящую из двух тетрадей. Книга эта, кроме общих правил по составлению конфигуратов, содержит ещё и зашифрованные координаты каждой из вершин петербургского Покрывала. Тетради предстоит спрятать, одну — непременно подальше от Петербурга.
Просто спрятать — мало. Хорошо бы защитить их по-настоящему, используя всю мощь современной химической науки.
— Магией, — возражает Пржевальский. — Современная наука тут не помощник.
— Магией?
Именно так. Во время своих путешествий в Центральную Азию Николай Михайлович удостоверился, что магия тибетцев и уйгуров — не досужий вымысел, учёные когда-нибудь поймут механизм ее действия, и это станет частью естествознания.
Рационалист Менделеев настолько потрясен, что даже не возражает. Пржевальский зажигает пучки трав, читает заклинания из шаманской системы бон, призывающие духов лха. Друзья-учёные наносят на тетради охранные знаки — собственной кровью… Отныне прикоснуться к этим предметам смогут только те, кто имеет кровь, родственную Менделееву и Пржевальскому. Только их потомки.
Договариваются так: за одну тетрадь отвечает Пржевальский, за другую — Менделеев, а где будут тайники — не сообщают даже друг другу.
— Возьми, — протягивает Менделеев Око, найденное вместе с архивом Ломоносова. — В новой экспедиции пригодится.
Появившийся в комнате слуга, принёсший приборы к чаю, неосторожно касается одной из тетрадей. После чего падает на пол и бьётся в эпилептическом припадке.
2004, май, Эстония, Вильянди.
Виктор Насруллаевич в курсе, кто на самом деле отец Осипа. Он пытался вытянуть из Н. Пржевальского информацию о местах расположения Посредников в питерском Покрывале, и вообще, известные тому законы построения конфигуратов. Требовал, чтобы тот помог ему прочитать тетрадь Ломоносова. Путешественник на сотрудничество не шёл. Всевозможные «сыворотки правды» действовали на Пржевальского парадоксально, он засыпал, а пытать его было бесполезно: умел отключать боль.
Теперь, с пленением Осипа, ситуация упрощается: можно воздействовать на отца, угрожая сыну, — и наоборот.
Но сначала Караханов переманивает Осю красивыми словами.
— Мы с вами, коллега, на одной стороне. Мы служим научной истине. Поймите, сочетания артефактов дают новое качество Силы. Человек, подчинившийся какому-нибудь Посреднику — это всего лишь одиночка с необычными возможностями, а по сути, меченый клоун, способный на несколько жалких фокусов. Но конфигураты служат многим людям, давая сверх-возможности уже всему человечеству. Изучить их, взнуздать и оседлать — вот достойная задача для истинного учёного…
Ося и повёлся бы, если б не помнил рассказ Нестора. «Зуб» похитил Вальтер Хаусхофер. Сейчас похищенный артефакт — в сейфе Караханова.
Значит, он и есть Хаусхофер. Враг.
Караханов-Хаусхофер на упоминание Нестора реагирует болезненно:
— Хочу, чтоб вы знали, молодой человек. Наблюдатели — это нелюди, ставящие палки в колёса прогрессу! Это изуверы и фанатики, калечащие и убивающие лучших людей, тех, кто мужественно разыскивает артефакты ради дела свободы! Свободы с большой буквы! Они на всё готовы, лишь бы не дать людям овладеть силой Посредников, помешать нам собрать все артефакты и приступить к важнейшим преобразованиям, которые приведут человечество к Свободе! С большой буквы! А создана эта организация предателями и подонками, изменившими Разуму Планеты…
— Разумом планеты он именует мировое правительство, — вставляет сквозь решётку Осин отец. — Которое мы с тобой, сын, не выбирали.
Хаусхофер раздражённо отмахивается:
— Осип, вас грубо используют, пытаясь чужими руками угробить вот эту вот лабораторию. Я не враг России, ей-богу. Я только против того, чтобы Братство Наблюдателей делало из вашей страны плацдарм для борьбы с Разумом Планеты… называйте нас, как хотите, суть не изменится. Я — исследователь, я верну вам Зуб, отпущу Николая Михайловича и девушку…
Пржевальский-старший саркастически смеётся:
— Вернёт и отпустит, как же. Осенька, из тебя дурака делают. Настоящая цель и «вот этой вот лаборатории», и всей научной деятельности сладкоречивого Вальтера — составить боевой конфигурат, заставляющий пра-Вещество схлопываться. Это оружие куда мощнее и жутче водородной бомбы.
