Я проснулась на рассвете, когда солнце едва начало золотить верхушки заснеженных деревьев.
Однако причиной моего пробуждения послужило отнюдь не исчезновение сна. Просто я почувствовала, что еще пара минут, и я задохнусь, поскольку со всех сторон навалилось что-то на редкость тяжелое, не давая вздохнуть полной грудью.
Немного придя в себя, я, наконец, смогла трезво оценить обстановку и несколько разозлиться от осознанного.
В избе действительно стало прохладно. Даже очень. Но это еще не повод хвататься за мою рубашку и тянуть ее на себя, несколько меня придушивая! Тем более для ангела! К тому же Деловий, очевидно окончательно замерзнувший, и увесистым пушистым шаром возлежащий у меня на ногах и не давая двинуться с места.
Надо как-то выбираться отсюда, а то и вправду задохнусь…
Я осторожно шевельнула ногами, сбрасывая мохнатый комок. Послышался глухой стук о доски, мрачное ворчание и недовольный свист воздуха — разобидевшийся домовой улетел обратно на печь. Так, один есть. Теперь ангел. Вот с ним и была основная проблема.
Эммануил вцепился в мою рубашку, как в маму родную, ни в какую не желая ее выпускать. Интересно, он на небе тоже с каким-нибудь плюшевым медведем спал, что так реагирует? Растолкать Хранителя не удалось: он хмурил брови, отворачивался и бормотал что-то неразборчивое, но побудке не поддавался. Я не выдержала и легонько кольнула его руку выпущенными когтями. Ангел вздрогнул, побледнел и мгновенно разжал пальцы.
Я облегченно вздохнула и села. Эммануил, лишившись надежного источника тепла, обиженно выпятил нижнюю губу и свернулся калачиком. Я посмотрела летающее несчастье и улыбнулась. Великовозрастный ребенок! Его даже ругать бесполезно — только обидится. Немного подумав, я взяла свою подушку и положила ее под руку ангелу. Тот мгновенно обнял ее и счастливо вздохнул. Однозначно вариант с плюшевой игрушкой был верен! Теперь я хоть знаю, что подарить ему на День рождения…
Пройдясь босиком по холодным доскам, я подошла к окну и сладко потянулась. За стеклом золотилось утро, разноцветными сполохами отражаясь в пушистом снегу, сиреневыми тенями перемежая теплые сверкающие лучи. Недаром Волтивер выбрал это место для логова — здесь было прекрасно!
Я подошла к печи и тронула домового за лапку:
— Деловий… Закройте за мной дверь, пожалуйста. Я пойду погуляю…
— Иду… — проворчал домовой.
Я выпрыгнула в сени и, быстро скинув с себя одежду, сосредоточилась. На этот раз момент трансформации наступил намного быстрее. Деловий уже ждал меня у двери.
— Постой… — сонно щурившийся Волтивер бесшумно возник на пороге, потянулся и легонько хлопнул меня по спине, осыпав искорками, сорвавшимися с пальцев. — Вот теперь можешь идти.
— Что ты сделал? — удивленно спросила я.
— Вложил ключ от охранной границы, — пожал плечами Волтивер. — Она никого не впускает и не выпускает, только жителей этого дома. Без ключа граница будет бесконечно водить тебя кругами, пока ты окончательно не заблудишься…
— А не боишься, что заимку найдет какой-нибудь маг и пробьет защиту?
— Нет, — покачал головой оборотень. — Во-первых, такую магию достаточно сложно распознать, поскольку обычно вокруг домов ставиться иллюзия, а во-вторых — в этом месте нет источников силы, а посему его стараются преодолеть как можно быстрее. Кому есть смысл искать в такой глуши жилище?
— Это да… — я согласно кивнула и, прищурившись, глянула на него. — Спасибо.
— Пожалуйста, — отозвался Волтивер. — И… осторожнее там, не потеряйся.
Когда я вернулась, ангел сидел на крыльце, кутаясь в многочисленные одеяла.
— Ты чего это? — удивилась я, глядя на побелевшие от мороза губы Хранителя, — Выгнали что ли?
Синие глаза возмущенно вспыхнули:
— Никто меня не выгонял! Я тебя жду…
— Зачем? — я подошла ближе и села на широкую ступеньку, положив голову ангелу на колени.
— Мириться… — буркнул Эммануил.
— Начало было не очень… — сказала я, ткнувшись носом в ладонь Хранителя. Тот неуверенно погладил меня по подбородку, я зажмурилась.
— Я вчера растерялся… — начал было Эммануил, потом досадливо махнул рукой и признался. — Ты меня вчера напугала.
— Знаю… Но вот выпендриваться не стоило. Волтивер прав. Во второй раз я действительно пришла к тебе мириться…
— Я просто не знаю чего от тебя ждать в следующий момент, — пожаловался Эммануил, — В тех ситуациях, когда я злюсь — тебе все равно, когда мне страшно — ты смеешься, и наоборот! В этом измерении все чужое для меня, чего бы это не касалось! Да еще ты со своим непростым характером… Я даже не знаю, что мне сейчас нужно сказать, чтобы не навлечь еще одну вспышку твоего гнева на свою голову…
— Достаточно того, что ты честно попытался, — не стала я мучить Хранителя и лизнула его в щеку в знак примирения.
Эммануил вдруг смутился, я тоже: эти странные звериные инстинкты заставляли меня мурлыкать от удовольствия, когда меня гладят, обнюхивать все подряд и настороженно вслушиваться в посторонние звуки, теперь еще вот это…
— Ладно уж, пойдем, а то ты уже весь синий… — проворчала я и поскреблась в дверь.
* * *
Мы пробыли в заимке еще два дня, полностью восполняя резерв, восстанавливая силы. Этими днями я искренне наслаждалась. Здесь, в отдаление от всевозможных интриг и суеты, было по-настоящему хорошо. Первозданная природа, единение с которой переполняло душу щемящей радостью, чистая энергия величественно раскинувшейся повсюду стихии, приятная, ставшая родной компания, рассказы ворчливого Деловия…
Поэтому, когда подошло время собираться, я по-настоящему расстроилась. Домовой как-то сразу сник, услышав об отъезде. Видимо переполох, принесенный нами в дом, был ему, месяцами живущими одному, в радость.
Волтивер тоже не хотел уходить — я видела это. Но он хотя бы имел возможность вернуться. В отличие от нас с Эммануилом, идущим в неизвестность и, возможно, навсегда…
Напоследок, я вручила Деловию книгу Арины Степановны. Как-никак бытовая магия ему доступна, может чем этот фолиант, вызвавший столько проблем, ему и пригодиться…
Попрощавшись, мы нехотя переступили порог гостеприимного дома и зашагали в направлении точки, с которой можно было открыть телепорт.
Я шла, медленно загребая ногами снег и тоскливо осознавая, что впереди меня вряд ли ожидает что-то хорошее…
* * *
Мы без труда преодолели все пять точек перехода, периодически наполняя силы от источников. К концу путешествия почувствовала себя закоренелой мазохисткой, поскольку порезать свое собственное запястье обрядовым ножом теперь не представляло для меня особого труда. Наоборот, я приноровилась делать это быстро и практически безболезненно.
