Свет рассеялся, и я тут же подняла глаза к небу. Тело принимало решения за меня — я раскинула руки в стороны и закрыла глаза. Если сдамся я, ни у кого уже не останется надежды — а значит, нет путей к отступлению, только битва, только борьба до последней капли энергии. Я снова посмотрела на бледное, неподвижное, чуть нахмурившееся лицо Этьена. Если есть здесь еще светлая энергия — пусть перейдет в меня и даст мне силы продолжать борьбу — я все верну потом. Тучи сгущались и искрились надо мной. Я понимала, что это последние секунды жуткого затишья.
Черные тучи начали заново вытягиваться в гигантские щупальца. В этот момент мне даже не было страшно — все эмоции, все чувства, только сейчас бывшие открытой раной, уже покрылись толстой твердой коростой, и осталась лишь решимость — обнаженная, яростная решимость не проиграть. Ждать не было сил. Что будет, то будет — я ударила первой.
Я никогда еще не видела такого пламени, и сначала даже не поверила, что оно исходит из моих собственных рук, что это — моя сила. Или кто-то все же услышал меня, помог? Но ведь не было никакого ответа… а даже если это было так, если действительно есть откуда ждать помощи, не стоило бы мне начинать на это надеяться. Я давно привыкла полагаться только на себя, и пока эта привычка меня не подводила — и теперь не нужно от нее отказываться.
Этот удар был действительно сильным — и через секунду я поняла, что, кажется, он стоил мне слишком многого. Внутри стало пусто, будто меня вывернуло наизнанку, будто там теперь поселилась черная бездна. Ноги больше не держали меня, я опустилась на колени. Я уже почти ничего не могла различить перед собой, все расплывалось — наверное, примерно вот так видит мир в стельку пьяный человек за секунду перед тем, как свалиться и захрапеть.
В следующий миг передо мной мелькнули тьма и свет — последнее, что я ощутила, был удар о холодные камни.
Облака словно сделаны из переливчатой радуги — а если бы попробовать, так, наверное, были как сахарная вата. Даже не верилось, что они на самом деле были всего лишь воздухом, частью земной атмосферы. Я огляделась — я была здесь совсем одна. Мне захотелось крикнуть, чтобы узнать, не откликнется ли кто, но я решила не нарушать эту мягкую, обволакивающую тишину. Я не знала, где нахожусь, но определенно была далеко.
Стоит ли мне сделать шаг, или я утону в призрачной массе пушистых облаков? Я застыла в раздумьях. Странно — здесь я не чувствовала времени, будто его здесь и вовсе нет, или может, оно проносится так быстро, что его невозможно различить — словно мимо взбесившейся кометы, несущейся к собственному разрушению с дважды световой скоростью.
Облачная дымка вокруг начала рассеиваться, словно от дуновения ветра, но движения воздуха не ощущалось — казалось, что-то вот-вот должно было проступить из-за ближнего слоя облаков. Может быть, то, что я увижу, сможет как-то прояснить, где же я.
Через несколько секунд я печально выдохнула — из-за облаков показалась всего лишь гора. Правда, скоро я поняла, что это совсем не те горы, по которым взбирались мы с Этьеном — видно было, что они не столь высоки, и склоны у них более пологи, хотя все равно не покажутся легкой задачей начинающему альпинисту. Тем не менее, вершина горы оказалась покрыта льдом.
Я ждала. Наверное, это все, что я могла делать в этом странном месте — ждать. Если не знаешь правил игры — дождись, пока противник сделает ход первым. Пока что противника я даже не видела, так что и неизвестно было, как же действовать.
Воспользовавшись затишьем, я попыталась применить логику к этой сюрреалистической даже для меня, Феникса, ситуации. В самом деле, никогда еще я не стояла прямо в облаках, ими же и окруженная. Над облаками я бывала — кто из современных людей не летал на самолете — но вот прямо внутри! И если мыслить логически, выходило… что я умерла. В самом деле, что я могла вспомнить? Темноту, падение. На первый взгляд, все сходится — так хорошо сходится, что хоть волком вой. Однако это был хоть какой-то вывод.
И тут, будто издалека, из давнего прошлого, я вспомнила, что там, на каменной площадке, остался лежать Этьен, и я даже не знала, жив ли он! Ведь если так, то ему срочно нужна помощь! А если нет — я все равно не оставлю лежать его там. Необходимо найти выход. Вот только можно ли вообще отсюда вырваться?
Что ж, пока у меня был только один ориентир, и я сделала первый шаг.
Переливчатые, полупрозрачные облака не подались под моими ногами, и я не ухнула куда-нибудь в пустоту, в глубину или даже, кто знает, ввысь. Нет, идти было даже удобно, пушистая масса слегка пружинила, делая шаги невесомыми и немного летучими, и я шла легко, будто не было только что изматывающего боя. Нельзя было понять, как долго уже шагала — меня не оставляло чувство, что время существовало здесь как-то отдельно, словно в коконе своего собственного измерения, не соприкасаясь с пространством. Я делала шаг за шагом и только надеялась, что не пробуду здесь слишком долго — и не опоздаю с возвращением.
Гора приближалась немного быстрее, чем это происходило бы на земле. Может, здесь не только времени, но и расстояния будто бы нет? Но гору до сих пор наполовину скрывали клубящиеся облака — наверное, это они обманывали взгляд. Я снова всмотрелась в нее. Надеюсь, взбираться все же не придется так же долго и трудно, как на горы в реальном мире.
Я чуть ускорила шаг — не зная, будет ли здесь от этого вообще толк. Почему-то казалось, что здесь не получится спешить — но и опоздать тоже будет невозможно. Дай то Бог, чтобы было так.
— Я все ждал, когда же ты о нас вспомнишь.
Я прямо подскочила — голос этот раздался из ниоткуда. Облака были недвижимы, как и гора вдалеке. Мне даже не нужно было оглядываться, я и без того знала, что здесь никого нет — просто не могло быть. Так кто же заговорил со мной?
— А ты подумай, — будто читая мои мысли, ответил все тот же голос, — Вокруг — облака, значит, ты точно не на земле… Кто же может здесь жить? — подождав немного, голос добавил, сжалившись надо мной, — Небожители, ну же.
Не было ни грома, ни фанфар, никак не нарушилась безмолвная неподвижность. Только грохот и тряска в моих собственных мыслях. Только теперь стало ясно, как привычна мне была мысль о собственном бессмертии. Пусть она не подтверждалась настоящими воспоминаниями, а на месте давнего прошлого была черная дыра, это очень грело изнутри. Так значит, все уже окончательно, и на том плато все закончилось? Я умерла, и здесь и останусь?…
Я спросила, но вовсе не о том, что так стучало, томило, когтило изнутри.
