— Чудотворы существуют, — вдруг сказал Зимич. Оказывается, он только и ждал, чтобы сказать это кому-нибудь. — Они существуют на самом деле.
Оба профессора уставились на него то ли с подозрением, то ли с жалостью.
— Это злые духи того мира, куда ходят колдуны.
Подозрения профессоров рассеялись, осталась только жалость.
— Я говорю серьезно. Я не сумасшедший и не верю в сказки, — попытался оправдаться Зимич. — Я жил в лесу у одного из них и видел, как он зажег камень прямо у себя на ладони. Им нужна не власть — им нужно что-то другое. Я пока не знаю что.
Старый профессор вежливо кивнул.
— Они хотят приручить змея, — добавил Зимич, находя это веским аргументом в свою пользу. — Я читал их книгу о змеях, это настоящий научный труд…
Теперь вежливо кивнули оба.
— Там, в другом мире, у них есть большие города, ими управляют мрачуны. Они собираются убить некоего Ламиктандра — и выдать его смерть за сбывшееся пророчество… — Зимич почувствовал, какую несет чушь. И иначе как выдумками сумасшедшего его слова не назовешь.
Ночью его разбудили всхлипы маленького кучера.
— Ты чего ревешь? — спросил Зимич, поставив ноги на пол.
— Ничего, — ответил мальчишка.
— Может, тебе страшно? Так я же здесь.
— Ничего мне не страшно. Чего бояться-то? — всхлипнул тот.
Зимич поднялся, сел на пол возле его тюфяка и обхватил руками колени.
— Ну?
— Всё они сами врут! Чудотворы есть, есть! Они добрые!
— И из-за этого ты ревешь?
— А чего они мне врут? И ты тоже врешь!
Зимич почувствовал себя подлецом: разве можно отбирать у ребенка сказку? Красивую, добрую сказку, в которую так хочется верить. Но сказка сказке рознь, а эта слишком похожа на сыр в мышеловке.
— Не реви. Я расскажу тебе одну историю…
— Опять про злых духов?
— Нет. Про хитрого волшебника-людоеда. Это страшная история, так что если боишься — скажи сразу, я не буду рассказывать. Я девочкам эту историю никогда не рассказываю, они пищат и потом не могут уснуть.
— Ну я же не девочка, — парень приподнялся. — И уж пищать точно не буду!
Сказку Зимич сочинял на ходу: о том, как хитрый людоед приходил в деревню и заманивал детей к себе в логово, пока взрослые работали в поле. И как дети, поверив в его доброту, брали его за руку и шли в обещанное им «царство». И даже некоторое время радовались, потому что жилось им у людоеда хорошо: они весело играли на солнечной поляне, ели и пили всласть, спали на мягких перинках, и никто не заставлял их работать. Только иногда кто-нибудь из детей уходил в пещеру людоеда и не возвращался. Но они верили, будто из пещеры есть другой выход — в еще более прекрасный мир, чем та солнечная поляна, где они играли.
— Да он же их ел! — возмущенно воскликнул маленький кучер. — Они что, совсем были глупые, да? Он же их откармливал, как овец!
— Это ты здесь такой умный, а вот оказался бы там, что бы ты делал? Тоже бы поверил.
— Я? Да ни за что! Я бы их всех оттуда увел домой!
— Да ну? Ты сначала послушай дальше. И вот однажды возле пещеры людоеда появился умный и смелый парень вроде тебя. Он с самого начала не поверил людоеду, но пошел с ним, потому что недавно людоед забрал к себе его маленькую сестренку. И конечно, он сразу догадался, что людоед откармливает детей, перед тем как съесть, а вовсе не выводит через пещеру в другой прекрасный мир. Но ему никто не поверил, даже его маленькая сестра. Дети смеялись над ним и показывали на него пальцем, и никто после этого не захотел с ним играть.
— Точно, совсем дураки! Ведь понятно же, что никто за так их кормить не будет!
— Но людоед говорил им, что он добрый, что он их любит, поэтому кормит и позволяет играть целый день напролет. И дети тоже любили его, потому что он умел им понравиться. А парня, который хотел спасти свою сестру, никто не слушал, все твердили ему: это добрый волшебник, он любит детей! Но и людоед был не лыком шит — сразу разглядел в этом парне своего врага. И задумал сначала съесть его сестру, а потом и его самого — побыстрее, не дожидаясь, пока он растолстеет.
На том месте, где парень проник в пещеру людоеда, чтобы найти там косточки съеденных детишек, маленький кучер не выдержал и спрятал голову под подушку — Зимич умел рассказывать страшные сказки. Разумеется, все кончилось хорошо: обман раскрылся, дети сбежали, а кузнец, как водится, заманил людоеда к себе в кузницу и спалил его в горне.
За завтраком маленький кучер насупленно сказал Зимичу:
— Я догадался, для чего ты мне рассказал эту сказку. Только чудотворы-то детей не едят.
— Я и не говорил, что они едят детей.
— А чего тогда?
— Я всего лишь хотел сказать, что не все то добро, что называет себя добром. И верить в хорошее надо осторожно — вдруг это мышеловка?
— Что, совсем в хорошее верить нельзя, что ли?
И Зимичу стало грустно: а действительно, неужели совсем нельзя верить в хорошее? Он едва не поверил в то, что Айда Очен спас его бескорыстно, просто так, от душевной доброты — потому что сам поступил бы так же. А на самом деле?
Конец первой книги.
Продолжение следует
