Конечно, оружие у кочевников было — разбойников на дороге хватает, — но, чтобы достать его, нужно время. Пусть совсем немного, несколько мгновений, но солдаты вооружены, а значит, кому-то эти мгновения будут стоить жизни.
Внезапно послышались тихие шаги. Барон оглянулся и увидел, что эльфийка, гордо вскинув подбородок, идет к переговорщикам.
Не дойдя нескольких шагов, она остановилась и, смотря поверх головы графа, хриплым от сдерживаемых слез голосом спросила:
— Ты ведь хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж? Сальные глаза графа скользнули по фигуре девушки:
— Именно.
— И когда свадьба?
— Уже все готово. Священник ждет.
— Если я пойду с тобой, поклянись, что ты не тронешь никого из этого табора.
— Клянусь! — выдохнул граф. — Клянусь, что, если ты последуешь за мной, ни я, ни мои люди не причинят вреда никому из этих орков.
Девушка, сделав шаг вперед, протянула руку графу:
— Поехали.
Тот подхватил ее за талию и усадил впереди себя.
Сперва в портале исчезли солдаты. Дождавшись, пока зеленоватое облако скроет последнего, граф хлестнул своего коня и направился к порталу.
И в этот момент прозрачную тишину разорвал громкий детский крик.
— Проклинаю! — истерично визжала Синка, выскочившая из кибитки Тарины. — Проклинаю тебя, Амми из рода Плюща! — Девочка бросилась к всаднику, но Нелан успел ее перехватить. Синка извивалась в руках барона и кричала:
— Ты предала нас! Пусть проклятие орков падет на твою голову, Амми из рода Плюща!
Граф обернулся, собираясь ударить мерзкую девчонку, но в последний момент вспомнил про свою клятву и пришпорил коня.
Амми склонила голову, и черные волосы упали на ее лицо, скрывая довольную улыбку, скользнувшую по губам. Едва портал растаял, как Синка замолчала, вырвалась из рук барона и, отряхнув костюм от пыли, направилась к кибитке своих родителей.
Граф Дарийский сказал правду: в Лонкере действительно все было готово к свадьбе. Едва Амми попала в город, ее тут же повели в комнату для невесты, чтобы одеть в свадебный наряд. Девушка не сопротивлялась, беспрекословно позволила затянуть себя в корсет, облачить в белоснежное платье с кринолином и нацепить фату, полностью скрывшую лицо. Единственное, что поразило служанок, — невеста неожиданно оказалась широка в кости. Платье, заранее заказанное графом (все мерки, естественно, были сделаны на глаз), оказалось маловато. Но, к счастью, портной, прибежавший с нижних этажей замка, легко решил эту проблему.
Город уже был готов к свадьбе: повсюду висели цветные гирлянды, в небо взлетали стаи белых голубей. В общем, уже через два часа после выкриков сумасшедшей оркской девчонки жених и невеста вошли в храм.
Конечно, в отличие от графа, который был человеком, невеста-эльфийка не верила в существование Та-Лиэрна, священник которого собирался их обвенчать. Но Великий дух эльфов был лоялен по отношению к другим религиям, а поэтому повторного венчания, уже перед его ликом, не требовалось.
Запела скрипка, знаменуя счастливый момент бракосочетания, и жених с невестой остановились перед священником. Вначале жрец Та-Лиэрна минут двадцать рассказывал о том, как счастливы эти двое, как прекрасен нынешний день и так далее. Наконец, когда граф уже начал зевать, священник пробасил:
— Посмотрите друг на друга, дети мои!
Молодые повернулись друг к другу, и счастливый жених медленно приподнял фату, скрывающую лицо невесты. Некоторое время все молчали, пораженные неземной красотой девушки, а потом священник прокашлялся и начал:
— Согласна ли ты, Амми из рода Плюща, взять в мужья Рианора, графа Дарийского?
— Да, — шепнули алые губы эльфийки.
— Согласен ли ты, Риаиор, граф Дарийский, взять в жены Амми из рода Плюща?
Граф бросил короткий взгляд на невесту, и короткое слово «да» застряло у него в горле.
Черты лица эльфийки расплывались и изменялись. Тонкий носик изогнулся, из-под нижней губы показались острые клыки, оливковая кожа позеленела. Эльфийка стала страшной, как… орчанка.
«Проклятие орков падет на тебя!» — это было последнее, что успел подумать Рианор, прежде чем упасть в обморок.
Когда он пришел в себя, над ним склонилось клыкастое лицо невесты.
— Как ты, милый? — пропела она.
Граф испуганно икнул и попытался еще раз упасть в обморок. Но не тут-то было. Его лицо обожгла пощечина, и графу волей-неволей пришлось остаться в сознании.
Невеста захлопала ресницами и повторила вопрос. Граф нервно огляделся по сторонам и убедился, что уродина обращается именно к нему — испуганные гости разбежались, священник замер, вжавшись в стенку.
— Почему «милый»? — прохрипел Рианор. — Ты же меня ненавидишь!
— Знаешь, я тут подумала, — протянула она. — Я — эльфийка, проживу лет пятьсот. Ты — человек, значит, умрешь раньше, а я, как вдова, получу все твое имущество. Так что, дорогой, говори «да», священник нас по-быстренькому обвенчает.
— Нет! — истошно завизжал граф. — Уйди, образина!
— Но, милый…
— Уйди! Уйди! Уйди!
Невеста обиженно закусила губу, с ее клыками это смотрелось жутко:
— Ты от меня отказываешься?
— Да! Да! Да! — поспешно закивал граф.
— Поклянись!
— Клянусь, только уйди!
— То есть ты отказываешься от брака?
— Отказываюсь, только уйди!
— Милый, но я не могу уйти просто так. Мне нужен хотя бы конь, чтобы уехать из города.
— Бери все, что хочешь, только уйди! — Своим визгом граф почти сорвал голос.
— Милый, ты такой лапочка! Дай я тебя поцелую!
Закатив глаза, граф рухнул в непритворный обморок. Невеста, тихо хмыкнув, пнула ногой лежащего графа, ласково улыбнулась священнику и, высоко подобрав подол платья, вышла из храма.
К исходу пятого дня несостоявшаяся графиня догнала табор. Одетая в темный мужской костюм, она ехала верхом на вороном жеребце, а рядом мчались два тяжелогруженых коня. В их седельных сумках ощутимо позвякивали монеты.
Кейлис расположился у медленно разгоравшегося костра и перебирал струны гитары. Языки пламени отражались на лакированной деке, а на душе у орка было преотвратно.
После отъезда эльфийки Тарина отказалась выходить из своей кибитки и все время общалась только с Синкой, которая и управляла ее лошадью.
Гитара жалобно всхлипнула и затихла, когда над головой Кейлиса внезапно прозвучало:
— О чем скучаешь?
Орк вскинул голову и изумленно уставился на «сбежавшую невесту».
— Тарина?! Но… как? Ты же была в кибитке и отказывалась выходить, потому что у тебя началось перерождение?
