Марси застыла, но пророк даже не повернулся к ней. Он потянулся за спину, держал потрепанную белую коробку, где осталась одно ярко-желтое печеньице, которое, если включить воображение, напоминало дракона в полете.
— Драконье печенье? — бодро сказал он. — Они ужасно переоценены, а на вкус как картон с сахаром, но мне всегда нравилось есть печенье в виде себя.
— Спасибо, откажусь, — Марси обошла машину, чтобы видеть его лицо.
— Ты мало потеряла, — дракон повернул коробку к себе, схватил печенье и сунул его в рот крыльями вперед. Он доел печенье, бросил пустую коробку в урну, а потом отклонился на окно машины. — Ты хочешь теперь узнать свое будущее?
Марси покачала головой.
— Я просто подошла спросить, что ты делал.
— О, тот же вопрос, — сказал Боб, похлопал по месту на капоте рядом с собой. Марси хотела отказаться, когда поняла, что он предлагал место не ей. Его голубка опустилась с синего неба на его ладонь, радостно воркуя. — Я не даю ей пропустить хорошее шоу, — объяснил он, поднял птицу и поцеловал ее пернатую шею. — Поверь, это будет феерия.
Все внутри Марси сжалось.
— Хорошая феерия или плохая?
— Зависит от твоего взгляда, — ответил пророк, глядя на гору, которая поднималась над городом в пустыне, как небоскреб. — Ты предпочитаешь своего Джулиуса хорошо прожаренным или с кровью?
Теперь Марси переживала. Но, когда она открыла рот, чтобы узнать, что он имел в виду, Боб поднял руку.
— Жди…
Она затаила дыхание и ждала.
И ждала.
И ждала.
А потом, когда она уже не могла ждать, Боб сказал:
— Пригнись.
Марси пригнулась, бросила тело на теплый асфальт, и вершина горы Хартстрайкер взорвалась залпом огня, обломки посыпались на город внизу.
Глава 11
За двадцать минут до этого, когда Марси еще не добралась до закусочной, Джастин и Джулиус были в золотом лифте на пути к вершине горы, чтобы ответить на вызов Бетезды.
Джулиус подумывал не идти. Два дня после свержения, и он стал понимать, что не обязан вздрагивать от каждого слова матери. И ему отчаянно нужно было время, чтобы обдумать все, что ему рассказала Челси, и найти подход, с которым они победят. Решение должно быть. Он не хотел принимать, что Бетезда держала Челси — и кладку Ф, да и весь клан — в вечной ловушке. К сожалению, он не мог легко решить эту головоломку, и было сложно думать, когда мать звонила и звонила.
Он решил пойти. Он не обязан был больше слушаться мать, но он посадил ее в Совет, и было грубо игнорировать ее. И, может, дело было важным, так что он покинул убежище Ф на дне горы, забрал брата и стал подниматься к другому концу мира Хартстрайкеров, чтобы узнать, чего она хотела.
Как всегда, на стук в дверь Бетезды открыла Фрида. Ф его матери оправилась от времени с Амелией, но было все еще что-то не так в том, что она опустила взгляд, увидев Джулиуса, попятилась, словно боялась приближаться к нему.
— Фрида, — мягко сказал он. — Все хо…
— Она в сокровищнице, — она все еще смотрела на пол, указывая на коридор. — Большая дверь в конце. Не пропустишь.
Джулиус и Джастин переглянулись, рыцарь опустил ладонь на меч.
— Я понял, — Джастин прошел внутрь. — Идем.
Джулиус нервно кивнул, радуясь, что его крупный брат пошел первым. Он не мог определить, но что-то в покоях матери ощущалось не так этим утром, и не только Фрида. Ее нервозность можно было объяснить множеством причин после свержения Бетезды, но эта тревога была новой. Неясная злобная угроза висела в очищенных комнатах его матери, как старый дым.
Жаль, ведь в других обстоятельствах Джулиус был бы рад походу. В отличие от короткого пребывания в гостиной вчера, сокровищница была в сердце логова Бетезды. Тут покои размера человека расширялись вдвое, становясь пещерами размера дракона. Первая была пещерой для кладки яиц, открытая и пустая, но другая была закрыта огромной железной дверью, которая покалывала магией дракона.
Судя по размеру, Джулиус даже не знал, как они пройдут. Но он получил ответ, не успев задать вопрос, когда Джастин подошел и схватил огромную металлическую дверь, потянул так, что его рука вырвалась бы, будь он человеком. Он сделал брешь достаточно для них, махнул Джулиусу идти вперед, пока придерживал дверь. Джастин протиснулся в брешь за ним, и они оказались в сияющем новом мире.
Из-за размера ее клана и факта, что она управляла обоими континентами Америки, сокровищница Бетезды Хартстрайкер была легендой среди драконов. Теперь он увидел ее сам, и Джулиус понимал, почему. Грубо вырезанная пещера за дверью была огромной, как тронный зал, и каждый ее дюйм был завален чистым золотом.
Золотые цепи свисали с потолка как сталактиты, создавая огромную паутину вокруг больших золотых ламп, чей золотой свет заставлял пещеру мерцать. На стенах висели гобелены с золотыми нитями, не давали увидеть камень за ними, а на земле были горы золотых монет, похожих на песчаные дюны. И, как узнал Джулиус, пытаясь освободить место для Джастина, на них было тяжело стоять. Он чуть не упал, его брат поймал его за плечо, чтобы они не рухнули в золото. Они огляделись в поисках Бетезды.
Ее было удивительно тяжело найти. Все в комнате был размером для драконов, включая огромную и странно приплюснутую гору золота в дальней части пещеры, впадину в горах сокровищ, которая явно долгое время играла роль кровати очень большого дракона. Тут даже обычно грозная в человеческом облике Бетезда выглядела почти изящно, сидя на спешно сооруженном троне из золотых слитков. Как всегда, Конрад был рядом с ней, хотя он выглядел не так спокойно, как обычно, сжимал Клык, наблюдая за их матерью со своего поста у дальней стены. Бетезда даже не обращала внимания на своего рыцаря. Она сидела на самодельном троне, смотрела на Джулиуса свысока холодно, так по-драконьему, что это смотрелось чужим на ее милом человеческом лице.
— Так-так, — медленно сказала Хартстрайкер, уперлась локтями в ее Клык в ножнах, который лежал на ее коленях. — Кто решил нас почтить своим присутствием.
Извинение уже подступило к губам Джулиуса, но он вспомнил, что уже не должен был говорить ей это.
— Я спал, — сказал он. — И я хотел бы вернуться к этому, так чего ты хочешь?
Бетезда приподняла бровь.
— Как сухо, — упрекнула она. — Где же твоя хвалёная вежливость?
— Истончилась в последнее время, — честно сказал он, скрестил руки на груди. — Борьба с драконами, постоянно пытающимися мне помешать, потому что им так хочется. Но, уверен, завтрашнее голосование это исправит.
Он улыбнулся, но его мать этим не ответила.
— Не ты один устал от этого, — она сжала меч и встала с трона. — Я терпела твои причуды так долго, потому что, честно говоря, не мечтала, что ты столько продержишься. Я думала, что вес множества твоих недостатков раздавит тебя раньше, чем ты станешь раздражающим. Но ты, как таракан, просто не умираешь.
