Я угрюмо посмотрела на слишком толстую картофельную шкуру и, вздохнув, отправила ее в мусорное ведро. Ненавижу картошку. Теперь — ненавижу, а раньше любила. Но когда целую неделю на первое, второе и третье ты получаешь исключительно картошку, то реакция на нее вырабатывается соответствующая. И ладно еще, я повариху (она же — хозяйка харчевни) пюре готовить научила… Последние два дня я только его и ела. Жители деревни Красные петухи влюбились в это нехитрое блюдо с первой ложки, и только пюре и заказывали… А я… а я пельменей хочу!!! Я хочу нормальных сибирских пельменей! Пусть даже и магазинных! Любых — но пельменей! С двумя видами перца, кетчупом и майонезом…
Нет, я бы с удовольствием научила хозяйку харчевни и пельмени готовить, но вот ведь засада — я понятия не имею, какое к ним тесто надо! Лепить-то я умею, пришлось научиться… У нас в семье есть традиция — каждый год тридцатого декабря (нет, в баню мы не ходим) все собираются на кухне и дружно лепят пельмени. Мама режет тесто, папа накладывает мясо, а я — делаю все остальное. И эту трудовую повинность отбываю из года в год, вне зависимости оттого, с родителями ли Новый год отмечать буду, или с друзьями. А пельменей потом еще на месяц хватает.
Бросив очищенную картофелину в таз, я откинула со лба челку и тяжко вздохнула. Видела бы мама, в каких условиях приходиться работать мне, дипломированному филологу… Темный закуток пять на пять метров от силы, битком набитый мешками с мукой, связками лука и пучками трав, развешанными по стенам. А из мебели — лишь кособокий столик и кривоногая табуретка, с которой я поминутно боялась упасть.
Кстати, о падениях… Картошку-то я из погреба вытащила, а вот крышку на место опустить, кажется, забыла… А ведь погреб рядышком с порогом находится. Надо проверить, пока…
— Ка…
Бумс. Ой. Точно, забыла… Сейчас воплей буде-е-ет…
— Касси, тебе что, закрыть трудно, твою налево?! — Свят, взъерошенный и преисполненный праведного гнева, выбрался из погреба и грозно уставился на меня.
— А твою — направо, — вяло огрызнулась я. — Под ноги смотреть надо! И вообще — тебе мешает, ты и закрывай! А у меня других дел по горло! В отличие от товарищей, не будем показывать на них пальцем, которые целыми дням шляются, черте где!
— Зато ты хоть картошку на старости лет чистить научишься, — поддразнил он, аккуратно закрывая крышку погреба.
— Ты как со старшими разговариваешь, мальчишка? — я запустила в него свежеочищенной картофельной шкуркой.
— Ходячая древность, — не остался в долгу харт, поймав импровизированный заряд и опуская его в мусорное ведро.
— Никакого уважения к старости, — я покачала головой и взялась за следующую картофелину.
— Если уж на то пошло, то здесь я старше, — заявил он. — Тебе по меркам последней жизни сколько?
— Да почти столько же, сколько и тебе, — фыркнула я. — Просто у нас время течет по другим законам! Так что кончай строить из себя старшего и садись помогать… дедок!
Свят, притащив откуда-то стул, покладисто уселся рядышком и взялся помогать. А я в очередной раз позавидовала тому, насколько у него все лучше получается, чем у меня. Пока я с горем пополам разделывалась с одной картофелиной, он успевал почистить пять, и как почистить! Словно всю жизнь только этим и занимался. А, может, и занимался. Не все же ему бродяжничать и к молодым девушкам, выполняющим сомнительную миссию, в качестве проводника прибиваться.
— Между прочим, — заметил харт, ловко расправляясь с очередным овощем, — недавно к нам прибыл один странный субъект на ослике…
Я от неожиданности уронила картофелину и едва не порезалась. Хорошо, нож тупой попался…
— И ты молчал?! Почему раньше не сказал?
— Я так разозлился, когда свалился в погреб, что и почти забыл о нем, — пожал плечами мой собеседник.
— Разозлился он, надо же, — я вытащила из ведра предпоследнюю картофелину. — Считай это ответной подлянкой за сапог, хотя я не нарочно… И как он выглядит?
— Невысокий, толстенький, усатый, лысый, — Свят покосился на меня. — А зачем тебе?
— Да ведь это же точно наш пророк! Помнишь, наш информатор именно так его и описывал! Где он сейчас?
— Здесь, в харчевне, в общем зале сидит и настойкой накачивается, — харт хмыкнул. — Наверно, без нее он свои пламенные речи по спасению мира толкать стесняется. Или ярмарки решил дождаться, а раз до нее еще три дня, значит, можно и расслабиться немного…
— Надо выждать, пока он напьется и изловить, — решила я, откладывая нож в сторону.
Все, слава Богу, с одним ненавистным делом покончено. Осталось вынести мусор, помыть очищенную картошку и позвать хозяйку. Я, пыхтя, подхватила тяжеленное ведро с мусором и поймала заинтересованный взгляд Свята.
— Куда ты собралась? — с любопытством спросил он.
— К помойной яме, — буркнула я. — И нечего на меня так странно таращиться! Взял бы и помог девушке!
— А зачем тебе помогать, если ты и сама справиться можешь? — возразил мой собеседник.
Логика железная. Вот они, мужчины. Действительно, а зачем помогать девушке таскать тяжести, если она и сама прекрасно справляется? А потом они с презрением воротят от нас нос и хором обзывают феминистками. Забавно, правда? Сначала нам не могут банально уступить место в переполненном общественном транспорте (как не зайдешь в автобус — женщины стоят, а мужики — спокойно сидят) или помочь донести из магазина тяжелые сумки (разумеется, только из боязни случайно познакомиться, что обязательно выльется в тяжкие и пугающие последствия в виде брака). И кто, скажите на милость, из нас после этого сильный пол? С такими вот попадающимися экземплярами хочешь — не хочешь, а станешь и сильной, и самостоятельной. А иногда так хочется обратного…
Хотя, из правил исключения крайне редко, но встречаются. Едва я подошла к ведущей на кухню двери, как та распахнулась и на пороге возник Пафнутий, местный вышибала. Здоровенный, по здешним меркам, детина, на полголовы выше меня и в два раза больше в ширину. Жалко только, что рыжий… А у меня рыжие и усатые мужчины почему-то вызывают странную ассоциацию с тараканами, а поскольку этих насекомых я на дух не переношу, как и всех остальных…
— Касси, ты куда с такой тяжестью собралась? — всполошился он. — Давай, я отнесу!
— Нет, я, — возразил Свят, вцепившись в ручку ведра с другой стороны.
— Я первый спросил, — Пафнутий смерил своего конкурента тяжелым взглядом.
— А я первым пришел, — не отставал мой спутник, угрожающе прищурившись.
— Вы тут подеритесь еще из-за какого-то ведра! — рассердилась я. — Как дети малые, ей-богу! Пафнутий, будь добр, отойди от двери, я сама донесу! Свят, отцепись от ручки! Я кому сказала?..
