— Ты останешься здесь. Похоже, приглашают меня одного.
— С чего ты так решил?
— Чувствую, — ответил Владигор, не вдаваясь в подробные разъяснения.
Он в самом деле неожиданно почувствовал острое желание остаться одному. Нечто похожее, вспомнил он, произошло с ним на берегу Угоры, перед роковой встречей с колдуном в багровой хламиде. Неужели шаман из племени дагбордов имеет какое-то отношение к «багровым»? Или здесь другая причина? Так или иначе, решил Владигор, дальше надо идти одному.
— Я долго не задержусь, — заверил он Дорка. — А ты пока на лес поглядывай. Вдруг дикари надумают кинуться к своему шаману за подмогой?
Не тратя больше времени на разговоры, князь обнажил меч и шагнул в темный туннель. Как он и ожидал, спуск оказался пологим, устроенным специально для старческих ног. Владигор насчитал тридцать ступеней — и наткнулся на большую мохнатую шкуру, плотным занавесом перекрывающую проход. Он резко откинул ее, готовый к любым неожиданностям…
Перед ним была просторная пещера, озаряемая светом масляных светильников. Впрочем, она скорее напоминала подземный зал какого-нибудь дворца, а не пещеру дикарей: стены были расписаны таинственными значками и узорами, каменный пол покрывали звериные шкуры, а под высоким сводом на тяжелых цепях висели большие серебряные шары.
Разглядывая эти странные шары, Владигор не сразу заметил человека, который молча стоял у противоположной стены и внимательно наблюдал за ним. Человек был один, в его спокойной позе не было и намека на враждебность, поэтому князь вложил меч в ножны и, выйдя на середину подземного зала, громко произнес:
— Я разыскиваю шамана из племени дагбордов. Это ты?
Человек, не говоря ни слова, сделал несколько шаркающих шагов навстречу Владигору.
Это был невысокий худощавый старик, безбородый, с впалыми щеками и усталыми подслеповатыми глазами, глубоко сидевшими под густыми бровями. И брови, и короткие вьющиеся волосы на большой бугристой голове были выкрашены охрой. Несмотря на жару, он был обряжен в пятнистую шкуру диковинного животного и обут в меховые сапоги. На кожаном поясе висели ножны с кинжалом и десяток шнурков с разнообразными костяными амулетами. В руке он сжимал толстую бамбуковую палку с навершием из орлиного черепа.
Взгляды шамана и князя скрестились подобно молниям, и в спертом, затхлом воздухе пещеры вдруг повеяло ледяным холодом. Незримый поединок длился несколько мгновений, затем Владигор шагнул назад и растерянно отвел взгляд.
— Не пытайся проникнуть в мой разум, князь, — скрипучим голосом произнес старик. — Это даже тебе не по силам. Во всяком случае, не теперь и не здесь. У тебя были хорошие учителя, но сам ты еще не достиг подлинной зрелости.
Владигор неожиданно понял: что не удалось ему, то с легкостью проделывает чернокожий шаман — копается в его мозгах! Владигор тряхнул головой, отшатнулся, его рука потянулась к мечу.
— Незачем хвататься за оружие, князь, — присаживаясь на камень, покрытый звериной шкурой, сказал старик. — Я ведь мог убить вас обоих у входа в пещеру, но не сделал этого.
В сознании Владигора ярко вспыхнула отчетливая картина: гранитная плита, на которой только что стояли они с Дорком, быстро накреняется — и оба они с громкими воплями летят в пылающую бездну.
Князь встревоженно обернулся, чтобы позвать Дорка в пещеру, однако шаман и на этот раз упредил его намерения:
— Не беспокойся, твоему другу ничего не грозит. Я всего-навсего лишил его возможности двигаться.
— Зачем? — сердито спросил князь. Он понимал, что в данной ситуации вопрос звучит весьма глупо, но ничего более толкового в голову не приходило.
— Не хочу, чтобы кто-нибудь помешал разговору. У нас и без того мало времени. Великий Бордиханг в ярости и вскоре ниспошлет на неразумных своих детей ночь огня и гнева…
— Вот как? Почему же он гневается на дагбордов, которые всеми силами защищают его покой от любопытствующих иноземцев? — не удержался от колкости князь, который чувствовал себя оскорбленным. — Или дагборды посмели перечить тебе, мудрому шаману, за что и должны поплатиться?
— Никто не знает причин его гнева, — ответил шаман. — Возможно, и я виновен не меньше других. В моей долгой жизни было немало ошибок, достойных суровой кары. Одна из них стала причиной твоего появления здесь…
Владигор с недоумением вскинул бровь.
— Но я и теперь не раскаиваюсь в совершенном двадцать лет назад, — продолжил шаман. — Мать Урсулы была очень красива, а я был уже слишком стар… Конечно, я мог забрать ее, как и любую женщину племени, в свое жилище, дабы не слишком сложными заклинаниями принудить молодое и страстное тело согревать мою холодеющую кровь. Я не сделал этого. Я даже позволил ей спасти чужака, случайно оказавшегося на нашей земле, а потом, когда вождь племени узнал о ее грехе, за который полагалась мучительная казнь в змеиной яме, я устроил ее побег с острова.
— Я предполагал нечто подобное, — задумчиво сказал Владигор. — Иначе трудно понять, как молодой женщине удалось в одиночку совершить многодневное плавание и оказаться в Аквитании.
— Своими действиями я, сам того не ведая, соединил разрозненные звенья событий в единую цепь загадочной судьбы… Твоей судьбы, синегорец.
— Какое отношение имеют ко мне твои действия двадцатилетней давности? — удивился Владигор. — В жизни много случайного и непредсказуемого…
— Увы, мой разум не в состоянии объяснить эту череду таинственных совпадений и скрещений, дабы понять их конечную цель, — бормотал шаман себе под нос, не обращая внимания на слова князя. — Кто вселил в старческое сердце любовь к молодой женщине и подталкивал меня к греховным поступкам? Не помоги я сбежать ей, ты никогда бы не встретил Урсулу и, значит, не приплыл бы сюда. Погибни принцесса пиратов от кинжала Акмада — и ты, опять же, был бы сейчас далеко отсюда. Не расскажи Лысый Дорк предание о живой воде и не улови ты случайную мысль в сознании перепуганного Виркуса о тайнике в бронзовом светильнике, ты по-прежнему был бы лишен памяти о своем прошлом и, скорее всего, не имел бы будущего. Так почему же столь разные и малозначимые события переплелись между собой, образовав крепчайшую цепь, разорвать которую не сумел даже Великий Бордиханг? Может быть, такова сила твоей Судьбы? Но тогда получается, что твоя Судьба необычайна и сплетена с Грядущим. И она сильнее воли небесных богов. Возможно ли это? Не знаю…
Вдруг снова загудела земля, откуда-то из глубины Гремучей Горы послышались тяжеловесные удары, задрожали пол и стены пещеры — словно великан молотобоец пытался пробить каменную толщу и вырваться на свободу.
