Мы встали в центр. Лим крепко обнял меня.
— Давай.
Я зажмурилась и честно попыталась вспомнить, как это было в прошлый раз. Ничего не произошло. Мы так и стояли, сопя в лицо друг другу.
— Знаешь, кажется, у нас проблема… — виновато начала я. — Похоже, что предположение Аарона верно и мой дар завязан на сильные эмоции. В тот раз, чтобы переместиться обратно, он напугал меня, укусив в шею.
— Значит, на эмоции… — задумчиво протянул Лим.
— Да, — печально подтвердила я, опуская руки.
Демон же своих не разжал.
— А может, оно и к лучшему, — начал он. — Ты так меня хотя бы не прикончишь своим даром, пока мы в пентаграмме, все равно твоя сила будет уходить в нее…
— А за что мне тебя «приканчивать»? — тон и формулировка меня слегка насторожили.
— Понимаешь, вчера вечером я не смог сдержаться… — Лим выглядел виноватым, но ничуть не раскаявшимся. — В общем, как бы помягче сказать… Демоны это ощущают с самого момента единения… И скажу даже больше, я чувствую, как в тебе уже зародилась жизнь. В общем, ты беременна и ждешь от меня ребенка.
Да, я медик и умом знаю, что процесс оплодотворения яйцеклетки протекает от шести до семидесяти двух часов. Но я еще и женщина, а для каждой женщины известие о том, что она станет матерью, — шок. Тем более что Лим был в роли папочки более чем убедителен.
Пол заходил под ногами ходуном, пламя вокруг нас закрутилось в бешеном кольце торнадо, но я ничего этого не замечала. «Я беременна», — мысль, звучавшая в сознании набатом, закрывала все остальное.
Лим сжал меня в объятиях еще сильнее и поцеловал. Властно, напористо, решительно. Заставляя забыть обо всем, добиваясь ответа. И я откликнулась, закрывая глаза, отпуская вожжи.
Когда все закончилось, я так и не поняла. В этот раз не было выворачивающей наизнанку боли, отдающейся в каждой мышце, в каждом сухожилии. Мы оказались посреди темного переулка под проливным дождем.
— Твою ж мать! Скотина, права купил, а ездить так и не научился! — Какой-то мужик вдалеке материл неумеху-водителя, щедро окатившего его из лужи.
Мы так и стояли с Лимом, обнявшись. Вода стекала холодными, жгучими каплями по нашим лицам, плечам, одежде. А мы улыбались друг другу, как двое сумасшедших.
Вернулись. Вернулись обратно.
Когда эйфория чуть-чуть стихла, я все же решилась спросить:
— Про беременность это что, правда?
— Нет, — серьезно ответил Лим.
Я с облегчением выдохнула, а этот паразит, дождавшись, когда я успокоюсь, добавил:
— Демонам об отцовстве становится известно не сразу же, а через неделю-две после соития…
У меня не было слов, одни эмоции и преимущественно матерные. Лим же, видя, как я медленно начинаю закипать, бесстрашно прижал меня к себе еще крепче и в самое ухо прошептал:
— Извини, я не думал, что у тебя будут столь бурные эмоции, иначе я бы придумал что-то другое… — и, с бесовщинкой в глазах посмотрев на меня, добавил: — Простишь?
— Посмотрим, — туманно ответила я, хотя в глубине души уже знала: прощу.
Увы, идиллия не длилась долго. Запах озона, полыхнувший круг телепорта, и я могла лицезреть перед собою взбешенного дракона собственной персоной. Довеском к нему прилагались еще несколько магов, появившихся следом, как опята на пеньке после дождя.
Сузившиеся глаза, потемневшая до грозового неба радужка, сжатые кулаки — было ощущение, что еще немного, и дракон, минуя слова, перейдет сразу к действию, но черноволосый сдержался.
— Где вас носило целых три дня! Три дня, слышишь! Я чуть не поседел за это время!
— Три? — бесстрастно уточнил Лим.
Рыжий вновь нацепил на себя маску аристократического отморозка, в котором эмоции напрочь выжжены сжиженным азотом еще в ползунковую бытность.
Тень, до этого ютившийся у ног Аарона, в мгновение ока скользнул ко мне, как будто это не я шлялась незнамо в каких временах и подворотнях, а он блудным сыном вернулся домой.
Не иначе как получил нагоняй от «старшего по званию».
— Я строил пентаграмму с откатом на сутки назад, чтобы мы появились в нашем времени накануне бала…
Аарон сложил руки на груди.
— Плагиатор, это была моя идея, — процедил ящер.
Они буквально прожигали друг друга взглядами, а во мне зрело желание ощипать крылья этому птеродактилю, как оказалось, специально подгадавшему, чтобы провести вместе со мною ночь в квартире!
— Может, и твоя, но у меня не сработала. Нас перебросило из прошлого, судя по твоим словам, на три дня вперед. Видимо, выброс силы был мощнее, чем могли удержать направляющие пентаграммы, вот точка переноса и исказилась.
«Это они еще так договорятся до того, чем же меня так напугал Лим, что я сдетонировала…» — пронеслось в мозгу. «Группа поддержки», прибывшая вслед за Аароном, хранила немое молчание, лишь с умеренным интересом глядя на дамское платье рыжего.
— Ребят, я жутко извиняюсь, но у вас чего-нибудь поесть не найдется? — обратилась я к инквизиторам-кордебалетчикам, понимая, что в данном случае лучший способ погасить конфликт — переключить внимание.
Тень молчал, руководствуясь принципом «тише воды, ниже травы», и ластился к ногам.
Один из инквизиторов, самый упитанный, с густой щеткой усов, похлопал руками по карманам и выудил пачку жвачки и пару мятных леденцов.
— Я — идиот. Совершенно забыл, что ты ничего не ела… — сокрушенно прошептал Лим.
Как ни странно, но желудок перебил своего хозяина, издав такую руладу, что окрестные оборотни удавились бы от зависти. Как оказалось, благородное воспитание благородным воспитанием, а вот перед некоторыми законами физиологии этикет, увы, бессилен.
— Как и я, — смущенно добавил он.
Аарон лишь вздохнул, покачав головой.
— Пойдемте в отделение, что ли, жертвы временного Освенцима, — проговорил он, разом теряя весь запал.
Спустя час я, замотанная с головы до пят в жесткий шерстяной плед, сидела в кресле и клевала носом: сытный ужин с гречкой и мясом сделал свое коварное дело. Меня разморило. Лим, Аарон и еще несколько магов собрались вокруг стола и занимались тем, что называется «мозговой штурм». Версия с Распутиным, увы, провалилась, а время поджимало.
— Верховный инквизитор требует отчета, а мы опять пришли к тому, с чего начали, — подвел итог дискуссии Лим, он хотел сказать что-то еще, но лишь бросил на меня взгляд, в котором в тугой клубок сплелись боль, отчаяние и гнев, порожденный бессилием.
— Да плевать на то, что требует Феликс Лазарев, — вспылил Аарон. — Если мы не найдем этого мальчишку, то…
— То что? — раздался смутно знакомый голос.
