Слуга вернулся к своему хозяину. Вейни схватился за кольцо, пристегнул к нему меч и уселся у ног Моргейн.
— Отдыхай, — попросил он ее, — я присмотрю.
Она завернулась в плащ и прислонилась к камням, закрыв глаза. Джиран свернулась калачиком, а лорд-кваджл подложил руки вместо подушки, во всем его облике и в том, что он делал чувствовалось какое-то страдание.
Их окружала тишина, было лишь слышно, как паслись лошади, да ветер шумел в листве. Вейни поднялся и прислонился к массивному камню — так легче было сдерживать сон. Однако глаза его сами закрывались, колени подгибались от усталости, несмотря на то, что он, житель Карша, умел спать в седле. Всему есть границы.
— Лио, — сказал он в отчаянии, и Моргейн проснулась. — Может быть, нам все же следует тронуться дальше? — спросил он. — Она посмотрела на него, едва державшегося на ногах от усталости, и помотала головой. — Отдыхай, — сказала она, Вейни опустился на холодную землю, и мир опять задвигался в ритме бесконечного лошадиного бега. Ему не нужно было многого, чтобы отдыхать — лишь расслабить спину и руки и куда-нибудь опереть голову.
День уже клонился к полудню, когда он проснулся. Моргейн сидела в прежней позе, с Подменышем через плечо. Когда Вейни взглянул на нее, то увидел в ее серых глазах ясность и спокойствие, которых не было раньше.
— Пора двигаться, — сказала Моргейн. И Джиран тоже очнулась от сна. Моргейн передала ему фляжку. Он отхлебнул достаточно, чтобы прочистить горло, с гримасой проглотил жидкость и возвратил фляжку ей.
— Отдышись, — приказала она ему, когда он поднялся, чтобы посмотреть лошадей. Такая забота была мало похожа на нее. Он увидел напряженность в ее взгляде, направленном на полукровок, и Китана, который извлек из кармана какой-то маленький белый предмет и положил его в рот.
На минуту Китан согнулся, оперев голову на руки, белые волосы упали, скрывая его лицо. Затем изящным движением он запрокинул голову и положил платок на место.
— Акил, — тихо пробормотала Моргейн.
— Лио?
— Этот порок, очевидно, самим болотникам не свойственен. Другое дело — торговля. Я подозреваю, что это нечто вроде их мести Охтидж-ину. Теперь он несколько часов будет послушным и общительным.
Вейни посмотрел на лорда-полукровку, на его затуманенные глаза и отрешенность от всего мира. Он был истинным сыном Байдарры, сыном кваджла, наследником, которого старый лорд предпочитал Хитару. Но Китан выбрал мирное отречение от трона. Вейни взирал на этого человека с отвращением.
Но неожиданно он подумал, что Китан не прибегнул к снадобью ни прошлой ночью, когда толпа убивала его собственных людей на его глазах, ни тогда, когда он был оповещен об убийстве Байдарры и призван воздать дань уважения своему брату. По-видимому, акил был чем-то вроде бегства от реальности — Вейни хорошо понимал интриги раздираемого междоусобицей дома. Возможно, это брало начало в скуке, испорченности вкусов и ограниченности возможностей Охтидж-ина.
Я видела сон, говорила ему Джиран, которая, видя, что происходит вокруг нее, не могла выносить этого и потому убежала в Шию, питая надежду, что здесь будет иначе. Но лорду Шию, сидящему неподалеку от них, бежать было некуда.
Вейни смотрел на Китана, пытаясь понять, в какой мере это был человек, а в какой акил, когда он стоял тогда в его камере в ту ночь в Охтидж-ине, холодно планируя его убийство только для того, чтобы досадить Хитару. Убийство наверняка должно было быть изысканно извращенным и жестоким.
И Моргейн взяла их с собой: Китана и его людей, у которых не было повода желать ей добра; она задержалась ради них в то время, как лорд-полукровка предавался своим мечтам, и его присутствие их раздражало.
— Эта дорога, — неожиданно обратилась Моргейн к Китану, — ведет прямо к Абараису? — Китан согласился кивком головы. — И другая дорога вам неизвестна?
— Нет такой, по которой могли бы проехать лошади, — сказал Китан. — Другая дорога идет через горы, и вокруг одни пропасти. Это единственный безопасный путь для пеших людей, хотя и не очень быстрый. Нам не стоит беспокоиться о преследовании, но, — добавил он с тяжелой улыбкой, — главная опасность впереди: настоящий хозяин Охтидж-ина с основными силами ждет нас, и с ним будет труднее сладить, чем со мною в Охтидж-ине.
— Наверняка, — сказала Моргейн.
Китан улыбнулся, положив локти на каменные уступы за спиной. Его бледные глаза смотрели на нее как бы очень издалека, и взгляд их был непроницаем. Люди, которые были рядом с ним, казались словно бы братьями, с бледными волосами, собранными в хвост, с одинаковыми профилями, темными глазами.
— Почему вы с нами? — спросил Вейни. — Вы хотите завоевать наше доверие?
Китан почти не шевельнулся, лишь немного нахмурился. Он с каким-то затаенным вызовом вперил свой взгляд в Вейни и протянул бледную руку с тонкой перевязью, прижав ее к сердцу.
— Я к вашим услугам, лорд Бэрроу.
— Вы ошибаетесь, — сказал Вейни.
— Почему, — спросила Моргейн очень мягко, — милорд Китан, бывший лорд Охтидж-ина, вы решили идти вместе с нами?
Китан мотнул головой назад и почти беззвучно засмеялся, указывая в направлении Саводжа.
— У нас не было выбора, не правда ли?
— И когда мы встретимся с Рохом и силами Хитару, вы будете на нашей стороне?
Китан нахмурился.
— Я теперь ваш, Моргин-Анхаран. — Он протянул длинные ноги и скрестил их, словно отдыхал в собственном замке. — Я ваш самый преданный слуга.
— Конечно же, — сказала Моргейн.
— Без сомнения, — Китан наградил ее еще одной отдаленной улыбкой, — я сослужу вам так же, как те, кто последовал за вами в Охтидж-ин.
— Это более чем вероятно, — сказала Моргейн.
— Ведь они тоже ваши люди, — с упором воскликнул Китан, словно бы намекая на что-то, и Джиран испуганно метнулась к камню, около которого стоял Вейни.
— Когда-то это было так, — сказала Моргейн, — но те, которых я знала, уж давно похоронены. А их дети совсем не мои.
Лицо Китана стало мягким, смех вернулся в его полузакрытые глаза.
— Но они все же следуют за вами, — сказал он, — и в этом есть ирония. Они знают, что вы сделали с их предками, и продолжают следовать за вами, потому что надеются, что вы поможете им. Именно вы — то, во что они верят. Даже люди из Эрина, которые ненавидят вас и подчиняются лишь из страха. — Он широко улыбнулся и засмеялся, почти не дыша. — Реальность, реальность. Единственная твердая точка во всем этом бессмысленном мироздании. Я кел, и я никогда не мог найти опору, за которую можно было бы зацепиться или поверить во что-то. Вы, Анхаран, пришли, разрушили Источники и все существующее. Вы единственная рациональная вещь во всем мире, поэтому я следую за вами, Моргин-Анхаран. Я ваш преданный почитатель.
