Он не пытался удержать меня. Я выбежала из шатра и что было мочи помчалась к утесу. В первую очередь мне нужно было увидеть то, что происходило на поле брани. Помогая себе руками и мечом, я принялась взбираться по спине утеса, чтоб оттуда, с его вершины, увидеть то, что страшно было увидеть. Уже почти добравшись до края обрыва, я заметила, как Хамсин твердым и решительным шагом направлялся к месту схватки.
Картина, представшая перед моими глазами с высоты, как я и предполагала, была ужасающей. Сотни поверженных тел, сотни живых, продолжающих неистовую битву, среди которых я не могла различить ни своих, ни чужих. Да и не было среди них всех для меня ни своих, ни чужих…
И вдруг я увидела Гавра. Он бился сразу с тремя гипербореями, стоя спиной к Эгмонту, который тоже отбивался сразу от нескольких смертных. Смерть не грозила ему. Пока… Хоть за это я могла не беспокоиться. Но мне очень хорошо было видно, что Хамсин направляется именно туда. Вот из-за этого уже стоило тревожится. Мне стало не по себе. Уж слишком твердым шагом принципал пробирался к Гавру, слишком четко и целенаправленно, не обращая внимания ни на кого, ловко лавируя между сражающимися, словно призрак, которого никто не видит. Чтобы он не замышлял против Гавра, я должна была помешать ему.
Я стала спускаться с утеса, пятясь и сползая назад, чтоб не пропустить ни единого шага Хамсина. И лишь когда я уже не могла видеть ни поля боя, ни происходящих на нем событий, мне пришлось спускаться чуть ли не кубарем, потому что нужно было спешить. В голове пульсировала лишь одна мысль: Хамсин хочет навредить Гавру. Может быть из-за меня, а может быть из-за давней своей неудачи. Сможет ли он это сделать, я не знала. Но если бы не мог, то зачем тогда затевал все это? Не настолько же он самонадеян и уж точно далеко не глуп.
Я ничего не видела вокруг и не заметила, как, двигаясь очень быстрым шагом, почти бегом, я зацепилась ногой за что-то, что не позволило мне идти дальше. Я дернулась и оглянулась. Это «что-то» оказалось цепкой рукой маленького существа.
— Бес! Как ты тут оказался?!! Где ты был все это время?
Я так удивилась, что забыла на мгновенье о цели своего пути.
— Не вмешивайся в это, девочка, — произнес мой старый знакомый совершенно серьезным и каким-то совсем не своим тоном.
— Во что не вмешиваться? — спросила я, насторожившись.
— Ты знаешь, во что. Не ходи туда. Оставайся здесь и жди.
У меня холодок пробежал по спине. Бес был вовсе не Бесом, а кем-то другим. Некто, вещавший сейчас его уродливым ртом, словно вселился в Беса. Но это было так невероятно, что я не хотела в это верить.
— Что с тобой? Где ты был? — спросила я, надеясь, что с ним случилось всего лишь легкое помешательство, как бывало и раньше, когда он внезапно переставал быть комичным существом, становясь серьезным и даже мудрым. Но он не слышал моих вопросов.
— Говорю тебе, Беатриче, не вмешивайся в их схватку.
Мне стало совсем жарко, несмотря на холодный ветер:
— Так она должна состояться, их битва?
— Сейчас все в руках судьбы. Все будет так, как будет, и никак иначе.
— Ничего нельзя изменить? — узнала я осипшим голосом.
— Если бы знать что именно…
— А если я сейчас пойду туда и остановлю их?
— Ты ведь и сама понимаешь, что не должна…
— Да кто ты такой? — уже шепотом спросила я.
Он предстал предо мной незамедлительно в своем настоящем обличье. Тот, кто так умело скрывался все это время за маской ничтожества. Я не успела даже осознать и запомнить этот момент метаморфозы. Я была потрясена и отступила на шаг назад, не веря своим глазам и в то же время прекрасно осознавая, что это вовсе не виденье.
— Ты можешь все увидеть, но обещай мне ни во что не вмешиваться, — сказал Саргон и, устремив взгляд в сторону кровавой жатвы, прошагал мимо меня в том же направлении.
Я побежала за ним. Теперь душа моя начала успокаиваться, у меня появилась надежда на благополучный исход. Ведь сам Хозяин, конечно же, может все это остановить, прекратить резню, установить порядок…
— Нет! Не могу! — остановившись и резко повернувшись ко мне, возразил черный горбун. — Здесь не моя территория.
— Если не ты, тогда кто же? — не поверила я.
— Может быть они? — спросил он, указав рукой в сторону сражавшихся.
Я посмотрела туда и увидела, что битва остановилась. Ноги меня сами понесли, а взгляд мой уцепился за движение в самой середине огромного живого круга. Все, оставшиеся в живых, наблюдали за тем, как ожесточенно и умело бьются двое воинов, не давая друг другу ни секунды передышки. Саргон опередил меня. Тень его огромных черных крыльев мелькнула над моей головой, и он плавно приземлился на моем пути.
— Не подходи ближе, — произнес он строго.
— Почему ты не пускаешь меня!?
Мое сердце так и выскакивало прочь. Я пыталась выглянуть из-за его плеча.
— Ты ведь не можешь решить, на чьей ты стороне.
— Нет, я знаю…
— Неправда!
У меня голова разрывалась на части, пульс бился о кожу висков. Мне было страшно, и я злилась на себя. Но хоровой возглас воинов заставил меня снова посмотреть на Гавра и Хамсина. Принципал был повержен. Он лежал на земле, раскинув руки. Глаза его были закрыты. Красная рана сияла на его шее. Рядом стоял наместник Дремучего Мира, едва переводя дыхание. Одной рукой он опирался на меч, а другой зажимал рану на плече. Все остальные стояли в оцепенении и ожидании.
Больше Саргон не стал меня удерживать. Я кинулась к месту схватки, перепрыгивая через убитых, стараясь не обращать внимания на раненых и стонущих. Гавр повернул голову в мою сторону и увидел меня. Его взгляд не выражал ничего кроме усталости. Я не посмела подбежать к нему близко и остановилась у края арены кровавого ристалища.
Хамсин открыл глаза, и в полной тишине, нарушаемой лишь завыванием ветра, произнес:
— Это еще не конец…
В рядах уставших воинов послышались отдельные слова, затем пробежал гул, и вскоре все стали взволнованно оглядываться куда-то в сторону и громко и взбудоражено обсуждать что-то.
— Смотрите, — сказал воин, стоявший возле меня, и указал в сторону гор.
Все увидели эту одинокую черную фигуру. Она двигалась странно, будто механически или из последних сил, едва передвигая ногами. Это был ворон. Он нес в своих руках глиняный горшок, из которого исходил яркий луч света и ударял прямо в черные тучи, висевший над местом битвы. Он подходил все ближе и ближе к нам, и теперь даже я могла видеть страшные красные язвы на его лице и руках и черные впадины вместо глаз.
Не дойдя нескольких десятков шагов до нас, Ильсар ничком упал на землю. Он был мертв. Его ноша разбилась, разливая свое содержимое. Огненная лава, излучая ослепительный свет, начала растекаться и расти, словно питаясь этим воздухом и нашим страхом пред ней. Она двигалась к нам. Воины в миг превратились в испуганную толпу, кинувшись прочь от нее. Никто из них не вспомнил о раненых, которых еще можно было спасти. Пульсирующая радужным светом густая жидкость внушила всем такой ужас, который может вызывать только смерть и вечное небытие.
