Ознакомительная версия.
Дора испуганно дернулась, попыталась остановить квартирантку, ведь столько важного следует спросить, а сейчас такой момент пропадает. Куда там! Дельта уверенно шла по коридору, ухватив спутника под локоть, что-то болтала про далекие миры, про продвижение идеи миграции в массы. И Дорофее по-настоящему стало страшно. Потерять себя, отдать жизнь в угоду древней твари, уверенно обживающей тело? Ни за что!
«Пошла вон, негодяйка! – мысленно зашипела она. – Кончилось твое время! Все, очисти диск от своих файлов!»
Спорить Дельта не стала, на прощание чмокнула Бету в щеку, пожелала увидеться с коллегами как можно скорее, захлопнула дверь перед его носом и попросила одного – поговорить. Без свидетелей, шума, скандала, посылая хозяйке тела волны дружелюбия.
Дора колебалась недолго. В голове было пусто. Казалось, мозг ссохся до горошины, растрескался, грозясь рассыпаться в прах. Сжав руки в кулаки до боли, она сделала глубокий вдох и решилась:
– Заходи.
Ланс удивленно изучал шикарный гостиничный номер, сейчас изуродованный грудами металлолома, раскиданного по полу, тумбочкам, кровати, подоконникам. Даже в ванной валялись микросхемы, детальки, пожелтевшие от времени технические книги и журналы. Впрочем, если на дока нападало вдохновение, любому жилищу грозила подобная участь.
Скандально известный в кругу физиков и властителей Земли-56 Робер Ноэль привносил в бытие хаос, смятение и предвкушение праздника. Он с детским любопытством порой надолго замирал подле привычных бытовых приборов – тостеров, микроволновок, радиоприемников, всматривался в обводы корпуса, задумчиво трогал кончиками пальцев, прижимался ухом, прослушивая одному ему доступные мелодии и улыбался улыбкой ребенка, услышавшего самую волшебную из придуманных доселе сказок.
В часы озарений док выпадал из реальности, чертил, писал, иногда просто грезил с полуприкрытыми глазами и в результате создавал очередное чудо. За чудом не замедляли явиться заинтересованные личности, которых Роберт за глаза называл муравьями в погонах. Док с удовольствием делился с ними техническими новинками, поддразнивал, в ярких красках расписывая свои будущие достижения. При этом предоставлял решать финансовые вопросы Лансу Самому Роберту, казалось, были важны всего две вещи – исследование мира и личная востребованность. Он не гонялся за похвалой, но никогда не останавливал желающих признать его заслуги.
Хорошо знавшему дока Лансу до сих пор не верилось, что док пошел на риск – всегда осмотрительный, скрытный, временами заносчивый, Роберт отправился неведомо куда спасать его, непутевого, и весь мир заодно. Даже координатора умудрился поймать, виданное ли дело. Только Дору отправил в логово зверя, с этим смириться тяжело, как ни убеждай себя в полезности ее поступка.
Сам герой дня восседал на скатанном в рулон ковре, как ни в чем не бывало уплетая шоколадный батончик, и просматривал новости через планшет. Даже в новом теле он был нечитаем для сенса. Несмотря на просыпающийся потихонечку дар, Ланс не смог уловить эха эмоций ученого.
– Говор-ришь, твой соратник тебя пр-редал? – обронил док, не отводя глаз от экрана.
– Да, я пытался поговорить с Егором наедине. Безуспешно, – вздохнул Ланс.
То, что человек, выбравший поначалу путь мести, встал на сторону врага, отдавалось в душе горечью. Ланс помнил Егора – беспомощного, больного, перегруженного лишними знаниями. Там, в империи Росса, он клялся государю, что накажет убийц, принес самую почетную из всех присяг – клятву вечной верности. И что? Едва Ланс доложил о событиях на Земле-56, о гибели четверых из пятерки, бывший соратник сдал его Бете. Хуже того – добивался казни. А потом отвел к Дорофее. Ланс даже поежился, вспоминая встречу.
– Вот неблагодарная р-редиска, – вздохнул Роберт, отправил в рот остатки батончика и швырнул фантик через плечо в груды общего мусора. – Я тебе рассказывал, что поймал коор-рдинатора. А Дора ловит Бету, – продолжал он, выуживая из кармана очередной батончик. – Хм, надо передать р-родителям Мишеля, что их сын к двадцати годам будет с трудом пр-ротискиваться в двер-ри, – посетовал док, принимаясь за новое лакомство.
– Дора была очень убедительной, – вынужден был согласиться Ланс. – Я даже на миг поверил, будто Дельта жива, почти уловил ростками своего дара ее сущность.
Да, взгляд, интонации, жесты – все напоминало Дарью Фелисию, не Дору Как она сидела на кровати, как поддразнивала Бету, с царственным пренебрежением допускала присутствие рядом посторонних людей. Слишком правдоподобно. У девочки талант.
– Мухоловка не пр-ропадет, – согласно закивал док, уничтожая второй батончик и поднимаясь с ковра. – А нам нужно потор-ропиться. Жаль, что хозяин тела для меня слишком силен. Я бы задер-ржался здесь подольше. Мне нужна твоя помощь, Ланс.
Он вытер ладони о брюки и склонился над железками, забормотал негромко ругательства в адрес местных умников, убогости технологий, бедного ассортимента магазинов.
– Помнишь, парень, – не поднимая головы, произнес Роберт, – я еще два года назад выпытывал, каким видят мир сенсы?
Ланс кивнул. Он помнил. Помнил, как преображаются краски, изменяется восприятие пространства и времени, когда дар раскрывается в полную силу, когда начинаешь чувствовать пульсацию реальности, течение энергий, даже ход времени. Точно перелетная птица, он ощущал биение сердца Земли, направление магнитных линий, полюса и аномалии.
Для сенса сигнал сетей сотовой связи подобен северному сиянию – многоцветен, причудлив и ярок. А приход в мир очередного мигранта – вообще сродни светопреставлению. Поначалу в пространстве зажигается едва уловимая искра. Со временем она разгорается в маленькое солнышко, распространяющая лучи-щупальца во все стороны, ища пристанище – человека-зеркало в новом мире…
Много чего удивительного может разглядеть настоящий сенс. Даже людские мысли и чувства для него подобны краскам на палитре художника. И без этих ощущений Ланс был слеп и беспомощен. Никчемен.
– Я придумал, как приблизить возможности своего зрения к вашему, – тем временем сообщил скромный гений, выуживая из металлического мусора пару очков и бросая одни Лансу – Оцени. Такими же вкупе с кое-чем еще я расплатился с местными братками за материальную помощь. Пойдем выкуривать нашего пленника из будущего цыганского барона. У меня не так много времени, чтобы тратить его на охи-вздохи. Грядет большой передел власти в этом курятнике.
Юноша задумчиво покрутил в руках грубо сработанную конструкцию – слишком тяжелую, шершавую. Только сейчас он разглядел: вместо стекол в очках множество крошечных камер, транслирующих картинку на внутренний экран. Нацепил на нос и с сожалением отметил – ничего не изменилось.
– Надави на оправу на переносице, – крикнул уже из другой комнаты Роберт.
Ланс послушался и с непривычки зажмурился – весь мир вокруг засиял куда ярче, чем молодой человек мог себе представить. Проморгался, огляделся. Не зря в научных кругах Робера Ноэля зовут «русским Теслой» и чернокнижником, ох не зря. Какие еще сокровища припрятаны в его копилке – страшно спросить. По возвращении домой Ланс обязательно закажет у дока такие очки в подарок Дорофее. Так она лучше поймет его…
Как странно, когда тебя двое и в то же время ты одна – дышишь, двигаешься, чувствуешь, но точно подглядываешь за собой другой в сломавшееся Зазеркалье. Сбывшееся и несбывшееся, приснившееся и надуманное перемешались и не желают рассеиваться, выветриваться из головы сквозняком от кондиционера. Точно кто-то касается души сердца ледяными пальцами, прощупывает с врачебной уверенностью, желая отыскать больное место, чтобы надавить туда посильнее, заставить запищать и скорчиться.
Это не с ней. Не с ней происходит! А с кем-то другим, чужим!
Дорофея плюхнулась на кровать и прикрыла глаза, чтобы стать нет, не Дельтой. Дашей. Дочкой зажиточного башмачника – эмигранта из Польши Доната Яриса и русской модистки Тони. Даша – особа мечтательная, неожиданно начитанная для девицы ее круга и достатка, благополучно закончила гимназию, чаяниями родителей собиралась замуж. Но грянула революция. И романтичная Дарья с энтузиазмом влилась в ряды большевиков: позабыв родителей, жениха, пожелала строить светлое будущее.
Она не заметила, как отца арестовали, обвинив в шпионаже, как мать умерла от чахотки и голода. Ей казалось – она, товарищ Ярис, стоит у истоков величайшей страны. Ее новый возлюбленный убеждал: именно ее руками создается светлое будущее всего человечества.
Накуренные вагоны, шумные партсобрания, перемазанные чернилами пальцы, запах свежеотпечатанных листовок прочно вошли в ее жизнь, заслонили спокойное прошлое.
Ознакомительная версия.
