- И когда же ты собирался рассказать о таком важном факте моей биографии, а? И как это все можно теперь отменить?
Юра отшатнулся мгновенно, смотря неверяще, будто я пошутила. Но в глубине глаз уже начала разливаться боль, которую мне отчаянно хотелось затушить.
- Юр, - начала виновато. Ведь ранить его, все равно, что самой себе кинжал в сердце воткнуть.
- Ничего уже нельзя отменить, слышишь? Мы до смерти связаны! – он не кричал, но лучше бы делал именно это. Потому что я очень хотела начать орать, хотя бы в ответ на его эмоции.
Это был какой-то маятник, раскачиваясь в одну сторону он тянул меня в объятия Юры, в другую – подальше от него и всего магического мира. Я одновременно чувствовала и вину за боль, которую собиралась причинить и негодование от понимания того, во что меня втянули без согласия.
- Все это ты решил за меня. Когда подсунул тайком ключ, когда проводил этот чертов обряд. Ты даже не поинтересовался, хочу ли я быть твоей женой, люблю ли.
Горечь. Во рту, горле, разъедает желудок. Подкатывает, вызывая рвотные спазмы.
- Я ведь даже парнем тебя не воспринимала до того, как ты целоваться полез, только другом. Да и потом….
Горечь камнем осела вниз, уступая место невыносимой жажде. Сперло дыхание, резко пересохло в носу. Воздух заглатывать приходилось ртом, жадно хватая кислородные сгустки.
- Я ведь думать о тебе начала иначе лишь после того, как ты ключ отдал. И тяга эта сумасшедшая сейчас, потому что обряд завершился… Боже, мы же и переспали с тобой уже, да? Только я отчего-то сей факт упустила, - из меня текла злая ирония, топя все светлые чувства к нему. – Ну и как, понравилось? Хорошо тебе было, Юр?
Я развернулась, чтобы уйти, не видеть больше его лица. Потому что выжигало внутренности неправильностью происходящего. И горше всего было понимать, что продолжаю отзываться на каждое его касание, как и любить, несмотря на содеянное. Только вот действительно ли люблю, или так проявляется брачная связь. Ведь и образы, что увидела, когда тьму освобождали из головы не идут, и отчаянно хочется повторения. Отголосками былого наслаждения стрельнуло в мозг, заставив покачнуться. И тут же сильные руки поймали, прижимая, лаская живот.
- Я люблю тебя. И никогда не позволю уйти. Без взаимных чувств обряд по принятию в род невозможен. Если бы ты не любила, у меня ничего не вышло. Но на разборки в себе требовалось время, а ждать и дальше было невыносимо, - он шептал горячо, языком вылизывая ушную раковину. И как бы не подгибались от этого колени, сдаваться я не собиралась.
- ТЕБЕ было невыносимо ждать, Юра! ТЕБЕ! Хоть раз ты спросил, чего хочу я? Прежде чем принимать такие решения за двоих? Где здесь мой выбор?
- Я темный, а спрашивать не в наших правилах. Но ты не права. Я всю жизнь у тебя на коротком поводке, и покаянно исполняю даже дурацкие просьбы.
- Что-о-о? – у меня пар сейчас из ушей пойдет. Ну индюк самодовольный. На поводке он, как же. – Да ты каждое мое слово в штыки всегда воспринимал, выворачивая под себя.
Я развернулась в кольце его рук, чтобы посмотреть в эти наглые глазенки. И совершила ошибку.
- Попалась, - выдохнул он мне в рот, целуя с чувством невыносимой потребности. Я это и сама ощущала, но и готова была биться на смерть. Только вот отчего-то сдалась, прижимаясь еще теснее.
Дура! Бесхребетная дура!
- Э, голубки, кончайте балагурить, – раздалось неподалеку, но отрываться от горячих губ совсем не хотелось.
Так, постойте-ка, они же в звуконепроницаемом куполе должны быть. Я отстранилась, осматривая пространство, прищурилась, но щита не рассмотрела.
- Как вы вышли? – спросила у деда о насущном, не отодвигаясь, однако, от мужа. Слово-то какое странное - «муж».
- Да Юра купол держать перестал, едва тебя в руки поймал. Так что мы все слышали, - со смехом проговорил Милош.
- Тут скрывать нечего. И раз у меня только один выход из сложившейся ситуации, придется прибить Юрку. Милош, поможешь? А я тебе Элю на блюдечке, ммм?
- Заманчиво, но я готовенькое не люблю. Дичь нужно сначала словить, потом общипать, и только потом вкусненько приготовить.
- Заткнись, Милош, тошнит, право слово! – я слушать подобное о подруге не собирать, хотя сама и подняла эту тему.
- Дед, что мне с тьмой своей делать? Что она Юрку теперь слушается я поняла. Что это из-за того, что мы типа женаты, тоже. А как мне с ней жить теперь? Так и будет ходить рядом хвостиком?
Тьма в ответ на мое заявление будто немного обиделась.
- Ну не хвостиком, ладно, - сказала я примирительно. – А другом.
Она принялась радостно скалится. Все, новая подружка у меня теперь. Надо Элю предупредить.
- Ты должна ее пустить в себя. Она покладистая, нам повезло. Вырываться не будет точно. Только если опасность для твоей жизни возникнет, или Юриной. Вы связаны, и тьма воспринимает вас, как единое целое.
Что значит пустить в себя я понимала, ведь совершенно недавно тоже самое проходила со стихиями. Только все у меня перепуталось и потеряло правильную очередность. Постаралась расслабиться и закрыла глаза, раскинула руки в стороны, приглашая. И то, как тьма вошла, почувствовала остро и как-то холодно, будто окунули в ледяную прорубь.
Она теперь не гнездилась маленьким котиком, не старалась улечься пониже. Подстраивалась под меня, сначала заполняя полностью, потом сокращаясь до нужных размеров. С каждым вздохом я ощущала, как колеблется тьма внутри, не синхронно со мной вздрагивая. Чтобы облегчить ей адаптацию, задышала глубоко и ритмично, давай возможность уловить нужный темп. И вот теперь, растворяясь в эмоциях друг друга, мы с каждой минутой все сильнее чувствовали родство. Тьма – часть меня, мы всегда были неразрывно связаны.
- У тебя глаза алые, - прошептал Милош, стоило мне начать двигаться. Хм, а я думала, что с закрытыми стою. – И над землей паришь, так же надо, да? Первый раз просто на таком ритуале присутствую.
- Глаза красными еще долго будут, пока окончательно вторую суть не примет. Не страшно, но может напугать окружающих, которые привыкли считать, что это сигнал потери контроля, - объяснил нам всем Амарат.
- А это не сигнал? – искренне изумился Милош.
- Не всегда. Глаза красным горят, когда Тьма выходит за границу установленных рамок. Но это не всегда фатально. Так, например, при угрозе жизни, когда маг уже не может бороться, тьма берет руководящие функции на себя. А на пределе эмоций она сама покидает тело симбиота, чтобы дать ему возможность прочувствовать все грани единолично. Она ведь питается этим накалом, и вне тела собирать подобную пищу проще, - Амарат обвел нас внимательным взглядом. – Мои глаза фиолетовые потому, что тьма давно перестала быть подконтрольной. Но она и не пытается вырваться. Мой природный синий цвет смешался с алым. Лерины глаза вернут нужный оттенок, когда они с тьмой договорятся окончательно, установят границы. Когда Лера сможет использовать свою магию через вторую суть, а не в обход ей. И перед тем, как отпустить вас, внучка, ответь на последний вопрос – как вы с подругой попали на закрытую территорию темного леса.
- Нам нужен был нелегальный портал, чтобы никто не мог проследить перемещение. И Эля сказала, что знает человека, который может помочь. Она через него уже несколько раз ходила к кому-то в Ринарин. Только раньше у нее уже была обозначена конечная точка, а сейчас мы перемещались кабы как. Микола – темный, вот и закинул в лес. Эля ругалась еще на него, когда поняла, что не в городе оказались.
Я рассказывала, встревоженно наблюдая за лицами, и с каждой фразой Юра все больше чернел – не только глаза, он весь еле держался.
- Я убью эту тварь!
Я скорее почувствовала, чем увидела разрыв пространства, и ни секунды не задумываясь, кинулась следом за Юрой. Зацепила за локоть, впиваясь в ткань рубашки пальцами. Перед глазами серебром сверкали нити, темными тоннелями выделялись переходы. Нормальный человек тут же бы зажмурился, только вот я себя нормальной уже не считала. Поэтому с ужасом смотрела как мы стремительно движемся, под конец проваливаясь в воронку.
