Поэтому когда Настя очнулась, внедорожник уже шуршал колесами по проселку, неуклонно удаляясь от Шушенок, Рассохи и несбывшихся на завтрак блинов от тети Лиды.
Ехали молча, переваривая произошедшее, потом Настя тихо сказала:
— Жалко их. Растревожили, подняли, силком встать заставили... и ради чего?
— Павел тренировался, — Лука не любил подобные разговоры. Смысл жалеть тех, кого уже нет? Лучше себя пожалеть, пока живые.
— Неправильно это. Я вот недавно читала хорошую книжку…
— О чем?
— Фантастика. Не сильно научная. Но пишет здорово.
— Космос?
— Нет. Мир, где все умирают навсегда. Сразу в четвертую форму.
— Прям вот сразу? — скептически хмыкнул Лука.
— Ну да. Автор такой… На волне. Говорит, что создал мир без страха.
— Дурак твой автор. Мир без страха... Да в этом его мире ровно на второй день от превращения обезьяны в человека кровь потоком будет литься. Водопадом. Где тормоз, стопор? Месть?
— Он пишет, что помогут воспитание и нравственность, — Настя увлеченно зажестикулировала. И хорошо, пусть отойдет. Не дело ей столько всего за последние два дня увидеть. — Там интересная система внутреннего барьера. Ну, как рефлекс. Привычка не есть себе подобных даже в голод. Вот что-то вроде антиканнибализма, только в моральном плане. Интересно пишет.
— Чушь собачья. Всех тормозит только страх. Когда ты тыкаешь ножом в человека и знаешь, четко знаешь: через пару дней или позже — через неделю, через месяц… Но обязательно. Неотвратимо. Рано или поздно тот, кого ты грохнул, откроет бельма, поднимется во вторую, а потом встанет в третью форму и пойдет тебя искать… Вот он, адреналинчик. Сразу и тыкается хуже, и пальчики дрожат, — Лука опустил стекло, сплюнул за окно, но закрывать обратно не стал. В глазах стоял туман. В левом так и вовсе поселилось темное пятно, наверху. Исчезающее, стоило только моргнуть посильнее, но проявляющееся снова. — Накопительная совесть. Понапишут херни.
— Просто в таком мире тебя нет. Ты безработный, — подал голос Егор. — Был упокойник, да весь вышел. Да, Ром? Живет себе, работает инженером, дворником, или фабрикой по пошиву кружевных трусов руководит. Хорошая жизнь. Ни кладбищ, ни мертвецов, ни уважения.
— А ты в таком мире сдох. Насовсем.
— Я и так сдох, — Егор удовлетворенно откинулся обратно на сиденье. — Насовсем. Я — погрешность статистики.
— Начинаю верить. Живым ты такими умными словами не кидался.
Егор на подначку не отреагировал — уставился в окно. Прям картина «Сэр Ланселот пырится в туманные дали». Даже доспех есть, только меча не хватает.
— А дальше мы, — Настя замялась, пытаясь сформулировать, — куда? А то нашли мы карту, бедолаг этих на Рассохе, а дальше-то что? Может, закончилось все?
— Не закончилось. Придется добивать.
Лука подумал, сворачивать ли на обочину ради гладкости рассказа, а потом решил, что и так сойдет.
Настя бросила на него быстрый мрачный взгляд. Мол, нечего дразниться — информацией надо делиться с соратниками. И Лука начал делиться.
— Дальше мы — в Ельск. Вернее, сначала жрать и спать: тут недалеко кафе круглосуточное для дальнобоев. При нем мотель. Нам сойдет. Егор в машине перетопчется. Что произошло, в целом я разобрался. Может, без мелочей каких-то. Цепочка хреновых совпадений, а в итоге: те, кто виноват, уже сдохли, нам же приходится разгребать за ними дерьмо. Дело в том, что у нашего дорогого директора были сестра и племяшка. Разбились в аварии, давно. Смерть мутная. То ли муж сестры все подстроил, то ли само сложилось…
— А поднять, спросить? — подал голос Егор.
— Не встают некроманты, ты ж знаешь. Так во всех учебниках написано. В семье у Павла не без урода. В том смысле, что из всей родни упокойником только его маме не свезло родиться. Правда, маме это не помешало секретариат нашей полицейской управы возглавить, в который с Рассохи все отчеты и отправлялись. Полина — гроза. Так вот, сестру и племяшку Павел похоронил. И поклялся — ну, это я, конечно, привираю, может и не клялся, а просто решил: поднимет. То ли оживить хотел, то ли правду узнать и убийцу наказать — кто теперь разберет. Начал учиться. Сначала Москву освоил, деньгами разжился. Сюда его вроде как в ссылку отправили, хотя, думаю, он сам все подстроил — место тихое, хлебное, Рассоха рядом, сестра, опять же, тут похоронена. И мама с дядькой под боком, помогают. Полагаю, у Павла в действительности не вторая категория была, а первая. Или того выше — такое вытворить. Тот же Каин ему в подметки не годится. Первый полигон Павел себе устроил в Ельске. Там он сам убивал, поднимал и упокаивал тех, кого не хватятся. Схемы проверял на стопроцентно насильственной смерти. Начал, кстати, еще пять лет назад — я своего знакомого попросил статистику поднять. Раз в квартал или чуть чаще появлялись покойники с осмотрами, задним числом сделанными. Там Полина с документами дела проворачивала — проколоться было не страшно, в гробах-то уже четвертая форма лежала. Все полицейские печати в порядке — кто проверять полезет? А потом, как я понял, Павел налажал. Пятерых за раз убил. Думаю, опоил чем-то. Потом уже бессознательных зарезал, но поднять не успел. Спугнули его, похоже. И клиентов отвезли в морг. Там они, конечно, встали и устроили мясные ряды. Каин лично катался на ЧП, укладывал. Видимо, почуял что-то нечистое. Павел затихарился и перешел на Рассоху. Мертвые упокойники — штука нечастая, у нас за последние лет двадцать человек пять только погибли, включая Егора. А тут такие залежи! Секретку сняли, поднимай в свое удовольствие. Ясное дело, что тихо не удалось — Рассоха зашевелилась, тетя Лида забеспокоилась, звонить стала. Но звонила-то она Полине, которая на себя всю историю закольцевала. А Павел детей прицельно поднимал, пока не нащупал нужное сочетание. То самое, которое Егор едва осилил раскатать.
— А потом они пришли на Раевское? — уточнила Настя.
— В точку. Только там все у них по плите пошло. Сначала приперлась ты, занудная, как лекция, и вместо того чтобы идти домой, целый час топталась у ограды и мешала прятать тело сторожа. Пришлось впустить, а потом попытаться убить. Кстати, умно попытались. Крупно повезло, что твоя клиентка была на грани третьей формы. От нормальной второй тлен бы ты так живо из ямы ускакала. А твой убийца с чувством выполненного долга пошел назад и не дошел. Потому что Павел подъем начал, но не догадался посмотреть, нет ли рядом еще дохлых упокойников. Один вот нашелся и захапал поток предназначенной для сестренки энергии. И встал. Убил дядьку-сторожа, любителя рододендронов. Еще ты из смешанных через одно место составов устроила локальный взрыв. И все это пришлось на открытые печати Павла. В итоге он поднять своих поднял, сразу в третью форму, а вот завершить дело не смог.
— Его размазали? — сочувственно спросила Настя, пытаясь перевязать волосы в пучок.
— Опять в точку. Павел пустой был, весь резерв отдал — его в тот момент что котенка, одной левой можно было, — медленно проговорил Лука и глянул в зеркало на Егора. — Потом тело Павла в офис СПП затащили и кабинет выжгли. Замаскировали. Вернулись на погост — прибраться и поискать дядьку. И его не нашли, и мертвую тебя не обнаружили. Посмотрели через учетник, срисовали адрес. К тому времени уже все погосты переполошило — я не доктор наук, но, похоже, чтобы упокойника с того света выдернуть, слишком много всего нарушить нужно. От Раевского, где аж трех некромантов в сумме подняли, пошли круги. Как от камня брошенного. И пока вся управа в мыле упокаивала кладбища, они к тебе на квартиру рванули — убрать свидетеля.
— Так, значит, на Раевском было еще двое вставших некромантов? — глаза у Насти стали от шока совсем круглыми. И то верно — то ничего, а то сразу три воскресших упокойника. Прям бинго. — С ними уже полиция разбиралась?
— Нет. Их забрала Полина. Ей помогала Инга.
— Наша секретарша? А она-то там откуда? — опешила Настя.
— Любовь. Босс и секретарша — чем не сюжет для романа? Помнишь, тетя Лида про невесту говорила? Тем более у Инги даже навскидку — категория не ниже шестой. Такими ассистентами не разбрасываются. А Павел был практичный мужик. Только невезучий.
