— Так ты еще и шутник, как я погляжу. Ну, в общем-то, это даже хорошо. Клоунов у нас как раз не хватает, а с твоим постным лицом только шутки и шутить. Давай впрягайся в работу, клоун, и постарайся чтобы я ни разу не пожалел о том, что тебя принял. И прими совет — никогда не приближайся к людям с магическими гогглами. Держись на расстоянии, чтобы не прочли, что у тебя на плече оттиснуто.
Сугис зашагал вдоль вереницы выстроившихся фургонов, покрикивая на работников, раздавая указания, а кое-где помогая собственными могучими ручищами. Виктор сходу включился в общую работу, стараясь не столько заслужить доверие оказанное хозяином цирка, сколько горя желанием скорее собраться и выехать из города. Казалось бы, что все уже готово к отбытию, но суета не прекращалась, находилось то одно недоделанное, то другое и они никак не могли отправиться в путь. Уже давно рассвело и Сомов начал нервничать — как бы в доме Преана не подняли тревогу, а его самого не взяли прямо здесь тепленьким. На Таумона, как оказалось, можно было положиться, а вот поведение Паллы оставалось непредсказуемым. Да и вообще, это был лишь вопрос времени, когда станет известно о его побеге. И только когда спустя еще несколько часов цирковые фургоны стронулись наконец-то с места и выкатились за пределы города, напряжение Виктора пошло на убыль. Он в изнеможении забрался на крышу фургона, зарылся среди увязанных тюков, накрылся рогожей и, несмотря на припекающее солнце и неизбежную тряску крепко заснул.
Первое представление по пути следования передвижной цирк давал этим же вечером, остановившись у небольшой деревушки. Устраивались скромно, шатра не ставили, а использовали самый большой фургон, у которого снималась одна из стен и заменялась занавесом. Получалась своего рода сцена для выступлений, на которой и проходила урезанная цирковая программа. Еще один фургон использовали, установив его напротив первого и протянув между крышами канат для канатоходцев. Все приготовления были простыми и быстрыми. Никаких билетов не продавали и денег с желающих посмотреть представление, не брали, да и не возможно это было из-за полного отсутствия контроля зрителей. Просто любой, кто хотел, подходил и смотрел то, что показывали на импровизированной сцене артисты. Желающих, как оказалась, было много, почти вся деревня. Посмотреть выступление цирковых артистов собрались и стар и млад. Деревенские зрители ахали от мастерства гимнастов и ловкости жонглеров, потешались над клоунами, а местная детвора визжала от восторга. Виктору бросилось в глаза то, что детей и в этой деревне и в последующих было очень много и, судя по всему демографических проблем в стране не существовало.
Сомов участия в представлении не принимал. Узнав о его умении обращаться с лошадями, за ним тут же и закрепили эту первую работу. Запрячь, распрячь, напоить, накормить, осмотреть, все это было знакомо до боли. Виктор нисколько не роптал, а наоборот был полностью доволен своим положением. Долгих уроков гнома он не забыл, чувствовал себя с животными уверенно, да и цирковые лошадки отличались необычайным пониманием и вели себя послушно. С наслаждением едва сдержав ликующие вопли, прокатился верхом без седла, когда выгонял лошадей на пастбище. Луг для пастбища, как и еду для цирковых артистов предоставили жители деревни в качестве платы за представление. Об этом заранее договорился предусмотрительный владелец цирка с местным главой. В итоге все были довольны и артисты, и жители, и больше всех свободный ныне человек Вик Сангин.
После представления, за ужином Виктор окончательно перезнакомился со всеми участниками цирковой труппы. Практически это была одна большая дружная и веселая семья. Почти все артисты приходились друг другу либо родственниками, либо супругами, либо такими близкими друзьями, что их можно было по праву также считать родственниками. Новичок в труппе не остался без внимания и на Сомова в первый же день положили глаз несколько юных незамужних гимнасток. Сугис оперативно отреагировал на нежелательное развитие ситуации и провел с ними разъяснительную беседу. Девушки умерили свой пыл и неохотно, под давлением владельца цирка избавились от планов на замужество. Впрочем, это не мешало им и дальше заигрывать с Виктором и намекать на легкие ни к чему необязывающие отношения. Отказать бойким девушкам было трудно, впрочем, Виктор и не собирался отказывать, особенно если учесть, что все гимнастки были молодые стройные, весьма недурны собой и часто по роду деятельности обходились минимумом одежды, сверкая обнаженными длинными ножками. Глядя на эти девичьи прелести Виктор, наверное, мог бы не удержаться и связать свою судьбу с какой-нибудь юной коварной красоткой, но владелец цирка счел это неприемлемым в первую очередь для самого себя. Среди гимнасток были дочери Сугиса, а он вовсе не желал им в избранники беглого раба.
Цирк неторопливо двигался от деревни к деревне, в большинстве которых жители жаждали зрелищ и готовы были расплатиться натуральным продуктом. Сами представления в деревнях больше походили на тренировки, где шлифовались уже отработанные трюки, придумывались и оттачивались новые номера. К неудачам артистов зрители относились терпимо и даже искренне переживали, если трюк шел не так как задумано, а то и вовсе не получался. Удивительно благодарная публика проживала в деревне.
Совсем другое дело было, когда их цирк прибыл к огромному замку. Уже до начала представления стало понятно, что здесь их ожидает иной прием. На поклон к владельцу замка ходил сам Сугис. Внутрь замка их не пустили, но милостиво разрешили провести представление рядом. Хотя шатер опять не устанавливали, но в этот раз вытоптали импровизированный манеж и установили обязательные лавки для господ в два яруса напротив фургона-сцены. Еще несколько фургонов установили полукругом, а между крайними натянули канат. Отрабатывать представление пришлось, что называется по полной программе. Борцы, которые никогда не выступали в деревнях, разве что в единичных случаях, чтобы побороть местного силача, здесь вынуждены были, как и все отыгрывать свой рестлинг.
Зрителями были жители замка, солдаты гарнизона и конечно местная знать во главе с самим магом-магистром. Господа восседали на скамьях, остальные толпились по краям. Сомов был рядом с ареной — он сегодня крутил шарманку, создавая музыкальное сопровождение, и впервые увидел живого магистра. Внешне обычный пожилой человек разве что в явно дорогой и отлично пошитой одежде. Одежда не обошлась без темно-коричневых хорошо выделанных кожаных ремней с ярко блестящими пряжками, наводящими на мысль, что это не какая-то там отполированная медь, а настоящее золото. Несколько амулетов на груди и обязательные навороченные гогглы, которые во время представления он все же снял. Вершителя судеб районного масштаба в нем выдавали властный взгляд, презрительно оттопыренная нижняя губа, да еще то, как вокруг него все лебезили. На равных с магистром общались лишь несколько молодых людей, которые вероятнее всего были его родственниками или детьми. Представление началось сразу, как только магистр занял свое место. Причем персонально для него и нескольких приближенных особ из замка были доставлены кресла. Надо думать, что программа ему в целом понравилась, так как неудовольствия он не высказал. Однако и явных положительных эмоций во время выступления он не проявлял. Смотрел или равнодушно или с еле заметным интересом, особенно когда выступали гимнастки и борцы. Борцы кстати, заняли больше его внимания, чем гимнастки.
