Два дня с тех пор, как я впервые увидел пленницу. Семь дней осады.
Впрочем, говорят, трупы в город пока не кидали[7] — не то герцог отличался невиданным человеколюбием, не то мало было чужих мертвецов, а своих хоронили, как подобает. Реку повернуть пытались… хорошо, что Адвент стоит на подземных ключах. Отрезать его от воды практически невозможно. Вот с едой было сложнее.
Свои запасы в городе были не так уж велики, насколько я понял, а крестьяне из окрестных деревень, понятное дело, быстро переориентировались (а что? война-войной, а жить-то надо) и так же охотно, как прежде они заполняли торговые ряды на центральном рынке, повезли продовольствие армии Хендриксона.
Гавань блокировала эскадра графа Бресильонского, союзника Хендриксон, так что продовольствие по воде в Адвент тоже перестало поступать. Говорят, некоторые богатые горожане успели сбежать еще до того, как подошла эскадра, но погоды это не сделало. Большая часть ноблей осталась заперта в прочном кольце городских стен, точно в ловушке. Пока, как мне говорили, ничего совсем уж жуткого, такого, что со смаком любят расписывать странники в кабаках, дабы им поставили бесплатную выпивку, в городе не происходило, хотя беднота уже начала уменьшать поголовье кошек и собак. Свиней, которых держали иные горожане, особенно те, которые жили поближе к городским стенам, дня два днем с огнем не сыщешь. Но если так пойдет и дальше, людоедства долго ждать не придется.
Все это мне также сообщали словоохотливые слуги: что-что, а приказа со мной не разговаривать, им никто не отдавал.
Вечером шестого дня моего сидения, когда над крыльцом противоположного дома зажгли факелы, а по улице уже прошел «ночной вестник» с колокольчиком и колотушкой, ко мне в дверь постучался сам бургомистр.
— Здравствуйте, — мрачно сказал Фернан, заходя в комнату и без особых церемоний усаживаясь в деревянное кресло с ножками в виде львиных лап.
— И вы не болейте, господин бургомистр, — улыбнулся я.
Фернан даже не скривился — стерпел. Ох, чую, припомнит он мне все скопом.
— Господин Гаев… — раздельно сказал он. — Насколько вы сведущи в Древнем Искусстве?
Я промолчал. Мне хотелось раз и навсегда ответить «Не сведущ!», но я вспомнил девочку в сиреневом блио и мою уверенность в том, что она шаманка.
— Это зависит от того, что именно вы понимаете под Древним Искусством, — осторожно произнес я.
Бургомистр устало потер красные от бессонницы глаза, и мне стало его жаль. В самом деле, ведь государственной важности дела у человека! Город надо защищать, а тут война, и герцог этот, который не то человек, не то не совсем человек… В общем, не позавидуешь.
— Шаманизм, — тихо сказал бургомистр.
— А! — хмыкнул я. — Девочка с бубном!
Бургомистр поморщился, как будто съел незрелую сливу, но никак мою догадку не опроверг. Чего уж теперь опровергать…
— Ну и что вы от меня хотите? — устало спросил я. — Я и так с этими расчетами ночей не сплю! Что мне еще, прикупить на базаре тамбурин и шаманке этой вашей подпеть вторым голосом? Ну извините… — я развел руками.
— Значит, вы все-таки понимаете… — прошептал бургомистр с явным облегчением в голосе. — Понимаете!
— Моя мать была адепткой Древнего Искусства, — сухо сказал я, решив не уточнять. В глазах Фернана мелькнул мгновенный суеверный ужас — ведьм боялись, и боялись нешуточно.
— Город надо защищать, а тут война, и герцог этот, который не то человек, — Я улыбался.
— Я хочу, чтобы вы присутствовали завтра на ритуале, который будет проводить шаманка, — сказал бургомистр, преодолев себя. — Чтобы вы… наблюдали за ней.
— О, так она согласилась? — спросил я с некоторым удивлением в голосе.
Признаться, я думал, что меня попросят, скорее, уговорить шаманку на акт защиты города.
— Согласилась, — сумрачно ответил Фернан. — У нас есть мастера… уговаривать. Вы везунчик, господин Гаев, что вам не пришлось познакомиться с этими мастерами.
А вот это уже угроза — и совершенно не завуалированная.
Я улыбнулся снова, как можно искреннее.
— Полагаю, всему Адвенту повезло, что меня не попытались с ними познакомить.
А сам подумал: «Значит, все-таки пытали».
— Ладно, речь не об этом, — повел рукой Фернан, как бы отметая сию неловкую тему разговора. — Речь о том, что я, признаться, не доверяю ведьме.
«Ведьма и шаманка — совершенно разные понятия», — хотел сказать я, но сказал вместо этого:
— Тогда вам и вовсе не стоило пользоваться ее услугами.
— Быть может, — кивнул Фернан. — Но что поделать: я и вас, господин Гаев, знаю не слишком хорошо, и гораздо хуже знаю планету Марс, так что надежда на ее благорасположение тоже тает с каждым днем.
Еще один намек? Нет, даже не намек — практически прямым текстом.
— Если у вас нет доверия к вечным и неизменным светилам — то какое может быть доверие ко мне, ничтожному? — я старался говорить холодно и иронично, но получалось плохо. Эх, надеюсь, хоть желание вздремнуть удалось замаскировать этаким тоном?
— Ладно, — бургомистр поднял свои здоровенные руки. — Хорошо, магистр. Речь идет о том, что я не знаю, против кого будет направлен обряд шаманки. Девчонка это такая… с нее, сумасшедшей, станется обрушить наш город, вместо того, чтобы насылать проклятье духов на хендриксоновы орды. Так вот вы бы… и присмотрели.
— Присмотрел? — я хмыкнул.
Интересно, как он себе это представляет?… Это не представляю даже я, знакомый с шаманским ритуалом лишь понаслышке. А бургомистр… неужели он тоже не наблюдал ни одного? И не расспрашивал надежных свидетелей?
Но…
Только тут до меня дошло: они действительно собираются провести шаманский обряд! На полном серьезе! Они достали для этого настоящую шаманку, которая согласилась добиться от духов уничтожения Хендриксоновой армии… они хоть представляют, какие силы собираются освободить и чем это может кончиться?!
Нет, что, правда не представляют?!
Да если девчонка напортачит, ее же сплющит в кровавую лепешку — и полгорода вместе с ней! Они что, об этом не думали?!
— Я согласен, — сказал я, прежде даже еще, чем успел все как следует обдумать. — Я буду присутствовать при обряде. Если обряд будет не тот, если девушка не Хендриксона начнет уничтожать, а попытается обрушить проклятье на Адвент — я скажу вам.
«И вот тогда вы сами будете думать, что вам делать, потому что я — не знаю».
Этой последней фразы я добавлять не стал.
* * *
К полудню — самое лучшее время для шаманских ритуалов, не считая полуночи, — на сторожевую башню нас с девушкой привели раздельно. Меня, как всегда, принесли в роскошном паланкине, таком же, как у бургомистра и еще у полутора десятков ноблей; девушку — не знаю. Впрочем, далеко ли идти из подвалов под закатной сторожевой башней (башня носила прозвище «Корявый Дани», но до сих пор никто не мог мне объяснить внятно, кто такой был этот Дани и почему именно корявый) до ее вершины?… По лестнице подняться.
