Он кивает на башню:
— Так называют ее местные жители. Символ Рондомиона. Последний свидетель эпохи правления королей Альбы на всем северо-востоке. Когда горел дворец, огонь сумели потушить раньше, чем тот перекинулся на башню.
— Зачем мы здесь?
— Хочу показать вам кое-что интересное.
— Уверена, что не хочу этого видеть.
— Франческа, вы дуетесь всю дорогу. Ну хватит, не будьте букой. Помнится, я рассказывал вам про княжества фэйри, и вы спросили, как они могут соседствовать с людьми, не привлекая внимания? Вам представится возможность самой убедиться, как.
Он кладет руку на шею моей лошади.
— Смотрите, сеньорита. Вот она — Изнанка мира.
Мир вокруг моргает. И вдруг становится нереально, невозможно четким, наполняется глубокими, холодными цветами. По сумрачному, напившемуся ультрамарина небу, плывут клубы графитовых туч. Каждая веточка, каждая трещинка на камне делается контрастной, резкой и до невозможности реальной.
Сдержать восхищенный вздох не получается, как я ни пытаюсь, и Элвин довольно улыбается.
— Я знал, что вам понравится. И это вы еще не видели дворца княгини. Впрочем, человеческий город тоже хорош. Если будете послушной девочкой, я покажу вам его.
Я молчу, но в этот раз не для того, чтобы позлить его. Смотрю во все глаза на башню и не могу наглядеться.
Здесь она совсем другая.
Толстая одеревеневшая лоза обнимает камень, подобно спруту, карабкается вверх по телу башни до циферблата. Древесная плоть врастает в камень, а камень вырастает из дерева, и уже невозможно отделить одно от другого.
— Это дерево крепче стали. А люди удивляются — почему Старина Честер не спешит рассыпаться, — маг подмигивает, — Считается, что все дело в предсмертном проклятии последнего короля Древней Альбы. Я потом расскажу легенду. Вы же любите страшилки.
— Но как… — я осекаюсь, не зная, о чем спрашивать первым.
— Вы про лозу? Это моя сестра Августа постаралась. Она — гений во всем, что касается магии жизни. Эх, жаль, сейчас не весна. Вы бы видели, как хорош Старина Честер, когда дерево цветет и выбрасывает побеги! Полбашни в огромных цветах. И обязательно напомните, чтобы я показал вам окрестности в сумерках. Уверен, вы оцените подсветку, — в его улыбке читается скрытая гордость.
— Это ваша… ваш…
— Ага. И моя в том числе. Король Эрк мак Эйдах хотел снести башню, но мы с братьями и сестрами выкупили старика, подлатали и сделали фамильной резиденцией. Одна из причин, по которой я люблю Рондомион. Даже у княгини Исы нет таких шикарных апартаментов с видом на город.
Элвин спрыгивает с лошади и протягивает мне руку:
— Добро пожаловать в мой мир, леди.
Элвин
В конюшне нас поджидал сюрприз.
— Ого, какой красавец! — выдохнул я, разглядывая чужого коня.
Он был великолепен. Значительно больше обычной лошади, но не такой массивный, как рыцарские дестриэ. С длинными, мускулистыми ногами, широкой грудью и весь покрытый густой огненной шерстью. Крупная голова на длинной, лебединой шее. Большие уши и удлиненные, раскосые глаза придавали жеребцу слегка хитроватый вид. Весь текучий — кусок живого пламени, принявший облик лошади.
Мой Квинт, на котором я проделал весь путь от Разенны до Рондомиона — к слову, совсем неплохой конь — рядом с этим рыжиком смотрелся убогой крестьянской клячей.
Я зачарованно протянул руку — похлопать жеребца по шее и еле успел отдернуть. Зубы лязгнули в паре дюймов от пальцев. Злющие глаза сверкнули алым, конь недовольно всхрапнул и мотнул головой.
— Хорошо, парень. Я понял — только без рук. Но чей ты? Точно не Мартина, не Мэй и не Эйприл. Вряд ли Джаниса и Августы, хотя… кто знает? Твейл, Вереск или Джулия? А может, Кора?
Конь не ответил, хотя я бы не удивился, заговори он. Рыжик не просто фонил магией, он словно был чистой магией. Наверное, потому я не мог отвести от него взгляд, как ни старался.
Вообще я равнодушен к традиционным мужским страстям — лошадям, оружию и гончим псам. Разбираюсь в первых двух предметах настолько, насколько требуется, и полностью игнорирую третий. Меч — забавное, но необязательное дополнение к магии. Лошадь — глупая, своенравная скотина, которая нужна, чтобы не бить ноги на дорогах. Никогда до сего дня не понимал тех, кто делает из этих простых вещей культ.
— Может, пойдем?
— Сеньорита, вы что — ослепли? Посмотрите на это восхитительное животное.
— Да, красивый. Выглядит довольно опасным, — с напускным равнодушием отозвалась девчонка.
— Готов поклясться — не только выглядит! Обожаю опасных тварей. Ну, разве он не чудо?
Она зевнула:
— Мне все равно. Но тебе нет, поэтому мы будем стоять здесь, пока ты не налюбуешься.
Вот ведь вредная девчонка! Уверен, это было сказано исключительно, чтобы меня раздосадовать.
Усилием воли я вернул себя к реальности. Передал наших лошадей заботам двух брауни и велел доставить вещи в мою комнату.
По дороге к выходу я все оборачивался, рискуя свернуть шею, и гадал — кому из моих родственников принадлежит огненный жеребец.
* * *
— Элвин, ты, кусок дерьма. Что ты делаешь в Рондомионе, когда должен быть в Прайдене?
— Спасибо за комплимент, братец. Я тебя тоже люблю.
Фергус высок и худ. Так худ, что это кажется почти болезненным. Без одежды он — наглядное пособие по анатомии, кости выпирают, растягивая кожу цвета толченого мела. Длинные руки и ноги. Кисти — два бледных паука в россыпи драгоценных перстней. Коса белей алебастра. Острые скулы, какие редко встретишь у человека, разве что уроженцы Ибернийских островов иной раз могут похвастаться таковыми. Глаза цвета крови в обрамлении белесых ресниц и густые, так же лишенные красок, брови.
Больше всего он похож на гигантского, бесцветного богомола.
— Какого гриска ты вернулся? И зачем притащил с собой человеческую сучку? — он улыбнулся Франческе, обнажив безупречные зубы. — Привет, сладкие сиськи.
Девица пискнула и спряталась за мою спину.
— Я, в некотором роде, в почетной ссылке. О причинах лучше спросить у Мартина. А вот что ТЫ делаешь в моем доме? Не припоминаю тебя здесь, когда мы выкупали и реставрировали Старину Честера. И не смей говорить, что занял мои покои.
Он хохотнул:
— Меня Кора пустила пожить. Знал бы, что ты приедешь, непременно занял бы твои комнаты.
— Попробуй. Я оставил там пару сюрпризов, как раз на подобный случай.
Альбинос скептично ухмыльнулся. Не поверил, ну и дурак. Как будто первый день меня знает.
— Зачем ты здесь, Фергус?
