Она не может не видеть другую опасность затеваемого похода. Талея всегда оставалась в большей степени морской державой, в степь она не лезла, ограничившись контролем перевалов. Что, если элита захочет сменить вектор развития? Или она на это надеется?
Поневоле в голову закрадывается мыслишка, что Госпожа знает больше, чем говорит. Вполне возможно — у неё есть свои источники. Однако, какую бы информацию она не получила, против объективной реальности не попрёшь. Семиречье просто-напросто слишком далеко, бороться с ним сейчас нерационально.
Он даже попробовал пообщаться с Честой, хотя никогда не мог его понять. Провидец подарил ему два металлических шарика и посоветовал меньше думать. Нет, идея Святого Похода возникла у Селесты вне Талеи, её действия не вызваны пророчествами.
Ему-то что делать? Мэтр Хастин, к которому он подошел за советом (он — за советом!), покачал головой и сказал, что он ищет не там. Магов всегда сложно понять, а уж тех, кто по праву зовется великими, втройне.
Кальдеран, родившийся и восставший в Насане, не знал, как ему поступить. Жизненный опыт советовал бежать. Тот же опыт требовал забыть привычные мерки, раз дело касается Госпожи.
Он просидел до рассвета, игнорируя тревожный взгляд хозяина заведения и медленно цедя давно остывший чай. Местные вина южанин до сих пор не воспринимал. Осознание пришло поздно. Бежать — бессмысленно. Он просто-напросто не сможет жить где-то ещё. Не после сложнейших интриг, свергавших правителей и возводивших на престол марионеток. Не получится у него не сравнивать новое обиталище, каким бы оно ни было, с величественными залами нового дворца или длинными катакомбами Талеи. Неизбежно станет вспоминать о полноценном государстве с правительством, законами, собственной символикой, войнами и дипломатией, гражданами и границами, пусть не нанесенными на карты… Он всегда будет помнить, что стоял во главе этой страны и что, возможно, совершенно напрасно сбежал из неё.
Рано или поздно неопределенность сведёт его с ума.
Поэтому выбора нет. Он, Кальдеран, некогда из Насана, ныне старейшина Ближнего Круга в Талее, выполнит указания Госпожи. Своей Госпожи — всё-таки есть клятвы, важные для него. Уедет в Глубокую Гавань, впустую потратит год, не станет узнавать, чем заняты его бывшие подчиненные, выполнит остальные приказы, не понимая их сути.
И будь, что будет.
Ордонанс «О доверии преданном» в обществе вызвал бурю эмоций.
Пауки или тайный кабинет, кто-то из них давно собирал свидетельства творимых в Гильдии магов нарушений закона. Ничем иным скорость, с которой они начали проводить аресты после столкновения у Правобережного рынка, объяснить невозможно. Поначалу столичные дворяне не понимали, что происходит, на фоне относительно недавних перестановок в высших эшелонах власти происходящее выглядело откровенно угрожающе. Если уж представителей династии не пощадили, то менее знатным особам надеяться на милосердие откровенно глупо.
Начавшееся брожение сбил опубликованный ордонанс Сына Моря. За цветистым слогом и изящными формулировками высшего наречия скрывалось простое описание экспериментов, проводившихся в Гильдии, и делались выводы. Во-первых, лица, надзиравшие за магами, лишились высочайшего доверия и понесут за то наказание. Во-вторых, ни слова не было сказано о недовольстве канцлером, правительством, отдельными сектами, провинциальным дворянством или какой-либо иной группой лиц, объединенных по одному признаку. Гнев монарха обрушился на конкретных лиц. В-третьих, следствие было указано вести открыто, то есть любой достаточно знатный человек мог прийти к следователям и задать им вопросы, на которые те обязаны были ответить. Последнее было совершенно нехарактерно для склонной к кулуарным разборкам культуре Талеи и привело к замешательству среди сплетников, привыкших выцарапывать крохи информации.
Добивающим ударом стало назначение на пост главы Гильдии магов принца Сирташа, ответственного лично перед Сыном Моря и никем иным.
Селеста не могла не восхититься продуманной изощренностью замысла короля. Пока не закончены реформы армии и флота, не расставлены по ключевым позициям преданные люди, Валиир не мог действовать против влиятельных государственных группировок. Попытка надавить на канцлера и правительство приведет к волнениям среди поддерживающего их провинциального дворянства; ограничение власти крупных религиозных организаций, в первую очередь Святителей Огня, способно перерасти в полноценный бунт низших слоев населения, давить который нечем. Аристократы являются крупнейшими землевладельцами и тесно связаны с крупными торговыми домами, вражда с ними мгновенно отразится на доходах казны, чего та себе сейчас позволить не может.
Нельзя ослабить какую-то одну группировку, но ничто не мешает ослабить все разом. Простые дворяне враждуют друг с другом, знатные аристократы поколениями мстят за обиды, нанесенные предкам. Что творят святые отцы ради возможности подсидеть собрата, вовсе описывать не хочется. Следствие дало прекрасный повод для сведения счетов, чем заинтересованные лица немедленно воспользовались. Экспериментам над вампирами покровительствовали многие влиятельные личности, разумеется, с большим числом врагов, и теперь эти враги старательно не давали скандалу затихнуть.
Филиал под Ивянками оказался не единственным и даже не самым главным, где проходили запретные исследования. Основной базой служил другой, расположенный в Ринских горах, подальше от досужих глаз. Проверка обнаружила там ещё четырех вампиров и несколько десятков людей, подвергнутых мутациям. Возможностей освободить сородичей Селеста не видела, к тому же — что она с ними будет делать, если они в том же состоянии, что и двое безымянных из Ивянок? Люди её не интересовали вовсе.
Зато Хастин очень хотел приобщиться к результатам исследований, а он при желании умел быть настойчивым.
— Как ты себе это представляешь? — пыталась она понять его логику. — Я не готова обратиться к Сэ с просьбой выдать нам копии записей экспериментов на том основании, что мэтру Хастину, видите ли, интересно! Наглость, конечно, второе счастье, но только до определенного предела.
— Ну, может, украсть?
— В будущем, когда внимание схлынет — возможно. Точно не сейчас.
Скандал набирал обороты, из-под сукна доставались папки с компроматом, припоминались старые грешки. Снова поползли слухи о раскопанном Святителями не столь давно древнем храме, и Склеста не отказала себе в удовольствии усилить накал страстей, подкинув подробности наиболее ортодоксальным жрецам. Её более чем устраивала перспектива раскола секты на два крыла.
Жилось людям тяжко, непрерывные стрессы подтачивали психику. Как следствие, крыша ехала часто и у многих. Простые нравы быстро и фатально отбраковывали всех, кто отличался от некоего среднего показателя, но к сумасшедшим с религиозным уклоном местное общество относилось с пониманием. Фанатики имели немалый шанс дожить до старости и помереть, окруженные почетом, пользуясь славой рьяных вероучителей.
По приказу Госпожи одного из таких, наиболее авторитетного, пристрелили после публичного диспута с оппонентом, тоже Святителем, только менее ортодоксальным. Разумеется, ученики покойного мгновенно возбудились и обвинили руководство секты в заказном убийстве. Иного от них и не ожидали — умом они не блистали, зато в драках участвовали постоянно. Селеста предвкушала публичное выяснение отношений со взаимными обвинениями в предательстве идеалов. Однако междусобойчик вылился в потасовки между «активом» сектантов, начались столкновения на рынках, сил столичной стражи не хватило и пришлось вводить войска.
Три армейских полка совместно с дружинами некоторых дворян за сутки навели порядок, залив улицы кровью и второй раз за короткое время погрузив бедные кварталы в тишину. По данному поводу вампирессе пришлось выдержать неприятный разговор с посланником Сына Моря, подозревавшего её в организации беспорядков. К счастью, доказательств у них не было.
