— Да ладно! Рюкзаки на плечах носят, а не таскают по полу, — проговорил орк на древнем с едва заметным акцентом.
Человек, несколько метров пробежавший вперед, видимо, только заметил, что разговаривает с пустотой, и, развернувшись на пятках, поспешил обратно.
— Спасибо, что так по-мужски пнул его, — огрызнулась я, пытаясь затащить тяжеленный рюкзак на плечи.
— Попрошу… — заговорил подоспевший сотрудник аэропорта, и я уже готова была отказаться от его услуг, наивно полагая, что хотя бы он поможет закинуть мне на плечи рюкзак, но вышло инчае. Он грубо схватил меня за руку и развернул к себе лицом.
— Попрошу вести себя более сдержанно с…
— Что? — вскричала я, шокированная подобной реакцией. — Мне, может, полы перед ним подмести, как вы только что делали?
Я дернулась в сторону.
— Немедленно отпустите меня!
— Вы должны извиниться, — настаивал на своем человек, крепче сжимая руку.
— Бросьте, не стоит. Эхта мегар, — насмешливо произнес орк, пнувший рюкзак. — Здесь все равны, вы забыли?
И расхохотался. Два пилота, тряся здоровенными башками, вторили ему.
Мужчина, недовольно покачав головой, отпустил меня под дружный гогот орков. Какое-то время я стояла на месте, растерянно глядя им вслед.
Вот и мой первый разговор с кирпичномордыми.
Присев на ближайшую скамейку, я достала из сумки салфетку и принялась оттирать рюкзак, тихо ругаясь про себя.
Человек поддерживает орка, когда тот нападает на другого человека. Такое лицо у равенства на острове Прэн? Здесь, видимо, мерят не по расам, а по размеру кошелька.
Как и везде.
Салфеткой оттереть грязь не получилось — пришлось искать туалеты.
Почистив рюкзак, я вышла из здания аэропорта на парковку, где наткнулась на велосипеды, но увидев цену аренды, решила поехать на автобусе. Козырек остановки блестел в летнем солнце на противоположной стороне подъездной дороги, и я со спокойной совестью потрусила через пешеходный переход, но внезапно, съехав прямо с бордюра, на дорогу выскочил байк размером с тяжеловоза. Мотоциклист вовремя затормозил, но, развернувшись боком, всё же задел меня. Рюкзак, как и положено, перевесил, и я оказалась на асфальте кверху животом, как черепаха, судорожно дергая руками и ногами.
— Цела? — мотоциклист снял шлем, не удосужившись даже оторвать свою задницу от сидения.
Я закатила глаза: второй раз за час этот орк оказался на моем пути. Какая-то девушка, стоявшая до этого у бордюра и разговаривавшая по мобильному, бросилась мне на помощь.
— Вы целы? Вызвать скорую? — девушка оказалась негуркой, и от прикосновения её ледяных рук по телу побежали мурашки. Она говорила удивительно чисто, с легким присвистом, и при каждом слове чуть морщилась и приподнимала верхнюю губу, обнажая острые, белые зубы.
— Не нужно, — кое-как я поднялась на ноги и, отряхнувшись, с нескрываемой злобой уставилась на орчье рыло. Негурка не дала мне и рта раскрыть, накинувшись на орка, возмущенная, пожалуй, больше меня, его бездействием.
— Что ты себе позволяешь? Здешние законы и ты обязан соблюдать! — зашипела она, показывая острые зубы.
— Да, конечно, это у нас ворам отрубают руки, — усмехнулся орк, оглядывая визор шлема. — И что же ты сделаешь? Бросишься на меня и ужалишь?
От злости желтые глаза негурки мерцали подобно углям, и даже ледяная чешуя, кажется, чуточку потеплела. За её спиной, тонкий как кнут хвост щелкал по тротуару.
— Таким, как ты, не место среди миротворцев. С удовольствием буду наблюдать, как тебя швырнут мордой в грязь, как бешеного пса. Может, это тебя чему-нибудь да научит.
— И тебе всего хорошего, — бросил орк и уже приготовился одеть шлем, как за его спиной вырос служитель закона, облаченный в светло-зеленую форму. Едва орк поставил вторую ногу на педаль, как подоспевший к месту происшествия полицейский (человек, между прочим), дунул в свисток.
— А ну стойте. Что здесь произошло?
Орк недовольно фыркнул.
— Маленькое недоразумение, — я пожала плечами. — Тяжелый рюкзак потянул назад, и я едва не попала под мотоцикл.
Негурка удивленно уставилась на меня.
— Вы уверены, что это был не наезд? — спросил полицейский, обходя мотоцикл. — Здесь есть камеры. Мы легко восстановим последовательность действий.
Я не имела представления, как тут относятся к подобного рода вранью, и попасть в полицейский участок в первый же день пребывания на острове совершенно не хотелось. Но…
— Нет-нет, я уверена, что этот… мотоциклист не причем, — я усмехнулась, глядя на вскинувшего брови орка.
— Тогда не толпитесь здесь, — посоветовал коп, убирая свисток.
Кирпичномордый нацепил шлем, полагая, что разговор окончен, но я красноречиво указала пальцем на уходящего копа.
— Не торопись смываться, иначе попрошу его посмотреть запись с камер, — негромко произнесла я.
Орк для пущего эффекта несколько раз дернул педаль, и байк свирепо заворчал.
— Да ну? — я потерла ушибленный бок. — Готова поспорить, там будет неплохой синяк.
Орк сорвал шлем
— Я тебе под глазом такой же поставлю, — рявкнул он, скалясь и показывая клыки.
— Ага, здесь твои титулы не действуют, усек? — Хотела бы я сама в это верить. — Десять сэйсов, и я молчу.
Орк скрипнул зубами.
— Пять.
Надо же, считать умеет.
— Семь.
Мотоциклист достал из поясной сумки монеты и протянул мне.
— Ещё раз увижу в зоне досягаемости, коврик из тебя сделаю. Только его придется долго стирать, — огрызнулся он, для пущей убедительности потрясая здоровенным кулаком у меня перед носом.
— Пошел ты, — я развернулась и двинулась прочь, раскачиваясь под тяжестью рюкзака. Не стоило брать книги, здесь же великолепные библиотеки, где…
— Постой, как так можно? — желтоглазая негурка пригородила мне дорогу. — Его следовало сдать.
— И что? Эти же деньги, даже больше, он отдал бы копам. Если его, конечно, не выпустили бы просто так. Смотри, какой байк, — я обернулась, тыча пальцем в сторону разгонявшегося зверя. — У меня все органы столько не стоят, как его лошадка.
Негурка зашипела, возмущенная моими словами.
— Ты должна была все рассказать служителю закона.
— Спасибо за помощь, — холодно ответила я, давая понять, что разговор окончен, и двинулась было прочь, но негурка не собиралась оставлять последнее слово за мной.
— Ты сама говоришь как орк, — бросила она.
А вот это запрещенный прием. Я резко развернулась.
— Знаешь что, я тебя за себя не просила, и нам с тобой не по пути. Усекла?
