Воин вытянул из ножен меч.
Мизансцена на площади сменилась. Появились одетые в черное палачи. Колокол гудел торопливее и торопливее.
Воин прикоснулся пересохшими губами к своему клинку.
— Во имя жизни…
Еретик ступил на осыпанную пеплом дорожку, ведущую на эшафот.
Воин пустил коня в галоп.
Двое в черном по обе стороны от приговоренного обернулись на дробь копыт. Меч со свистом рассек воздух. Палачи шарахнулись прочь, и в тот же миг крепкая рука выдернула Еретика из смертельного капкана.
Конь рванулся напрямик сквозь толпу. Заготовленный костер разлетелся в щепки. Бронзовый звон заглушил панический вопль несостоявшихся зрителей, а ни о чем не подозревавший звонарь продолжал неистово раскачивать колокола.
В проулке, где пришлось поубавить аллюр, Воин вернул в ножны клинок, перехватил узду и крепко прижал к себе легкое обессиленное тело.
— Держись, — успел шепнуть он юноше.
И началась отчаянная гонка: солдаты бросились в погоню за наглецом.
Хоть бы одна прямая широкая улица вела к городским воротам! Но нет. На беду город заполонила россыпь крошеных, как гнезда, домишек, настроенных где попало. Повороты, углы, переулки, подворотни. Пес мчался впереди, и Воин, доверившись проводнику, неуклонно следовал за ним.
Показались ворота. Огромные железные створы, открытые на время праздника, угрожающе скрипели и медленно смыкались.
«Нет!»
Тень вынырнула из-за спины. На мгновение Воин узрел перед собой лик погибшего брата…
И ворота замерли. Всего на несколько секунд заклинила цепь, но этого было достаточно. Обезумевший от бешеной скорости пес и за ним всадник на взмыленной лошади вырвались из города.
Свалка из пеших и конных ратников, застрявших в полуоткрытых воротах, пришлась кстати. Воин оторвался от погони на добрых полверсты. Но подвела оплывшая весенняя дорога. Ухнув в глубокую колею, захромал конь.
К реке! — взорвалось в уме.
Не успев подумать о переправе, Воин свернул в лесные проселки.
Позади нарастал лязг брони и оружия. Просвистела и вонзилась в дерево арбалетная стрела. Разрыв между беглецами и погоней стремительно сокращался. Вторая стрела пронеслась над головой. Ветви, комья снега, удар и тупая боль в спине.
«Успею!»
Обнаженная вера отсекла страх и сомнения.
Опушка. Берег.
Пес первым прыгнул на припорошенный снегом речной панцирь. Воин направил коня на лед. Копыта ударили раз, другой. Лед хрустнул и…
Он помнил только одно: не разжимать левую руку. Ни в коем случае не разжимать! Серая спина пса мелькала впереди, нависали и отступали острые льдины, студеная вода и снежное крошево хлестали по лицу, забивались в ноздри и рот.
Не разжимать левую руку!
Он рывком вынырнул из пучины. «Мы еще живы… Мы будем живы…»
Призывный лай обозначил берег. Последнее усилие, и Воин почувствовал твердый спрессованный снег.
— Мы выбрались, парень!
Он осторожно разогнул локоть, и освобожденное из спасительных объятий тело раскинулось на насте. Белое лицо. Холодное лицо.
— Нет… Только не умирай!!
Приподнялись веки.
— Вот и встретились… — послышался слабый шепот. — Ты как из-под земли явился…
Еретик попытался улыбнуться.
— Молчи. Ты силы теряешь.
Он отчаянно посмотрел вокруг. На покинутом берегу суетились силуэты всадников. Лошадь без седока мелькнула и затерялась в темной толпе. А рядом пес, поскуливая, вылизывал неподвижные руки с узкими, похожими на когти, ногтями. Воин опомнился и принялся растирать острые плечи и худую грудь юноши. Собственная боль окатила внезапно, будто в спину ткнули горящий факел. Запоздалый страх облил лицо смертельной белизной.
«Ну нет, парень. Я одного тебя тут не оставлю!»
И, закусив губу, наклонился к юноше.
— Ты дыши. Слышишь? Жизнь ведь ценная штука, ты так говорил? Вот и дыши. Не вздумай уходить!
— Не уйду… То, что я оставил тебе, помнишь? Я обещал забрать при встрече… Я заберу… часть.
То ли холод, то ли огонь. Тень пронеслась в воздухе и осталась за спиной. Воин очнулся. Теплое крепкое тело прижато к груди. Он не помнил, как подхватил юношу на руки.
«Аув», — пес сидел в сторонке, навострив уши.
— Вот, Лембой, видишь, мой конец еще не наступил.
Еретик шевельнулся.
— Помнящий силен памятью предков, — проговорил он.
— Память твоих предков показала мне Круг Бытия. Ты как? Держишься?
Юноша согласно склонил голову, сел. Рука провалилась в рыхлый снег и тут же вынырнула назад с грозным предметом, зажатом в кулаке.
— Что это?
Воин непонимающе смотрел на короткую арбалетную стрелу. И также изумленно взирал на человека молодой еретик.
— Я знаю твое имя, — вдруг произнес юноша. — Память твоих предков. Ты разбудил ее в себе…
— Ладно. Пусть разбудил. А это… откуда? — Воин осторожно повел плечом, оглянулся на почерневшую в ночи ледяную реку и опять обратил взор на Еретика. — Ты что на меня так уставился?… Да не молчи ты!
— Ты построил собственную дорогу в Круге Бытия. Я сам прошел похожей дорогой. Но я не знал… не знал, что ее кто-то повторит.
— Кроме Лембоя, — пробормотал Воин. Пес завилял хвостом.
— Пожалуй. Но это не всё. Ты поделился со мной…
— Памятью Предков?
— Жизнью, брат.
