руку леди Карины. Она отпустила её и вскочила со стула, отступая назад. Амели пыталась очистить голову от многих лет и событий, которые ей пришлось пережить вместе с Кариной.
Ощущение дурноты затопило её сознание, и она задохнулась от отвращения, когда сделала шаг назад.
— Ты… ты убила этих девушек… Сибил… Инну. Ты забрала их жизни!
Карина смотрела на неё дикими глазами. Она выглядела скорее ошеломлённой, чем разгневанной или виноватой.
— Ты знаешь! — выдохнула она. — Никто и никогда даже не догадывался. Никто не мог меня заподозрить.
Разум Амели немного прояснился, она поняла, что Карина считала себя неприкасаемой. Она не возражала против того, чтобы Антон прибег к помощи Селин в этом расследовании, поскольку никогда не верила, что кто-нибудь узнает её секреты и свяжет с убийствами.
— Ты сумасшедшая, — сказала Амели, качая головой. — Все эти смерти только ради смазливого личика.
Её рука инстинктивно потянулась к боку, но меча там не было. Только дурацкое тёмно-синее платье.
Карина выпрямилась:
— Гораздо больше, чем красивое лицо. Ты бы поняла это, если бы пережила в своём видении всё, что чувствовала я.
Хотя выражение её лица всё ещё оставалось диким, она почти с удовольствием говорила об этом. Амели горячо надеялась, что Селин и дальше будет укрываться за деревянными панелями, слушая их. Ещё неизвестно, какую опасность представляет Карина.
— Антон будет назван великим князем, — Карина гордо подняла голову, — и когда это случится, я буду рядом с ним.
— Как долго? — парировала Амели. — Даже если все твои планы исполнятся, ты уже рядом с ним четыре года. Что, если он станет преемником Ливена, а будет объявлен великим князем только на следующем избрании? Что будет через следующие девять лет, когда ты не состаришься ни на день? Ты думаешь, что всё ещё будешь рядом с ним?
Карина успокоилась.
— А ты не такая уж близорукая, какой кажешься, — она сделала паузу. — Да, я всё ещё буду рядом с ним, потому что состарюсь. Сейчас моё место рядом с Антоном, и наградой мне станет власть, которую я разделю с ним. В настоящее время мне нужна моя красота, чтобы склонить других князей на его сторону… после я смогу прожить и без этого. Я решила, что через пять лет, когда действие ритуала исчерпает себя, я не прибегну к помощи картины. И буду довольствоваться тем, что имею.
Амели не поверила ей. Но это было и не важно.
— Ты не приблизишься к Антону. Никогда больше. Как только Яромир услышит об этом, считай, что тебе крупно повезёт, если тебя всего лишь запрут в тюремной камере.
Амели пыталась усыпить её бдительность, внушив миледи ложное чувство, что обе они увлечены словесной перепалкой, весьма свойственной всем женщинам. Сама же она в это время искала подходящий момент, чтобы выбраться из комнаты.
— Яромир ничего не услышит, — ответила Карина.
— О да, он всё узнает.
Амели двигалась с быстротой молнии, как и всегда полагаясь на элемент внезапности. Она бросилась вперёд и выставила правый кулак, намереваясь одним ударом выбить из Карины дух. Но каким-то образом Карина угадала, что сейчас должно случиться, и сумела отступить назад, так что кулак Амели едва скользнул по её щеке.
— Джаэлль! — призвала Карина. — Приди ко мне!
Антону было стыдно за себя.
Он стоял в большом зале с Яромиром и Павлом. Караульный Рюрик тоже был здесь. Рана на его голове достаточно зажила, чтобы он смог вернуться к своим обязанностям.
Антон ждал, когда сможет поприветствовать своих гостей. Ждал, когда увидит Селин, входящую в арочный проход.
Но она не появлялась.
Ему стало интересно, что задержало её, но источником его стыда было вовсе не нетерпение. Его рука зудела. Кисти мелко тряслись. Антон не мог заставить себя не вспоминать, как он чувствовал себя, когда принял небольшую дозу макового сиропа. Вся боль тогда ушла, ощущения, словно его кожу раздирают когтями, не было и в помине.
Бутыль с маковым сиропом находилась наверху в его комнате. Селин сказала ему не принимать его больше до завтрашнего дня, так что ночь обещала быть долгой. Он повторял себе, что должен быть полон сил этим вечером, а не казаться слабаком с трясущимися руками.
Его людям нужно видеть в нём лидера.
Повернувшись к Яромиру, он сказал:
— Ни Селин, ни леди Карина до сих пор ещё не спустились, и я вспомнил, что оставил на столе недописанное письмо к моему отцу. Я бы предпочёл, чтобы слуги, пришедшие для уборки, не увидели его.
Он добавил, поворачиваясь к выходу:
— Подожди здесь. Я скоро вернусь.
Яромир нахмурился, но не стал задавать вопросов:
— Да, мой господин.
Испытывая смятение, Антон поспешно вышел из зала и поднялся по лестнице западной башни. Он почти вбежал на лестничную площадку второго этажа и устремился по коридору к своим покоям. Он старался не думать о том, что делает. Княжич уверял себя, что это единственный раз, когда он не соблюдает наставления Селин. С завтрашнего дня он начнёт отучать себя от опиума, как и было задумано.
Завтра.
Открыв дверь своей передней комнаты, которая служила ему кабинетом и библиотекой, он торопливо направился в свою спальню. Нервно облизывая пересохшие губы, Антон подошёл к ночному столику и взял бутыль с маковым соком. Он ненавидел себя, но знал, что не остановится.
Затем в голову пришла дурацкая мысль, что он должен хотя бы соблюдать осторожность и воспользоваться ложкой, а не пить прямо из бутыли. На ночном столике ложки не оказалось. Повернувшись, он огляделся кругом, чтобы найти, где Селин оставила… и его взгляд упал на портрет, что висел на стене рядом с дверью.
Он был пуст. Бледнокожая женщина исчезла. Остались только тёмный задний фон, вечнозелёные деревья и костёр.
И Селин так и не пришла на банкет.
— Селин.
Выронив бутыль с маковым сиропом, он выбежал из своих покоев и бросился обратно к лестнице.
К тому времени, когда Антон достиг главного Яруса, он задыхался от истощения. Он проклинал себя за то, насколько слабым он позволил стать своему телу. Когда-то он был сильным и быстрым, искусно орудовал мечом. Ничего, скоро он снова будет таким. Только бы не случилось непоправимого.
Он остановился прямо за арочным проходом, ведущим в большой зал. Положив руки на колени, Антон смог выкрикнуть:
— Яромир!
