Глава 17. Расплата эльфийки
Огромные топоры троих гномов лишь вспороли воздух в том месте, где мгновением раньше был огненный портал. – Ушёл-таки, гад! – невольно вырвалось у чуть отставшего от троицы мастеров топора седобородого Орта. – И что обидно, мы ведь почти его достали! – вторил ему раздосадованный Горн Гранитный Кулак. – Хорош попусту языками трепать, – цыкнул на воинов Кагнерик. – Пойдёмте глянем, кого там наши стрелы изрешетили. Выполняя распоряжение старшего, гномы послушно развернулись и направились обратно по обильно орошённому ещё ярко полыхающей кровью следу удирающего демона. Добравшись до места обстрела, они заглянули за саркофаг, куда болты арбалетчиков отшвырнули тела двух неизвестных противников огромного демона. Каково же было их изумление, когда они там никого не обнаружили – только окровавленные обломки вырванных из ран болтов. – Нормальный ход! – ошарашенно пробормотал Тверд Камнекол. – Выходит, они выжили. – И куда-то свинтили, пока мы на демона отвлеклись, – подхватил Горн Гранитный Кулак. – Вопрос – куда? – мрачно добавил предводитель отряда и обеспокоенно заозирался по сторонам. – Одно могу сказать совершенно точно – склеп они не покидали, – заверил старшего Фулгаод Серый Зверь. – Я на выходе установил сигнальный маячок. Если бы ктото проник в склеп или попытался выйти из него, я бы сразу же почувствовал. – Да вон же они, вон! – закричал вдруг неразговорчивый Белун, указывая рукой на соседний саркофаг. – Не успели голубчики далеко отползти. А ну стоять! – В порыве азартного преследования арбалетчик первым бросился на спины удивительно живучих незнакомцев в чёрных плащах. За что тут же и поплатился. Взметнувшийся ему навстречу из-за складок плаща ближайшей распластавшейся по полу фигуры чудной алый клинок полоснул по открытому бородатому лицу, и умывшийся кровью гном беззвучно завалился на пол. – Берегитесь, братья! Это вампиры! – тут же последовало запоздалое предупреждение Фулгаода. – Гномы, к бою! – громыхнул призыв Кагнерика. И четвёрка воинов, опустив на лица глухие забрала, атаковала коварного врага. Раскрывшие себя вампиры тоже не сидели без дела. Памятуя об опасных гномьих болтах, они дружно атаковали второго арбалетчика. Но опытный Орт успел увернуться и уйти за широкую спину Тверда. Четыре алые сабли встретили три тяжёлых топора, и закипела яростная рубка. Откуда-то из глубин склепа в поддержку вампирам понеслись хорошо знакомые гномам зелёноперые стрелы. Беззащитный перед ними чародей поспешно укрылся за ближайшим саркофагом. Три первые стрелы тёмного эльфа звякнули о глухую броню бородатых воинов. А четвёртая отыскала-таки уязвимую цель.
Зелёноперые стрелы глазастая эльфийка приметила ещё на убегающем от её друзей-гномов демоне. Девичье сердечко тут же радостно забилось в предчувствии скорой встречи с любимым. Но верная данному гномам слову, она вскинула лук и послала в спину уже почти добежавшему до портала демону свою белопёрую стрелу. Выстрел оказался точным. Однако живучий демон устоял на ногах. Уже смертельно раненный, он всё же сделал последний шаг и сгинул в исчезнувшем вместе с ним портале. Оставив гномов вздыхать об упущенном враге, Ризидиэль медленно двинулась по проходу, заглядывая за каждый саркофаг. Хрип раненого Белуна и последовавший за ним звон стали, вдруг раздавшиеся у неё за спиной буквально через несколько секунд, вынудили её прервать поиск Лезля и броситься на помощь союзникам. Полетевшие в поддержку вампиров длинные эльфийские стрелы с зелёными перьями открыли местоположение затаившегося в глубине склепа лучника. Прикрывая своих, Орт вскинул свой скорострел, но подбежавшая эльфийка, встав перед арбалетчиком, своим телом заслонила любимого от уже нацеленных на его укрытие болтов.
– Эй! Ну-ка в сторону! – зло рявкнул на неё Узкий Глаз.
– Нет! Его нужно захватить живым! – торопливо зашептала девушка. – Потому что…
И в этот миг четвёртая стрела тёмного эльфа отыскала наконец уязвимую жертву, по самое оперение войдя в открытую спину девушки. Окровавленный наконечник вышел из левой груди Ризидиэль, и с него тонкой струйкой закапала ярко-красная кровь. Девушка удивлённо охнула и, покачнувшись из стороны в сторону, нырнула вперёд, в крепкие руки старика Орта, который, чтобы подхватить эльфийку, был вынужден выронить на пол свой убойный скорострел.
– Эх, дурёха, ну что ж ты наделала, – растерянно запричитал гном. – Он же был у меня на прицеле! Не дала гада кончить, а он вон как тебя отблагодарил. Но ничего, потерпи, сейчас Серый Зверь твою рану посмотрит. Он тебя выходит, можешь не сомневаться!
– Не нужно тащить… оставь… – преодолевая ужасную боль, сквозь зубы зашипела в ответ эльфийка, – рана смертельна… я знаю… Прошу… пообещай, что не станешь его убивать.
– Такому нет прощения! – набычился гном.
– Умоляю… исполни волю умирающей.
Тёмный эльф стрелял практически не глядя, полностью положившись на своё мастерство искусного лучника и чудесную способность зачарованных стрел самостоятельно находить уязвимые места в броне противника. После первого удачного попадания из стана врагов раздался удивлённый болезненный женский стон, от знакомых интонаций которого у тёмного внутри всё сжалось и словно пелена спала с глаз. Прекратив стрельбу, Лезль внимательно пригляделся к теснящим вампиров гномам и, к немалому своему изумлению, увидел среди них эльфийку, из спины которой немым укором ему торчало зелёное оперение его стрелы. Подстреленная девушка бессильно рухнула на руки седобородого гнома. В падении её немного развернуло, и Лезль смог частично рассмотреть её лицо. Увиденное лишь подтвердило чудовищную догадку – он только что собственноручно подстрелил свою любимую, ту самую из приоткрытого Мортис воспоминания, чей образ до сей минуты был скрыт пеленой забвения. Но теперь сдерживающая память плотина рухнула, и ошеломлённого Лезля накрыло цунами воспоминаний. За считанные мгновения вся предыдущая его жизнь промелькнула перед глазами. Под занавес Лезль вспомнил, как убаюканный мечтами о скорой счастливой совместной жизни с обожаемой Ризкой влетел на своём верном Грылафе под зловещую чёрную тучу, как они с грифоном попытались искать спасения в лесу и как, уже почти скрывшись от бушующего ненастья на подвернувшейся лесной полянке, в итоге угодили под жуткую зелёную молнию. Эта молния переиначила его светлую сущность, сперва выбив из тела гордый эльфийский дух и вскоре вернув в изуродованное тело вывернутую наизнанку, равнодушную ко всему сущему душу тёмного эльфа. Мортис получила в его лице очередного преданного и исполнительного раба – действительно преданного, ведь даже теперь, когда перед ним открылась чудовищная правда его порабощения, он продолжал восхищаться своей госпожой, сумевшей так ловко подстроить ему ловушку. Но вид любимой с торчащим из груди кровавым наконечником его стрелы, корчащейся в смертельной агонии на руках неизвестного гнома, пробил сковавший душу лёд равнодушия. Не думая больше о вампирах, тёмный эльф швырнул на пол лук, безоружным выскочил из своего укрытия и со всех ног понёсся к умирающей эльфийке. Удерживающий её гном потянулся было за валяющимся в ногах скорострелом, но девушка что-то горячо зашептала ему на ухо, и седобородый, подняв всё же с пола своё грозное оружие, не стал стрелять. Подбежав к любимой, тёмный бесцеремонно отпихнул гнома и заключил Ризидиэль в объятия. – Но-но! Ты, образина! Прочь от неё свои паршивые хваталки! – оскорбился гном, вскинув скорострел. – А то сейчас живо от меня схлопочешь! Но его уже никто не слушал. Два любящих сердца наконец снова были рядом. Глаза светлого и тёмного эльфов встретились, и остальной мир вокруг на какое-то время перестал для них существовать. Верный данному эльфийке слову гном сдержался и не выстрелил, но и скорострела не опустил, продолжая держать опасного тёмного эльфа на прицеле. – Я… я… я не хотел, – давясь рыданиями, первым простонал Лезль. – Я… я не знал… Я даже забыл… о тебе… Ризка… Мне нет прощения!.. – Это не важно, – откликнулась любимая и провела маленькой нежной ладошкой по его изуродованной язвами и шрамами щеке. – Меня предупреждали, что так будет. Я знала, на что шла. И ни о чём теперь не жалею. Глупенький, ведь это же счастье увидеть тебя хотя бы перед смертью. И я счастлива. Слова довались умирающей эльфийке с трудом, из уголков рта сочились струйки крови, она тяжело и натужно дышала, при каждом выдохе на губах надувался и лопался кровавый пузырь, но, игнорируя жуткую боль, она продолжала улыбаться. – Да ты взгляни на меня, я же стал чудовищем! – в отчаянии простонал тёмный эльф. – Как ты можешь жертвовать своей бесценной жизнью ради встречи с таким уродом?! Признайся, ведь тебе противно прикасаться к моим гноящимся язвам. – Твой светлый образ хранится глубоко в моём сердце, – прошептала умирающая эльфийка. – Я вижу его сквозь все эти внешние уродства. Для меня в тебе нет ничего противного. Лезль не нашёл подходящих слов в ответ. Он молча смотрел в глаза своей умирающей надежде, и из его глаз катились невозможные для тёмного эльфа слёзы.
