Черт, хороший был план, а теперь не знаю, что делать. Решать же нужно срочно, еще минут пять, и они приблизятся вплотную.
Так, варианты. Можно скрытно отойти и пропустить их своей дорогой. Тогда они уйдут все – и тогда какого черта мы вообще сюда перлись, рискуя поломать ноги себе и своим лошадям?
Можно пропустить их и ударить в спину, когда они пройдут по нашему правому флангу, мимо россыпи валунов, за которыми мы притаились. В этом случае мы завалим с десяток бандитов, тех, что едут сзади, остальные уйдут.
Наконец, вариант третий. Подпускаем поближе, даем дружный залп и забрасываем гранатами, каждый по две штуки, ровно половину того, что у нас есть. Бандиты отступят, и наша маленькая война на какое-то время станет позиционной, с неясной перспективой и для нас, и для них.
Я с улыбкой вспомнил некоторые детали подготовки своих воинов. Новые люди подвергались тщательной проверке на предмет владения оружием. Занимался этим Ворон со своим помощником, Котом. Они рассматривали слабые и сильные стороны новичков, что необходимо подтянуть, на что обратить особое внимание. Дальше шли обычные тренировки – рубка на скаку, рубка в пешем строю, стрельба в движении, стрельба стоя, с колена, лежа и так далее. Все это было понятно. Но когда доходило дело до метания обыкновенных булыжников, причем тоже из различных положений, это вызывало недоумение. Причем занимались этим все, а не только вновь прибывшие. Такие занятия вызывали шутки и смех, а порой даже раздражение. Те, кто уже прошел через это, молчали, ничего не объясняя. Наконец дело доходило и до боевых гранат, и вот тогда все становилось на свои места…
Все, решение принято. И сразу, как обычно, отпустило. Теперь раз оно принято – значит, самое правильное и верное из всех возможных.
– Ворон, твоя задача – проводник. После твоего выстрела стреляют все, затем бросают по две гранаты каждый. Дальше по обстановке. Не отвлекайся на другие цели, смотри внимательно, может, Говальд выдаст себя. Покажется кто-то похожим – бей!
Я оставил ему свое ружье. В его руках от него будет значительно больше толку.
– Остальным – огонь сразу после выстрела Ворона, затем гранаты, по две штуки.
Парни завозились, готовя гранаты и осторожно наводя стволы на приближающегося врага.
О том, что нас заметят раньше времени, я особенно не беспокоился: солнечный свет бьет им в глаза, да и одеты мы не по эпохе.
Вспомнилось, как Прошка удачным выстрелом с предельной дистанции поразил движущуюся мишень в голову и подошел ко мне, довольный – мол, зацени, командир!
– Хорошим воином стал, – сказал тогда Ворон, присутствующий при этом. – Почти отличным.
Проухв засмущался: заслужить такое признание от «дикого» дорогого стоит.
– Отличным он станет, если сделает вот так… – Подойдя к Проухву, я воткнул ему под сетку шлема пару веток с листьями, сорванных по дороге. Затем достал из кожаного мешочка кусочек обугленной коры пробкового дерева и начал расписывать ему лицо индейскими зигзагами. Для боевой раскраски всегда пользовались корой пробкового дерева. Потом кому-то в голову пришла мысль сделать грим для этих целей, и он заработал на этом миллионы.
Парни засмеялись, считая мои действия очередной шуткой, а Прошка недоуменно посмотрел на меня.
– Встань за тот куст!
Парень послушался и исчез из глаз.
– Всем все понятно?
Парни закивали: что ж тут непонятного – врага уничтожил, а самого даже не видно. Эх, еще бы порох бездымный и глушитель на ствол…
– Вы все мне очень дороги, не хочется терять никого из вас, – обратился я тогда к своим воинам. А чтобы не загордились, добавил: – В каждого столько денег вложено! Жаль будет, если пропадут…
Тем временем бандиты приблизились на бросок гранаты. Я еще раз взглянул на Ворона, но он, не отрываясь от прицела, коротко покачал головой: не вижу. Жаль, очень жаль. Черт бы побрал этого Говальда!
– Вали проводника!
А что, вполне удачное слово. Когда Ворон прикончит его, тот обязательно свалится с лошади. Может, Ворон и удивился новому слову, но виду не подал, плавно потянул спуск. Голова проводника дернулась и рассыпалась кровавыми брызгами. Пуля у штуцера не круглая, как у гладкоствольных ружей, а продолговатая. При большом калибре у нее получается совершенно убойная масса.
Следом грянул дружный залп: парни давно разобрали цели и сопровождали их стволами. Вот теперь пришла пора гранат. Я подковырнул пальцем залитое воском кольцо, дернул его и бросил гранату в самое скопление закрутившихся на месте от неожиданности бандитов. Затем туда же полетела вторая. Я не остался в одиночестве, во врагов уже летело еще несколько штук.
Не знаю, что они успели подумать при первых выстрелах, но потом все начало рваться с грохотом, дымом и визгом разлетающихся осколков. Бандиты бросились назад – сначала те, кто первым справился с обезумевшими лошадьми, затем и остальные. На земле осталось валяться полтора, если не все два десятка бандитов. Кто-то лежал без движения, кто-то корчился в предсмертных судорогах, кое-кто выл, прижимая руки к раненым частям тела. И, увы, опять пострадали несчастные лошади.
Это было наше первое применение гранат, и, должен признать, они оказались не хуже, чем предполагалось. Наши снаряды были отлиты из чугуна, с глубокой просечкой, размером с крупное яблоко и имели такой же запал, какой будет через много лет на детских новогодних хлопушках. Короткое горлышко с запалом заливалось воском для предотвращения попадания влаги внутрь корпуса. Замедлитель получился секунд на шесть, но ни у кого не хватало выдержки продержать ее в руках хотя бы две – все старались избавиться от гранаты как можно быстрее.
В спину спешивших покинуть страшное место бандитов раздались еще два ружейных выстрела – это Ворон спешил разрядить оба своих запасных ствола, один из которых оставил ему я.
Все, теперь можно перекурить и оправиться, пока мы их трогать не будем. С одной стороны, самое время броситься в атаку на отходящего противника, прижать его где-нибудь и уничтожить. Но лишние жертвы будут непременно – не стоит оно того, совсем не стоит. Участок земли между отвесными скалами и болотом совсем узкий, егеря уже пострадали от этого, и нам не следует повторять их ошибку. Будем ждать.
Бойцы сноровисто зарядили ружья и ждали дальнейших команд, а я припал к окуляру трубы, наблюдая за бандитами. Среди них хватало раненых, даже на расстоянии было заметно. Они остановились, когда обнаружили, что их никто не преследует. Ага, решили, что уже вне досягаемости наших пуль. Ну-ну.
