Ознакомительная версия.
— Зато надолго! — вроде как утешил даму мужчина, внимательно следя за моими перемещениями, словно хищник в засаде.
— Вместо обычного месяца — тридцать два дня?!! — теперь по-настоящему разозлилась я. Все еще удерживая себя в рамках приличия: — А потом вышвырнешь меня из своей жизни, как остальных?
— На «остальных» я не женился, — лаконично парировал Никос. — И наши отношения продолжаются уже больше года…
— Не смеши! Только потому, что меня не было в наличии! — Моей ярости не было предела. А также не было в наличии: благоразумия, терпения, сознательности и… перечень прилагается!
— Вот именно! — Тут уже Ник взорвался, потрясая руками, шеей, головой и чего у него еще там есть по списку. Список был до-олгий, и взгляд на его теле отдыхал.
Я примолкла. Не хотелось попадать под этот греческий каток.
Никос, глотая слова и выплескивая леденящую ярость, перечислял:
— Мы женимся, проводим вместе изумительную ночь. Потом ты внезапно исчезаешь, даже не черкнув пары слов! Я схожу с ума, тралю все побережье, нанимаю водолазов, прочесываю все острова… — Тихо и страшно: — Меня едва не сажают за твое — слышишь, ТВОЕ! — убийство! Отпускают под залог. Я развязываю кровопролитную войну с конкурентами, поднимаю на уши всю Грецию, чтобы отыскать тебя!
— Мне очень жаль… — тихо сказала я, затаив дыхание. А что тут скажешь?! Действительно жаль.
С глухой болью муж простонал, ероша короткие густые волосы:
— Я тебя мысленно уже похоронил, целый год жил с этим… с тяжестью в душе и на сердце… чуть не сдох от тоски…
Я вздохнула. Я-то его отлично понимаю. Ведь я этот год тоже жила рядом с ним и с точно такой тяжестью.
Казидис взревел:
— А потом ты как ни в чем не бывало внезапно возникаешь как мой конкурент и банкир и пытаешься меня разорить! И, заметь, Я ДАЖЕ НЕ СПРАШИВАЮ — ПОЧЕМУ! Я терпеливо сношу твои выходки и пытаюсь за тобой ухаживать…
— Покушение на мою жизнь цветами называется ухаживанием? — заорала я, схватив его за руки. Просто сильно приперло высказаться. И не только высказаться. — Или кошачьи вопли под моими окнами? Или вынужденная диета?
— Тебе ничего не нравится! — возмутился Никос. — Что бы я ни предпринял!
— Может, стоит действовать не с таким размахом? — скромно предположила я, покачивая носком тапки. — Например, просто пригласить меня прогуляться? — Отпустила его руки.
— А ты пойдешь? — засомневался мужчина, почему-то опять застревая взглядом в области груди. — Тебя же ничем не поймешь!
— А ты попробуй! — подначила его жена. Ну хотя бы формально — жена.
Он сделал глубокий вдох, словно ныряльщик перед заходом на большую глубину.
— Ты пойдешь со мной на прогулку? — послушно спросил Никос, уставившись на меня, как будто я ему минимум «испанский сапог» предлагаю примерить. Если бы могла — уже сто лет целовала бы его в краешек напряженной челюсти. Но я не вправе. Не могу.
Или могу?..
— Конечно! — радостно улыбнулась я. С присущей мне уверенностью предложила: — Прямо сейчас!
И получила возможность полюбоваться на его приподнятые брови. Рука растерянно скользит по густым волосам.
— Да?!! — Если бы ему луну с неба сейчас достала и протянула, то удивления было бы на порядок меньше. На его лице появляется самая обольстительная улыбка, которую я видела в своей жизни. Он улыбается так искренне, так чарующе, будто ему вручили сейчас воплощенную мечту, повязанную розовой ленточкой.
Что-то больно колет соринкой мне в глаза и резко ударяет ножом по сердцу. Как жаль…
— Тогда я звоню Йоргосу…
— Почему не мадам Димитре?.. — съехидничала я. Беззлобно подколола: — Если уж отпрашиваться, так лучше у мамы.
— Нам нужна охрана, — словно маленькой, невозмутимо пояснил Никос.
— Угу, — кивнула я. — И если мне захочется тебя поцеловать, то я буду кричать в рацию: «Отвернитесь и закройте глаза руками», — да?! Смысл тогда охранять?.. Представляю себе эту незабываемую картину.
Кулаки незаметно сжимаются и разжимаются, рельефные мускулы, туго обтянутые тонким стретчевым гольфиком, откровенно выделяются. Пиджак в руках — а я и не заметила, когда он его успел снять.
— Хорошо! — неохотно признал мою правоту в последней инстанции Никос. Махнул рукой. — Пойдем так.
Из самого сердца рвется огонь, он скользит по моей коже, обнимает фигуру, болезненно плавит самую сердцевину моих устоев.
Но Ник этого не видит. Слава богу!
Я быстро смоталась в гардеробную и натянула джинсы и свитер, отказавшись от помощи заботливой няньки. Иначе бы я одевалась бесконечно! Я бы натягивала, он стягивал — и всем нашлось бы достойное занятие. А так пришлось кого-то оставить безработным.
Спустя полчаса мы выбрались из здания и в наступающих сумерках направились на прогулку в Центральный парк.
Пока мы гуляли по дорожкам и разговаривали, причем разговор не клеился и сплошь состоял из длинных пауз, мне показалось: некоторые непонятные личности попадаются на нашем маршруте гораздо чаще, нежели то допускает закон случайных чисел. Но только я открыла рот, чтобы поделиться ценным наблюдением с мужем, нижнюю часть лица мне закрыла чья-то немытая лапища, и я почувствовала укол в бедро. В то же самое!
Обманщик! Сволочь!!! Ну все! Когда проснусь — буду страшнее укуренного ежика! Я Нику такие кактусы в небе покажу, будут вместо салютов!!!
Отцвели уж давно хризантемы в глазах… Но мигрень все живет и гнездится в мозгах…
— Бу-бу-бу! — пыталась я сказать при пробуждении, что это не Рио-де-Жанейро, и потребовать обратно своих парных амурчиков. Но вместо мягкой кровати и расписного потолка подо мной оказался ледяной жесткий пол и эти глаза напротив, которые были совсем не против. Осталось выяснить — не против чего именно…
Мы с Никосом лежали рядком, туго спеленатые клейкой лентой, будто ценные бандероли, и глазели друг на друга. Просто ничего другого не оставалось. Залепленным ртом сказать что-то было трудно, но взглядами мы обменивались достаточно красноречивыми! Никос любезно подкатился поближе, дабы ничто из нашей беседы не пропало втуне.
Наш безмолвный диалог можно было перевести…
Я. Ну и как тебе ощущения?
Никос (дрожа от злости и бурлящего адреналина). Когда я отсюда выйду…
Я. Ну-ну. Нет, ты скажи, как тебе это нравится?!
Никос (дико вращая глазами, словно Капитан Фракасс из итальянской комедии дель артё). Когда я встану, и мы отсюда выйдем…
Я. Тебе что, трудно ответить?
Ознакомительная версия.
