Небо на северо-западе еще светилось темно-бирюзовым светом — близилось время светлых северных ночей, поглядеть на которые в Славлену приезжали туристы со всего Обитаемого мира. И на фоне светлого неба в Буйном поле Йока вдруг увидел силуэт человека на пригорке: широко поставившего ноги и скрестившего руки на груди.
Йока даже остановился, снова вспомнив о мертвом чудотворе. Ему показалось, он видит откинутый капюшон коричневой форменной куртки… И, словно напоминая о ночи в Гадючьей балке, далеко за лесом послышался раскат грома. Йока повернул голову, решая, что делать дальше, как вдруг чуть ли не у самых ног раздалось:
— Не верю, что Йока Йелен боится призраков…
Змай сидел на земле, в тени куста шиповника, с травинкой в зубах, выступавшей вперед из тени.
— Змай! — выдохнул Йока. — Ты что тут делаешь?
— Ты же сказал, что придешь ночевать. Я решил выйти тебе навстречу. Вдруг ты заблудишься в темноте?
— Я? Со мной никогда такого не случалось. И не так уж тут темно. Ты давно ждешь?
— Давно, — Змай поднялся.
— Слушай, там кто-то стоит… Как думаешь, это не призрак? — Йока показал рукой на силуэт человека в куртке чудотвора.
— Это не призрак, это чудотвор, — серьезно сказал Змай. — На Славлену идет гроза, они будут направлять тучу на поля.
— Гроза? Правда?
Грозы в Славлене случались редко и обычно по ночам: чудотворы не только зажигали солнечные камни и двигали магнитные — они могли управлять стихиями, не пуская их в Обитаемый мир. К неудовольствию Йоки.
— А ты разве не слышал грома?
— Мне показалось… Я думал…
— Что это летит еще одно чудовище? — рассмеялся Змай.
— Не знаю, — насупился Йока. Он не любил, когда над ним смеются. Но почему-то смех Змая не казался ему столь обидным, чтобы долго дуться.
— Тебе понравилось, как чудовище пробило границу миров? — вдруг спросил Змай, направляясь в сторону леса.
Йока сперва даже не понял, о чем это. Что значит «понравилось»?
— Что ты имеешь в виду? — переспросил он настороженно.
— Ну как что? Гром, вспышки света, молнии, шум. Разве не здорово?
— Больше ста чудотворов погибли, — ответил Йока, хотя в глубине души был согласен со Змаем: действительно, это было страшно и красиво.
— Да ладно, я и сам едва не разбился. Но было в этом что-то величественное, ты не находишь?
— Было, — кивнул Йока. — Еще земля тряслась. Я всегда мечтал посмотреть на настоящее землетрясение.
Раскат грома послышался значительно ближе — его уже ни с чем нельзя было перепутать. И вскоре над лесом сверкнула далекая молния. Духота сгустилась, становясь вязкой и мутной, и Йока снял куртку. И только тут заметил, что Змай идет босиком, в том же коротком и широком пиджаке на голое тело.
— Слушай, а тебе по ночам не холодно? Может, тебе одежды принести?
— Не надо. Пока и так хорошо. Но, конечно, стоило бы что-нибудь купить. Ботинки, например.
— Поехали в субботу в Славлену, — предложил Йока, — можем по городу погулять.
— Зачем? Здесь лавок, что ли, нет?
— Ну… Можно и здесь… Только тут все дешевое.
— Вот и отлично. Мне бы попроще. В субботу и пойдем, не возражаешь? — Змай ступал по колкой траве так, словно был в сапогах.
— Но утром: вечером я занят, — вспомнил Йока о встрече со Стриженым Песочником. — Денег надо раздобыть?
— Нет, деньги у меня есть. Да, и еще хотел сказать… Ты кончай из дома еду таскать. Скоро догадаются, спросят, что ты ответишь?
— Ничего не отвечу, — фыркнул Йока.
— Я тебе денег дам, ты лучше покупай что-нибудь. Мне много не надо… За бутылку вина в тридцать три года выдержки небось влетело?
— Вовсе нет. Отец у меня демократ. Я давно научился с ним разговаривать как правовед с правоведом. — Йока усмехнулся и вдохнул поглубже: воздух был похож на вязкий кисель.
— Душно, — согласился Змай, — перед грозой всегда душно.
— Кстати, я нашел кое-что в газетах. Они все как сговорились не писать ничего о том, в каком месте арестовали мрачуна. Четыре статьи нашел за последние два месяца, но только фамилии. А как найдешь место по фамилии?
— И?
— Вчера мне, похоже, повезло. Фамилия мрачуна была Негован. Не очень-то распространенная фамилия, правда?
— Ну да.
— Так вот, у меня есть один знакомый Негован. Верней, не совсем знакомый… В общем, у нас в школе во втором классе есть один Негован.
— Интересно. Но я кину тебе еще одну идею. В справочном бюро тебе за десять гран дадут все адреса, по которым проживают люди с указанными тобой именем и фамилией.
Йоке это в голову не приходило, и он решил на следующий же день отправиться в справочное бюро. Это ему понравилось больше, чем искать повод для разговора с второклашкой Негованом.
— Слушай, а ночью к тебе призраки не являются?
— Кто их знает. Может, и являются, — пожал плечами Змай. — Я же не мрачун, я их не вижу.
— Хорошо бы увидеть призрака хоть одним глазком. Я только что прочитал книгу о призраках, Важан дал. Я пробовал оставить ночник выключенным, но уснул…
— Уснул? — Змай поднял брови и недоверчиво посмотрел на Йоку.
— Ага. Зато мне такие сны снились! Фантастика!
— Так ты и сегодня уснешь.
— Нет, сегодня я точно не усну. Но если начну засыпать, ты меня толкни, ладно?
— Как скажешь. Скорей бы дождь пошел, что ли… — Змай вытер испарину со лба.
Они прошли половину пути до шалаша, когда из-за леса долетел первый порыв грозового ветра: всколыхнул сухую траву, порвал в клочья тягучее марево над землей и ударил в лицо упругой прохладцей. Йока даже встряхнул головой, так это было приятно. И почему-то напомнило фонтан в усадьбе Важана. От того тоже исходил ветер, только с брызгами.
— Змай, послушай… Давай не пойдем дальше, а? Давай подождем, пока начнется гроза, а?
— Да ну? — Змай как-то странно усмехнулся и смерил Йоку взглядом с ног до головы. — И не боишься промокнуть?
— Какая ерунда!
* * *
Темный бог Исподнего мира снисходительно смотрел, с каким восторгом мальчик пьет энергию ночной грозы: как тянет руки к хлещущим в землю молниям, как раскрывает объятья порывистому ветру, подставляет лицо под тяжелые капли косого ливня. И кричит во все горло, вторя оглушительным раскатам грома над самой головой.
Страшная гроза… В Исподнем мире давно не бывало таких гроз, ему не хватило бы сил и на четверть такой грозы. Ветер перевязывал молнии и струи дождя тугими узлами и швырял в землю, словно метал копья. Небо светилось нервным светом небесного электричества: частый, сбивчивый пульс грозы судорогой бежал по телу низких мокрых туч. Ветер сбивал с ног, гнул ветки ольшаника к земле и добивал их дождем, словно старался втоптать в грязь, шумными потоками бежавшую в Гадючью балку.
Мальчик не пригибался под ударами ветра: казалось, он сейчас схватит ветер за хвост и поднимется над землей, словно герой старых сказок Исподнего мира. Он то бежал навстречу ветру и дождю, раскинув руки, то летел вместе с ветром обратно, нарочно разбрызгивая ногами грязь. Это была дикая пляска человека и стихии, сливавшихся воедино и расходившихся в стороны; это была пляска-битва, в которой то человек, то стихия держали верх. Ритуальная игра, сродни оленьим поединкам в период гона — величественным, жестоким и справедливым. Стихия могла убить его одним ударом: раздавить, ослепить, сжечь. И он подставлял ей свое сердце, раскидывая руки в стороны, словно проверял силу ее милосердия и справедливости.
Но молнии, как мальчик ни старался их привлечь, обходили его и били в сторону: небесная сила шла в землю по светящимся жилам и возвращалась обратно в небо. Небо и земля сосуществовали в гармонии и равновесии.
Почему же два мира не могут прийти к равновесию? Подобно небу и земле? Почему они оба гибнут, но не хотят об этом знать? И подобие молнии — светящейся жилы, соединяющей небо и землю, — и есть этот мальчик, с восторгом пьющий энергию, чтобы выплеснуть ее в Исподний мир. Добрый дух Исподнего мира…
