Лика ненужный и опасный участник всего этого действа, цель же — пинё. Но пока они в недосягаемости, ей ничего не грозит. Наверное. И вот это проклятое «наверное» и не давало покоя. Но сейчас не стоило заниматься самокопанием. Нужно было как можно быстрее определить местоположение девушки, и в этом могла помочь Наташа. Не она одна, конечно, но с ней было быстрее и проще договориться. Если повезет.
Перед дверью в ее квартиру Ком Хен на секунду затормозил. Но потом тряхнул головой и решительно нажал на кнопку звонка.
— Ты совсем обнаглел, да? — Наташа замерла на пороге босая, сонная, одетая лишь в наспех накинутый на плечи светло-голубой пеньюар. Сама она тоже была очень бледной — в тон своему халатику, с фарфоровой кожей и проступающими на ней голубоватыми венами, с заспанным лицом и огромными прозрачно-голубыми глазами. — Я сплю вообще-то! — огрызнулась она, намереваясь захлопнуть дверь прямо перед носом.
— Прости, что потревожил! — Ком Хен не стал дожидаться разрешения и вошел в квартиру, потеснив возмущенно зашипевшую ведьму, которая сейчас больше всего напоминала разобиженную кошку.
— Если пришел оправдываться и пытаться вновь завоевать мое расположение, — отрывисто произнесла она, даже не пытаясь скрыть дурное настроение, — проваливай! Я была лучшего о тебе мнения! Умение вовремя и красиво уйти — признак настоящего мужчины. Зачем ты портишь впечатление о себе?
— Нет, дело совсем не в этом!
Ком Хен поморщился и взъерошил пятерней волосы, которые и так смотрелись непривычно лохмато.
— Знаю, попытка примирения была бы неправильна, причем по отношению не только к тебе…
— Тогда зачем? — уже спокойнее поинтересовалась ведьма, но глаза прищурила злобно и руки на груди скрестила.
— Мне очень нужна твоя помощь!
— Снова?
Наташа удивленно приподняла темную правильной формы бровь.
— Ты зачастил с подобными просьбами. К тому же даже я, крайне охочая до денег, не принимаю в шесть утра. Поэтому повторюсь. Ты обнаглел!
Ком Хен не отреагировал на прозвучавшую в голосе ведьмы иронию.
— Лику похитили! — бросил он обреченно. — Найди ее, пожалуйста! Я знаю, ты ведь можешь! Если нужно, можешь слить у меня всю кровь.
— Уважительная причина, — кивнула ведьма и улыбнулась уголками губ. — Между наглостью и безысходностью знак равно не поставишь. Проходи на кухню. Помогу, только сначала кофе попью, и тебе, вижу, он не помешает. Ночь была длинная. И да… я еще гримуар до конца не отработала. Оставь себе свою кровь. Она еще пригодится. Может быть, и мне… но не сейчас, а как-нибудь в другой раз.
— Учту.
Ком Хен следом за ведьмой вошел на кухню и сел на табуретку у окна. Даже здесь у Наташи имелись колдовские штучки, например, на полках, где примерные хозяйки хранят специи, у ведьмы стояли склянки, заполненные разного цвета дымчатой субстанцией — бледно-голубой, серой, мутно-зеленой, чернильной. Не было только колбочек с грязно-розовым дымом. Эта коллекция Ком Хена всегда немного пугала.
Кофе сварился быстро. Ком Хен, когда брал с поддона кофемашины маленькую чашку с ароматным напитком, с удивлением заметил, что руки позорно дрожат.
— Эк тебя проняло, — со странным удовлетворением в голосе заметила ведьма. — Что произошло? Рассказывай. Я же говорила, девчонку не стоит оставлять одну. Над ней висело черное марево опасности. Почему не послушался? Так переживал и не уследил. Недальновидно.
— Могла бы предупредить об опасности нормально, а не говорить намеками! — огрызнулся Ком Хен, чувствуя себя отвратительно. Совсем не хотелось с бывшей девушкой обсуждать Лику, к тому же он сам еще не до конца разобрался в себе. Это было неправильно и неловко, но, с другой стороны, и выхода иного не было.
— Понимаешь… — Наташа ничуть не обиделась на резкое замечание. — Нормально я, к сожалению, не вижу. Только намеки, которые сама часто не могу расшифровать до поры до времени. Так что не вали с больной головы на здоровую. Я говорила: оставлять ее нельзя. Ты мое предупреждение проигнорировал. Мне интересно, почему?
— Глупо все получилось… — Ком Хен хотел уйти от ответа. Отвернулся, сделал глоток кофе и без спроса вынул из пачки длинную ментоловую сигарету. Сам он почти не курил. Можно сказать, бросил, но сейчас никотиновая доза была просто необходима.
— Да уж, неумно! Это понятно.
Наташа тоже достала сигарету, прикурила и с наслаждением затянулась.
— Ее увели у тебя из-под носа. Не хочешь рассказать, как именно?
— А это имеет какое-то значение? — Мужчина прищурил глаза и с вызовом посмотрел на ведьму.
— Нет, — она пожала плечами, делая вид, будто ей все равно, — просто ситуация идиотская. Ты пришел к бывшей девушке для того, чтобы она помогла спасти нынешнюю. Я, конечно, добрая, но с твоей стороны — это наглость…
— Ну, извини! Если не собираешься помогать, так бы и сказала! Я не имею возможности сейчас терять время! И… Лика не моя девушка.
Ком Хен порывисто встал, намереваясь уйти, но Наташа раздраженно скомандовала:
— Сядь и перестань психовать. Как ребенок, ей-богу! Не хочешь — не рассказывай! На ней следы моего колдовства. Они еще не выветрились. Я найду ее за три минуты, но ты бессилен до рассвета. Вонгви не подпустят тебя к ней! И они — дополнительное препятствие, но временное. Сиди уж и пей кофе, а не пори горячку. До утра не так уж и долго. Спрашиваю я о том, что произошло, с единственной целью, чтобы ты меньше грузился текущими проблемами и не дергался, потому что предпринять в данный момент ничего не можешь. Я пытаюсь тебя хоть чем-то занять. А ты это не ценишь.
— Не нужно меня занимать. Лучше — помоги. Мне необходимо ее вытащить, и я боюсь, вдруг до рассвета она не доживет? — сказал Ком Хен. — Не собираюсь ждать. Я обольюсь спреем с ног до головы, я поеду с крейсерской скоростью, только помоги мне ее найти… Мне нужно конкретное место и больше ничего.
— Знаешь, что я не могу понять? — Наташа затушила сигарету и размяла пальцы, готовясь к колдовству. — Ты так за нее переживаешь, готов рисковать жизнью, горы пытаешься свернуть, но до сих пор отрицаешь очевидное. Это такая возвышенная форма мазохизма, да?
— Не знаю… — Ком Хен задумчиво стряхнул пепел в пепельницу, сделанную из черепа, которую сам же и подарил. Дорогая антикварная вещь. Все, как любит Наташа. — Возможно, я пересмотрю свою точку зрения, если мы останемся живы. Но сейчас важнее другое.
— Вот и хорошо. Мне бы хотелось, чтобы ты был счастлив, — серьезно сказала она и тут же, очаровательно сморщив носик, добавила: — Себе счастья я хочу, конечно, больше, но, увы, оно будет не с тобой, а жаль. Иногда я мечтала. Хотя карты всегда говорили иное, но… порой хочется верить в то, что мы сами властелины собственной судьбы. И я, глупая, надеялась, хотя всегда знала — мне карты не врут. Просто не смеют.
