«Пришло время отдать долги», — глубоко вздохнула девушка…
И сделала невинные глаза:
— Что с «этим»?
Однако вспыхнувшие щеки выдавали Сашу с потрохами.
— Я не спорю, Николай Звеновой парень хороший. — Аналитик как будто и не заметил состояния дочери. — И видный. Но… ты хорошо подумала?
— А что с ним не так? — Принялась грызть гранит науки внутрисемейных взаимоотношений Саша.
И, надо сказать, на вкус он девушке не понравился. Саша с трудом боролась с желанием перевести стрелки на Амвросия: мол, он вообще влюбился в дриаду, ему прописные истины и внушайте!
Но так поступить с братом?
— С ним-то все так… — с непонятной интонацией произнес отец.
— Вот и отлично!
— Но ты еще ребенок! А он уже, считай, взрослый мужик. Тебе до его уровня зрелости еще жить и жить… Эх, Сашка! Сашка?.. — Видя выражение глаз дочери, отец сбавил тон. — Я понимаю, вы учились в одном классе, и на момент инициации, несмотря на трехлетнюю разницу в возрасте, были примерно одного уровня развития. Но потом все изменилось, поверь. Почему я так думаю? Вот ты знаешь, сколько он провел времени в?..
— Две тысячи шестьдесят восьмом? — беззаботно спросила девушка. — Насколько мне известно, не так уж и много. Выяснил, что к чему, создал прибор, и — назад.
Саша изо всех сил старалась быть терпеливой и понимающей. Но сказать по правде, ей было обидно. Столько лет мечтать о встрече с родителями, и тут — на тебе! Девушка не замечала, что пальцы рук уже давно дрожат. Не видела, как ходит ходуном наколотый на вилку сырник. Его ей дала попробовать мама. Она же, видя состояние дочери, тихонько обняла ее за плечи.
— А самовольный переход во времени ты учла, Саш? — уже куда мягче спросил отец. На самом деле он был готов сдать назад. Тем более, Звеновой не казался кандидатурой неподходящей, даже для его замечательной дочери. Да и Мария считала, что Николай — хороший парень и «Сашку в обиду не даст», а ее мнение дорогого стоило. Однако знание и понимание мужчин Земли в целом вкупе с родительской тревогой не давало Арсению предоставить своей дочери самостоятельно распоряжаться своей судьбой. Было и еще кое-что. И именно он, отец, просто обязан был уберечь Сашку от разочарований! Арсений, вздохнув, продолжил нелегкий разговор: — Поверь, он стал гораздо старше тебя. Из-за скачка во времени он, скажем так, прожил некоторую часть стандартного человеческого пути. Да-да, ту самую, что отвечает за рождение и воспитание потомства.
— Ну, знаешь, дорогой! — Мария поразилась смелости и откровенности супруга. — Еще немного, и Сашка неправильно тебя поймет. Подумает, что путешествие во времени делает из здоровых мужчин… как бы это помягче выразиться… Ну ты поняла меня, дочь.
— Импотентов-то? — Девушке, ни разу в жизни даже не целовавшейся с парнем, слово далось легко.
— В том-то все и дело, что нет! — Вот теперь у ведущего аналитика Бездны Марии покраснели щеки и даже уши. — Просто люди, совершившие такие скачки, как бы это так сказать… перерастают желание обзаводиться детьми.
— Но я-то у вас появилась, — фыркнула девушка. — А вы перед этим последовали сквозь время на Арсением, нет? И потом, я уже взрослая! Между прочим, я уже полноправный член лаборатории «Гармонии и милосердного воздаяния». Я прошла стажировку, а перед этим — окончила Школу на отлично. И…
— Деда хоть спроси! — в сердцах выкрикнул отец. — Савелий плохого не посоветует.
— И вообще!.. — Сашу несло.
В глубине души она чувствовала: отец по-своему прав. И потом, по Колькиному поведению не было видно, что он испытывает к ней чувства. По Амвросию с его Натали — и то виднее! Но тут дело было в принципе. Соглашаться на эту трусливую расчетливость? Да ни за что!
— …Здравия желаю всей честной компании!
В дверях стоял Звеновой. За ночь парень отоспался, сейчас в нем ничто не напоминало о последствиях отравления у дриад. Он так и излучал уверенность и спокойствие, которых так не хватало сейчас Саше. И…
— И тебе доброе… — Саша поймала себя на том, что откровенно пялится на Николая. И тут же покраснела. — Привет, Коль!
Но краем глаза девушка заметила, как смутились родители, и немедленно почувствовала себя отмщенной.
— Присоединяйтесь к нам, Николай, — прежде, чем Звеновой успел открыть рот, поспешно произнесла Мария. — У нас на завтрак сырники.
Парень, дружески подмигнув Саше, направился к столу. Как ни в чем ни бывало надкусил сырник, поблагодарил хозяйку за хлопоты… и заговорил о погоде. Вот на полном серьезе спросил, бывают ли в этих краях бури и грозы? Или тут погода ровная, как в Пограничье? Аналитик ему отвечал: да, грозы случаются. И вообще здесь часты погодные катаклизмы, что, в свою очередь, и отражается на цвете неба в Пограничье.
Николай слушал и кивал, будто в такт каким-то своим предположениям… И Саша вдруг поняла: Звеновой знал то, о чем ему сейчас говорит ее отец. Знал и все равно спрашивал. А это означало что?.. Саше катастрофически не хватало чисто житейского опыта, чтобы правильно интерпретировать поведение людей, значительно ее старше (если верить словам отца о том, что Николай уже прожил какую-то часть человеческой жизни). Но тут и не был нужен опыт, если, конечно, обладать простыми техниками понимания невербальной коммуникации. А Саша сдала этот предмет на отлично. И судя по тому, что им рассказывали в Школе, выходило, что поведение Николая говорило о том, что он… слышал их беседу. Целиком ли, нет ли, но — слышал. А если учесть, что Звеновой и раньше болезненно относился к тому, чтобы связывать ее какими-либо обещаниями…
«Ох ты, папа, — покачала головой девушка. — Ой-ой…»
Но и на отца Саша не сердилась: уже успела остыть. И остыть, и как следует вспомнить школьный материл. Согласно нему все хорошие родители заботились о своих детях, и папа исключением не был. И завел он эту тему потому что очень за нее переживал.
Вот только, едва Саша это поняла, ей стало грустно и одиноко. Очень одиноко — несмотря на то, что она наконец-то находилась в кругу семьи.
Но потом появился бодрый, вдохновенный лицом и взглядом Амвросий, и беседа-прикрытие о погоде обрела совершенно иной характер.
***
— Мам? — Амвросий был похож на ребенка-почемучку. — А почему тут так… привычно? В смысле, я считал, что Бездна полна огня, а она вполне себе населенная.
— Не путай холодные слои Бездны с низкотемпературной плазмой, Ами, — ответил за Марию Арсений.
Он был рад появлению сына, это было видно. Из-за того, что можно было взять тайм-аут и спокойно все обдумать?
— А где же тогда ад? — тут же задал еще один вопрос Амвросий. — В смысле, я думал…
— То есть, ты ехал на Снежном, — привычно-иронично усмехнулся Звеновой, — а сам все ждал, что мы вот-вот загремим в огромные котлы? Чертям на радость? Как же ты решился на это?.. — ученый замялся, не в силах подобрать слово.
«Путешествие» носило слишком развлекательный характер. «Приключение» — тоже. Разве что «мероприятие»… Но от него так и несло канцелярщиной и заседаниями.
— Как-как? — пожал плечами Амвросий. — Надеялся на лучшее. Но в душе…
Он так и не сказал, что творилось у него на душе. Но по промелькнувшему выражению глаз было видно: ожидал он подспудно котлов адовых. Ох, ожидал!..
— Понятно, — хмыкнул аналитик. — А такой термин как «темные слои» тебе ни о чем не говорит, сынок? Ага, вижу, что говорит. Также ты, должно быть, уже успел понять, что Бездна многогранна. Да-да, я не оговорился. Не только многослойна, но и многогранна. А еще ты мог увидеть, что тут и живые люди работают…
Он оглянулся на Марию. Саша успела заметить: в глазах отца стояла просьба. О примирении?
— Вот как мы, например, — мягко улыбнулась Мария.
И Саша улыбнулась вместе с ней. А потом еще шире — вдруг возликовавшему отцу: прощен!
— Да, как мы! — радостно воскликнул он. И, поймав удивленный взгляд сына, Арсений спокойно добавил: — Или вот как оператор-наблюдатель.
