в собственную силу, удерживая её в маленьком, плотном шаре, который обычно находился у него в груди. Его внимание было обращено внутрь: он просто хотел помедитировать. Даджа, почувствовав облегчение, сосредоточилась на Ниа. Сегодня от девочки сбежали лишь несколько горсток отростков; каждый из них она быстро втягивала назад, не теряя спокойного выражения лица. Дадже так нравились тихость Ниа и твёрдость Фростпайна, что она вздрогнула, когда пробили часы.
— Прелестно, ‑ сказал Фростпайн, когда Ниа ушла. ‑ Ты хорошо её развила. У тебя талант к наставничеству.
Даджа почувствовала, тепло у себя на щеках, которое никак не было связано с огнём в очаге:
— Ты действительно так думаешь? ‑ робко спросила она.
Он приобнял её одной рукой, когда они начали спускаться вниз:
— Ты терпеливая и спокойная, ‑ сказал он. ‑ Ниа чувствует, что ты в ней уверена. В свою очередь, это заставляет её верить в себя.
— А Джори? ‑ неуверенно спросила Даджа. ‑ Ты хотел и её проверить?
Фростпайн покачал головой, мотнув своей гривой и бородой:
— Слишком рано, слишком холодно, и эта девчонка слишком бодрая в такую рань. Кроме того, старый Скайфайр знал, что делал, когда учил тебя боевой медитации.
Они съели ужин, и удалились в книжную комнату, когда пришла служанка, и сказала, что Раввот Ладрадун явился с визитом к Вимэйси Дадже. Даджа вновь привела Бэна к себе наверх; Бэн снова отказался от чая и угощений.
— Ты работал допоздна? ‑ спросила Даджа, начав снимать бечёвкой мерки с его рук, плеч, шеи, головы и пояса.
Бэн кивнул:
— Матушка хочет получить опись каждого клочка меха до того, как соберут налоги на Долгую Ночь. Мы пока не получили последнюю партию, но она тем не менее хочет, чтобы я начал инвентаризацию.
Между снятием и записыванием мерок Даджа украдкой взглянула на его лицо. Он был бледным и вспотевшим.
— Мы не можем тебе предложить ничего из еды? ‑ спросила она.
Бэн покачал головой:
— Моя мать приготовила для меня ужин. Если я не съем всё, она будет говорить, что я даю еде пропадать.
Даджа почувствовала, как у неё внутри всё закипело от ярости:
— Она что, вообще не говорит о тебе ничего хорошего? ‑ воскликнула она. Затем она закрыла себе рот ладонью. Лишь убедившись, что взяла себя в руки, она отняла ладонь от губ: ‑ Извини. Я не имела права такое говорить. Прошу прощения.
Какое-то время он молчал. Наконец он пробормотал:
— Странная у нас дружба, тебе не кажется?
Даджа уставилась на него, не совсем понимая, что он имел ввиду. Странно, что он это сказал, потому что она думала, что их дружба была почти такой же, как её дружба с Браяром, Трис и Сэндри.
Бэн похлопал её по плечу:
— Лучше я пойду. Мне прийти завтра? Или через день. Завтра утром и после полудня у меня тренировка пожарной бригады. Она заставит меня задержаться до полуночи, чтобы наверстать упущенное рабочее время. Значит, послезавтра. ‑ Он помедлил, затем спросил: ‑ А ты знаешь, есть ли у магов магистрата какие-нибудь подозреваемые в деле о пожаре Джосарика?
Даджа покачала головой:
— А ты?
— Нет. Они со мной говорили, но я ничего не слышал. Если бы слышал — сказал бы, ‑ заверил её Бэн. ‑ Что ж, вот тебе и люди магистрата — сведения с готовностью узнают, а с их использованием — темнят.
Он оставил Даджу в беспокойном и тревожном состоянии, хотя она и не могла сказать — почему. «Не тебе судить о его жизни», ‑ сказала она себе, убирая мерную бечёвку. «Нельзя просить героя жить подобно обычному человеку, восстать против холодной матери или повторно жениться и завести семью».
Но он был её другом; он сам так сказал, пусть и странным образом. В мире Даджи друзья хотели, чтобы их друзья были счастливы, а Даджа знала, что Бэн счастливым не был.
«Он так много делает для других», ‑ думала она, зажигая благовония на своём маленьком алтаре Торговцев. «Ведь что-то он должен получить за всё это».
Лунный День был как и Звёздный День, только Бэн не приходил. Даджа легла спать вместе с остальными, хотя ей казалось, что она часами ворочалась с боку на бок, прежде чем наконец заснула.
Она была в полутьме. Вокруг неё плясали призраки пламени, бледно-оранжевые на фоне теней. Вонь горящих дерева, волос и плоти заполнила её нос. Что-то щёлкало и дребезжало в темноте, приближаясь к ней.
Даджа билась, но не могла сдвинуться с места. Дребезжавшая штука заползла на её тело, и забралась ей на лицо. Это был скелет руки, ледяное металлическое кольцо на одном из пальцев коснулось её носа.
Даджа села, втягивая воздух. Косички, которые во сне упали ей на лицо, соскользнули вниз. Она схватила их. На одной из них висела золотая монетка, которую она пропустила, когда снимала с волос украшения перед сном. Неуверенно посмеявшись над своей глупостью, она сняла украшение, и положила на столик у кровати.
Теперь она боялась заснуть. Вместо этого она подошла к окну, и открыла ставни в ледяную ночь. Над покрытыми снегом крышами сияла полная луна. Фонари на улицах города были бледным подобием лунного света. Даджа забралась на глубокий подоконник — наморнские стены были толстыми, — и обхватила колени руками. Наверху, в холоде, всё было яснее. Пламя эмоций всегда искажало то, что она видела. В морозном воздухе она могла видеть, и жар приязни или восхищения не туманил её мысли, делая их менее чёткими.
Она думала о коллекции Бэна. Он сказал, что сохранял их с пожаров, где он помог, или по крайней мере так она его поняла. Но если она не ошибалась, последнее прибавление его коллекции было с пожаров, которым он лишь помешал распространиться: пансион, кондитерская лавка и Дом Джосарик. На его месте она была бы рада никогда об этих пожарах не вспоминать. Если бы она была Бэном Ладрадуном, то пожары в пансионе и у Джосарика казались бы ей личными неудачами. А кондитерская лавка, когда его неопытные пожарные так оплошали, сводила бы с ума.
Тэйроду был не по душе крестовый поход Бэна против пожаров. Тэйрода она знала не хуже любого куска железа, с которым она когда-либо работала. Он был чист всеми фибрами своей души, на нём не было ни пятнышка ржавчины, и Тэйроду не нравилось то, что делал Бэн. Но Тэйрод же видел, что Бэн был лучшей защитой Кугиско от так называемого поджигателя.
А что Хэлуда Солт думала о Бэне? Маш магистрата произвела на Даджу впечатление. Как она видела кугискского борца с пожарами? Что о Бэне думал Фростпайн? Возможно, ей стоит это выяснить. Что-то тут было неправильным.
