Инос была очарована. Она уверовала, что сенатор из тех людей, которые коечто знают о мрачных Хранителях и их тайных замыслах. Многое: из сказанного не было Для нее новостью, но уж очень давно ей хотелось услышать это из авторитетного источника.
– Как насчет Запада? – буркнул Азак, так и не дождавшись продолжения речи сенатора.
– Ааа! – протянул Ипоксаг и заговорил с еще большей опаской, чем раньше. – О колдуне Зиниксо мало что известно. Он – ровесник Тиффи и занял этот пост совсем недавно. Пока еще он ничем не привлекал ничьего внимания. После избрания он отказался от традиционного приветственного обращения Сената. Его не было и на утверждении регента.
Умолкнув, сенатор о чемто раздумывал, но все же решил продолжить рассказ:
– Гномы, как правило, очень недоверчивы – это у них в крови, а для Зиниксо осторожность, похоже, основа существования; во всяком случае, подозрительность у него возведена в превосходную степень. Литриан, без сомнения, ненавидит его, ведь эльфы и гномы не выносят друг друга. Когда Зиниксо сразил АгАн, Литриан и Олибино объединились и попытались покончить с гномом сразу же на месте.
Откудато с кресел раздалось предупреждающее покашливание, но худощавый сенатор даже не обернулся…
– Информация получена из авторитетнейшего источника, – успокоил труса Ипоксаг.
Для многих присутствующих известие о поединке колдунов действительно оказалось новостью, и весьма неожиданной. Сквозь маски вежливого внимания пробивалось неподдельное любопытство, терзавшее их обладателей. Утопая в кресле, Ипоксаг презрительно игнорировал эту бурю страстей.
– Так что колдун Запада не без причины опасается своих коллег. Союзницей Зиниксо может оказаться Блестящая Вода, но насколько верной своему слову она будет и как надолго хватит ее верности? Кто же станет полагаться на столь ненадежного союзника? Кроме того, – добавил сенатор в заключение, – у вас молодая и очень красивая жена, ваше величество. Мой совет тебе – не просить милости у Зиниксо. – Азак вспыхнул и бросил на Инос косой взгляд.
Ипоксаг слегка повернулся и глянул через плечо на остальных гостей, словно приглашая их вступить в разговор.
– Найдет ли ктонибудь ошибку в моих логических построениях? Я считаю, что частная беседа принесет больше вреда, чем пользы. Что скажете, господа?
Никто не собирался опровергать сенатора.
– Если просьба не годится, то чем лучше Призыв к Четверке? – насупив брови, спросил Азак. – Ты считаешь, мой случай безнадежен?
Инос оставалось только гадать, что заботит ее мужа, – то ли сам факт публичного обсуждения позорного проклятия, то ли опасения, что Хранители предпочтут Краснегар, а не Алакарну и прикажут джинну уехать в северное королевство и быть там мужем властительницы? Инос старалась заглушить в своей душе крошечные ростки надежды вернуться на родину. Клятва связывала ее с Азаком до самой смерти, и она, разумеется, безропотно смирится с мужемджинном; но быть женой Азаку в Краснегаре было бы гораздо легче, чем в Алакарне.
– Сомнителен, но не безнадежен, – утешал Азака Ипоксаг. – На Совет Четверки возложена особая ответственность. Если собрать их всех вместе, может быть, они вспомнят о своих обязанностях – бороться с использованием колдовства в политике. Все вместе они станут защищать не тебя, Азак, а Протокол, то есть самих себя. Ведь Протокол надежно защищает их друг от друга. Так что они вполне могут согласиться снять с тебя проклятие, вылечить твою жену и отправить тебя обратно в твое королевство. Сделать это для них – сущая безделица, зато сие деяние – великолепная демонстрация их магической силы и беспристрастия. Эшло, что обо всем этом – скажешь ты, каково твое мнение?
– Ваш план безупречен, достойный сенатор, – подал голос тот. – Я думаю, что такой ход даст нужный результат. Коллективно они частенько покрывают мелкие грешки друг друга.
Коренастый вельможа, к которому Ипоксаг обращался как к Боджи, кашлянул, прочищая горло, и добавил:
– Регент проведет голосование, если они заартачатся.
Сенатор и несколько других гостей заулыбались; пряча свою веселость в кулачок, они вспомнили какуюто дворцовую сплетню, которую не сочли возможным разглашать.
– Тебя тоже нужно представить, – обратил свой ясный взор к Инос сенатор, – и по возможности скорее. Неужели ты не осознаешь, в какой ты опасности, даже здесь, сейчас?
– Ээ… нет! – промямлила потрясенная Инос. А онато успокоилась, пребывала чуть ли не в эйфории! Как некстати она расслабилась, но ведь за последние несколько месяцев она так измучилась…
Ипоксаг сочувственно улыбнулся.
– Хранитель сообщил, что ты мертва. Как только ты появишься публично, он будет ославлен в лучшем случае как дурак, а в худшем – как лжец.
Онемев, потрясенная Инос смогла лишь кивнуть. Она только сейчас осознала, насколько была слепа.
– Так что чем быстрее мы покажем тебя живую, тем лучше. Как ты думаешь, знает ли Калкор о предсказании в волшебном окне?
– Достойный сенатор, откуда же ему знать то, что видела я?
– Ммм. – Сомнением дышало не только лицо, но все существо сенатора. – Боюсь, что он всетаки знает. – Ипоксаг потер пальцами подбородок, хоть никакой бороды там не было. – Сегодня он сказал коечто… Он ждал поединка, но не с троллем, а дуэль с Анджилки явилась для него неожиданностью. Может быть, о пророчестве рассказала ему Блестящая Вода? Он – один из ее ставленников. Колдунья – гоблинша, и это объясняет ее пристрастие к любованию страданием и смертью. Ты абсолютно уверена, что Рэп мертв? – Глаза сенатора впились в нее, как две рапиры.
Инос молча смотрела на Азака. Отвечай сам на это, говорил ее взгляд.
– В ту ночь, когда мы уезжали из Алакарны, он был еще жив. Я видел его, достойный сенатор. Но тело его разъедала гангрена. Было бы невероятно предполагать, что сейчас он все еще жив. Он мог протянуть еще дватри дня не больше.
По крайней мере, джинн был не настолько лицемерен, чтобы изображать сожаление по покойному. Но сенатор, пристально всматриваясь в султана, наверняка догадывался о чувствах Азака к человеку, испортившему ему свадьбу.
– Что ж, Инос, тебя необходимо представить ко двору, – насупился сенатор, – и не позже чем завтра.
– Для регента это будет большим сюрпризом, – кашлянул Боджи. – Я надеюсь, ты пошлешь ему записку, предупредишь его?
– Нельзя этого делать! – встревожился Ипоксаг. Он даже я завозился в кресле и поменял положение ног. – Если Олибино заподозрит, что Иносолан в Хабе, тогда она исчезнет из Хаба, и Боги знают, где она будет, живая или мертвая. Эшло, ты увидишь регента раньше, чем любой из нас. Оброни ему намек, что я готовлю корзину тухлых яиц, но не касайся подробностей. Ему достаточно мимолетного предупреждения, чтобы сориентироваться в ситуации.
