— Он проснулся? Что нужно нам делать? — спросила Эми.
— Думаю, он близок к пробуждению, — серьезно ответил Патон. — Но нужно сделать кое-что очень важное. В конце концов, сон длился десять лет.
Эми встала:
— Я должна пойти к нему. Сейчас же.
— Нет! — строго возразил Патон. — Пока нет. Лайелла загипнотизировали с двенадцатым ударом. Значит, нужно ждать полуночи. Соборные часы помогут разбудить его. Но есть и еще кое-что. — Он повернулся к Чарли и тихо спросил: — Королевские слезы у тебя?
— Да, — ответил мальчик.
— И вот еще что, Эми. — Патон взял ее за руку. — Могу ли я попросить тебя надеть твое обручальное кольцо?
Эми удивленно посмотрела на руку:
— А куда же оно делось?
Она побежала по лестнице в свою комнату.
Было уже десять минут двенадцатого. Бабушка Бон клевала носом перед телевизором, когда ее разбудил шум в прихожей. Она высунулась и обнаружила, что Эми и Чарли надевают пальто и сапоги. Опять пошел снег.
— Куда это вы оба на ночь глядючи? — строго поинтересовалась бабушка Бон.
— Мы нашли твоего сына, Гризелда, — выйдя из кухни, сообщил Патон.
Бабушка Бон сдавленно охнула и с ужасом воззрилась на брата. Рот у нее так и остался открытым, она ухватилась за дверной косяк.
Патон подошел к ней:
— Вы его очень хорошо спрятали. Прямо дьявольская хитрость держать его прямо под нашим носом! Впрочем, Эми с Чарли сейчас приведут его домой.
Снег пошел еще гуще. Эми с Чарли спешили к академии.
Чарли поймал несколько снежинок:
— Настоящий снег. Это не фокусы Танкреда.
Эми рассмеялась:
— Давай, Чарли, побежим, а то нас совсем засыплет.
Они решили стучать в дверь до тех пор, пока Блуры не впустят их, но когда пересекли внутренний двор, то увидели раскрытые нараспашку высокие двери главного входа. По холлу носились листья, а на каменных плитах лежал снег. Сквозь цветные стекла часовни на двор падал свет. Кто-то играл на органе.
Взяв мать за руку, Чарли повел ее вокруг церкви к входу. Красная и золотая листва залетала в открытые двери; внутри церкви как будто порхали в воздухе яркие цветастые бабочки. В дальнем конце часовни играл на органе Лайелл Бон.
Мама Чарли побежала по проходу, выкрикивая имя мужа. Он поднял на нее глаза, но явно не узнавал. Чарли подбежал к матери и встал рядом.
Лайелл растерянно смотрел на них:
— Я вас знаю?
Соборные часы начали отбивать полночь. Чарли достал маленькую бутылочку, откупорил ее и протянул отцу.
Лайелл хмуро смотрел на нее:
— Это мне? И что прикажете с этим делать?
Чарли не был уверен. Он уже был готов вылить воду из бутылочки на руки Лайелла, как вдруг из-за органа выскочил кто-то и с торжествующим воплем выбил бутылочку из руки Чарли.
— Вот! — Манфред ногой поддал бутылочку. — Вот и конец твоей игре, Чарли Бон!
И вдруг улыбка сползла с его лица. Манфред с ужасом смотрел на кучи ярких листьев, которые каким-то образом превратились в трех огромных кошек. Казалось, будто их шубки испещрены тенями порхающих листьев, но, когда они приблизились, стало понятно, что это никакие не тени. Это были самые настоящие леопарды!
Взвыв от ужаса, Манфред пустился наутек, а за ним с оглушительным ревом погнались леопарды. Они выгнали его из церкви, потом со двора донесся ужасный вопль, один-единственный, и наступила тишина.
Лайелл стоял и тряс головой, как будто никак не мог понять, что происходит.
— Лайелл! Ох, Лайелл, неужели ты никогда не проснешься? — безжизненно произнесла Эми.
Чарли посмотрел на разбитую бутылочку. Ни одной капельки королевских слез не осталось.
Лайелл слабо улыбнулся. Вдруг его внимание привлек отблеск на влажном стекле. Он наклонился и поднял осколок, но порезал палец об острый край.
Лайелл охнул, сел и машинально сунул окровавленный палец в рот. Он ощутил очень странный вкус, что-то теплое, успокаивающее, бесконечно утешительное — и взглянул на стоявших перед ним. Одного человека он знал. И даже очень хорошо. А другой, должно быть…
— Чарли? — неуверенно спросил он. — Эми?
Чарли смотрел, как его родители бросились друг другу в объятия. Ему казалось, он мог бы так стоять и смотреть целую вечность. Но тут отец протянул ему руку…
