- Не вижу. Вот честное слово! – буркнул в ответ Митя и приподнял связанные за спиной руки так, что плечи застонали от напряжения.
- Только вы уж меня потом тоже развяжите, слышите? – настороженно напомнил Ингвар.
- Слышу, давайте уж! – удерживая связанные руки на весу, простонал Митя.
- Не ведите себя, будто вам нынче хуже всех! Светский нытик! – буркнул Ингвар. Запястья обдало теплым дыханием, потом на них что-то капнуло... Митя поморщился: не иначе как слюна. Наконец Ингвар с пыхтением ухватился за веревку зубами – и принялся дергать ее, встряхивая Митю как охотничий терьер тряпку. Желание дернуть руками – будто бы случайно! – и все же расквасить Ингвару нос становилось почти невыносимым.
- Не рвите ее, вы перетирайте, перетирайте зубами! – простонал Митя, в очередной раз утыкаясь лицом в грязный пол, когда веревка вырвалась из зубов Ингвара.
- Держите свои теории при себе! – фыркнул в ответ Ингвар. – Тут с практикой помоги Вотан справиться! – сзади снова зашуршало – Ингвар перевалился на спину и некоторое время лежал, тяжело дыша. – У меня уже все десна в крови. – невнятно прошепелявил он. – И губу я прокусил. И язык.
- Кто из нас нытик? – хрипло буркнул Митя, яростно дергая руками за спиной – мокрая веревка и не думала рваться! Так еще задубеет от крови…
- Если бы вы не полезли к тем мертвякам…
- То мертвяки явились бы к нам сами – чуть позже… но зато уж наверняка. – отрезал Митя. – Если уж Бабайко решил от нас отцом избавиться, уж сообразил бы отправить своих мертвяков… прогуляться… нам навстречу. А с таким количеством навов даже мой дядюшка Белозерский не справится. А он, чтоб вы знали, сильнейший из ныне живущих Моранычей. Под Плевной весь Навий батальон Осман-паши упокоил. – подумал и добавил. – Артиллерией. Ну и вампиры генерала Ангелеску помогли [28]…
Ингвар помолчал: возразить было нечего, но очень хотелось.
- Вам следовало все рассказать господину Меркулову, а уж он бы…
- Вы же подслушивали, Ингвар! Я пытался! – оборвал его Митя. И досадливо прикусил губу: он оправдывается? Ему не нужны от Ингвара ни симпатия, ни понимание – только его зубы! - Вы бы лучше подумали, как станете брату объяснять собственное ночное путешествие. Держу пари, первым делом он спросит, почему вы не рассказали ему. И бормотание насчет вашей ко мне подозрительности вряд ли примет во внимание.
- Брат вообще… очень доверчивый. Всем верит… кому не следует! – мгновенно помрачнев, буркнул Ингвар. И навалился на Митю, мстительно боднув головой в поясницу. Впился зубами в веревку…
- Да вы кусаетесь, Ингвар! – Митя судорожно дернул руками… веревка треснула. Он рванул еще раз, изо всей силы… и окатившая запястья острая боль подтвердила, что свободен.
С мучительным стоном Митя развел руки – и те ляпнулись об пол, точно два туго набитых песком чулка. Такие же распухшие и ни на что не способные. Закололо в пальцах… а потом руки по локоть точно окунуло в кипяток.
- Оуу! Уй-юй-юй! – взвыл Митя, от боли перекатываясь на животе и стукая по доскам пола почти не слушающимися руками.
- Скорее! Развязывайте меня! – сквозь глушащую все – и слух, и зрение, и соображение! – боль, донесся голос Ингвара.
- Помолчите! – только и смог простонать Митя, дергаясь всем телом. Онемение отпускало, но боль только усилилась. Теперь руки словно глодали тысячи мельчайших муравьев: кусали и поливали своей муравьиной кислотой, кусали и поливали…
Постанывая, Митя поднялся на колени и принялся раскачиваться, зажимая кисти рук подмышками.
- А у меня все тело вот так! – зло прошипел Ингвар, извиваясь в путах. – Развязывайте!
- Сейчас… Еще минуту… - сквозь зубы выдавил Митя, и запрокинул голову, плотно зажмурив глаза, чтоб незаметны были выбитые болью слезы. Под веками все пылало красным от падающих сквозь окошко-бойницу солнечных лучей. Недавно еще оттуда сочился серенький рассвет. А господа преступники его шейный платок отобрали уже давненько. Надо спешить.
Продолжая сдавленно постанывать, Митя подполз на четвереньках к валящейся на полу булавке и попытался ухватить ее распухшими пальцами. Дважды булавка выскальзывала и наконец Митя сумел крепко зажать ее в кулаке.
- Ну что же вы? – скрученный веревками Ингвар вертелся как свалившаяся с листа гусеница.
Митя шумно выдохнул… вытер пот со лба и наконец поднялся. Прошелся по комнате, разминая вернувшие чувствительность руки. Подпрыгнул, попытавшись добраться до окошка, но то оказалось слишком высоко. Жаль, не мешало бы для начала оглядеться.
Продолжая разминать руки, он направился к запертой двери. А все же страсть хозяина к хитрым немецким замкам сыграет с ним дурную шутку. Обошелся бы лавочник засовом – и надежды бы на побег не осталось.
- Ингвар, вы замки вскрывать умеете? – разглядывая узкий черный глазок замочной скважины, с любопытством спросил Митя.
- Какой еще… - начал тот.
- Да вот этот! Как мы иначе отсюда выберемся? – Митя нетерпеливо кивнул на дверь.
- Никогда не проявлял интереса к чужому имуществу! А от собственного у меня ключи есть. – глядя в потолок с достоинством сообщил тот. И с некоторым сомнением добавил. – Но разберусь, наверное… со временем.
- Вот времени у нас как раз и нет. – Митя присел у замочной скважины на корточки. – Ладно, что уж там… Думал, вы лучше справитесь, все же механик… А я уж лет восемь не практиковался. – и он запустил в замок булавку, принялся аккуратно ковыряться внутри тонким ее острием.
Ингвар даже забыл снова потребовать, чтоб его развязали. Изогнулся, пытаясь разглядеть, что Митя делает, и став еще больше похожим на гусеницу:
- Что вы всё врете! Восемь лет он не практиковался! – Ингвар не удержал равновесие и свалился, чувствительно стукнувшись головой об пол. – Посчитали бы хоть! Так у вас выйдет, что вы в шесть лет замки вскрывали!
- В шесть лет меня научили. – продолжая ковыряться в замке, пробормотал Митя. – Фантик-фармазонщик. – пальцы почти не гнулись, и он в раздражении прикусил их зубами.
- Кто? – переспросил Ингвар. История звучала настолько глупо, странно и непривычно, что он даже растерялся.
- Мошенник. – сквозь пальцы во рту прогундосил Митя. – Ну и вор тоже. – он снова принялся ковыряться в замке. – Мы тогда в Москве жили, от нас как раз очередная моя нянька сбежала: увидела, дура, как отца с Хитровки с ножевым ранением принесли, да и уволилась. Будто это ее касалось! Ну а пока новая не нашлась, отец меня в участок с собой брал. А тут тревожно на Москве было – то ли банды передрались, то ли нигилисты губернатора убить хотели… Уж не помню, давно было… Всех городовых на улицы отправили, вот и остались в участке я, да Фантик в камере. Ненадолго совсем, но ему хватило. Ключи от камер отец с собой забрал. Вот Фантик мне и предложил… «Чего, - говорит, - барич, зря скучать, давай замки шпилькой отмыкать научу» - речь Мити зазвучала отрывисто и вместе с тем – отрешенно. Он полуприкрыл глаза, точно прислушиваясь к отдаленной музыке. В замке что-то едва слышно щелкнуло.
- И что… этот ваш Фантик? – завороженно пробормотал Ингвар.
- Сбежал. – резко открывая глаза, выдохнул Митя. – Камеру-то я ему открыл. А уж из участка он сам… - в замке снова щелкнуло.
- От вас и тогда были одни беды. – фыркнул Ингвар. – Да сколько же можно! Будете вы меня развязывать или нет?
- Тссс! – резко бросил Митя, хитро выворачивая запястье. Кончик булавки прижал шпенек замка, тот щелкнул уже отчетливо и… дверь открылась. Резко выдохнув, Митя прижал пальцем язычок замка и торопливо притворил дверь обратно. – Нет.
- Что – нет? Вот что вы за невнятный человек, только и приходится, что переспрашивать!
- Освобождать вас: нет, не буду. – рассеяно обронил Митя, едва-едва, на четвертушку дюйма снова открывая дверь и чутко прислушиваясь. – Вы шумно ходите, лезете куда не надо, и не умеете слушаться.
- С чего бы я стал слушаться – вас?
- Вот и я об этом. – кивнул Митя.
