– Я, Гваэй, властитель Нижних Уровней, являюсь Верховным Владыкой Квармалла – а вовсе не мой несчастный брат, чью обреченную душу мне искренне жаль. И у меня есть чары, спасшие мою жизнь от самых зловредных его чар, и у меня есть воитель, который сотрет его воителя в порошок!
Все были слегка устрашены этим, как казалось, магическим голосом, – все, кроме Хасьярла, который хихикнул, брызнув слюной, дернул рукой, а потом, словно он и его брат были детьми и один на один в комнате для игр, воскликнул:
– Лгун и лживая пискля! Женоподобный хвастун! Ничтожный шарлатан! Где же этот твой великий воитель?! Пусть он выйдет вперед! Прикажи ему показаться! Или признайся сразу, что он – всего лишь плод твоего скудного воображения! Ах-ха-ха-ха!
При этих словах все начали с любопытством оглядываться по сторонам, кое-кто задумчиво, а кое-кто – с опасением. Но когда ни одна фигура, и, уж конечно, ни одна воинственная фигура не появилась, некоторые из людей Хасьярла начали хихикать вместе с ним. Остальные последовали их примеру.
У Мышелова не было желания рисковать своей шкурой – по крайней мере, не с Хасьярловым воителем, который с каждой минутой выглядел все более страшным врагом, был вооружен топором, как Фафхрд, а теперь, по-видимому, выступал еще и в роли советника своего властелина – возможно, что-то вроде закулисного главнокомандующего, каким сам Мышелов был для Гваэя; однако у Мышелова возникло почти непреодолимое искушение увенчать свою победу главным сюрпризом.
В этот момент снова прозвучал потусторонний голос-колокольчик Гваэя, исходящий не из его голосовых связок, потому что они уже полностью сгнили, но созданный силой его бессмертной воли, выстраивающей в определенном порядке невидимые атомы воздуха:
– Из самых темных глубин, невидимый для всех, в самом центре зала…. Появись, мой воитель!
Это было слишком для Мышелова. Пока Флиндах говорил, Ививис снова натянула свою черную мантию с капюшоном, понимая, что ужас, вызванный ее маской ведьмы и девичьими формами, был мимолетным; теперь она снова стояла рядом с Мышеловом как его помощник.
Одним церемонным жестом, не глядя на нее, он вручил ей свой жезл и, подняв руки к вороту мантии, отбросил ее вместе с капюшоном назад, на пол; после этого он выхватил из ножен свистнувший в воздухе Скальпель и прыгнул вперед, пристукнув каблуками, на верхнюю из трех ступенек; пригнувшийся и свирепо озирающийся по сторонам, с поднятым над головой мечом, в серых шелковых одеждах с серебряными украшениями, он выглядел устрашающе, несмотря на маленький рост и на то, что на его поясе рядом с кинжалом висел еще и мех с вином.
В это время Фафхрд, который стоял раньше лицом к Хасьярлу, чтобы обменяться с ним последними перед боем словами, сорвал с головы свою красную маску-мешок, выхватил лязгнувший Серый Прутик из ножен и прыгнул вперед, так же устрашающе топнув при этом.
Потом приятели увидели и узнали друг друга.
Последовавшая за этим пауза была для зрителей еще одним свидетельством грозности каждого противника: один такой ужасающе высокий, другой – превратившийся в воителя из волшебника. Очевидно, они наводили друг на друга ни с чем не сравнимый страх.
Фафхрд отреагировал первым, возможно, потому, что все это время ему чудилось что-то навязчиво знакомое в манерах и речи Черного Волшебника. Он захохотал было смехом Гаргантюа, но в самый последний момент умудрился превратить этот смех в ревущий вопль:
– Обманщик! Болтун! Маг-недоучка! Вынюхиватель заклинаний! Бородавка! Ничтожная жаба!!!
Мышелов, который, возможно, был больше удивлен как раз потому, что отметил и отбросил сходство замаскированного воителя с Фафхрдом, теперь последовал примеру своего приятеля – и как раз вовремя, потому что он тоже чуть было не расхохотался – и загремел в ответ:
– Хвастун! Неумелый уличный забияка! Неуклюжий обхаживатель девушек! Бревно! Деревенщина! Большеногий!!!
Напрягшимся в ожидании зрителям эти колкости показались слегка слабоватыми, однако энтузиазм, с которым они преподносились, больше чем искупал эту слабость.
Фафхрд с топотом продвинулся еще на шаг, выкрикивая:
– О, я мечтал об этом мгновении. Я изрублю тебя от твоих толстых ногтей на ногах до твоего скисшего мозга!
Мышелов отскочил от наступающего Фафхрда, чтобы, спускаясь по ступенькам, не потерять преимущества в высоте; при этом он пронзительно выкрикивал:
– Вот лучший выход для моей ярости! Я выпущу из тебя вместе с кишками каждое твое лживое слово, особенно те, насчет твоих северных путешествий!
Потом Фафхрд воскликнул:
– Вспомни об Уул-Хруспе!
А Мышелов ответил:
– Вспомни о Литквиле!
И они сошлись.
Для большинства жителей Квармалла, Литквил и Уул-Хрусп могли быть и, без сомнения, были местами, где оба героя раньше встречались в бою, или полями сражений, где они дрались на противоположных сторонах, или даже девушками, из-за которых они вступали в поединок. Но на самом деле Литквилом звали Безумного Герцога города Уул-Хруспа; однажды, чтобы ублажить его, Фафхрд и Мышелов поставили крайне реалистичную и тщательно отрепетированную дуэль, которая длилась добрых полчаса. Так что те квармаллийцы, которые ожидали увидеть долгую и зрелищную схватку, не были ни в коей мере разочарованы.
Сначала Фафхрд нанес Мышелову три мощных рубящих удара, каждого из которых было бы достаточно, чтобы перерезать Серого пополам; но Мышелов парировал их в последний момент сильным и искусным ударом Скальпеля, так что Серый Прутик со свистом пронесся в дюйме над головой, исполняя резкую хроматическую песню стали, ударяющейся о сталь.
Потом Мышелов сделал три выпада в сторону Фафхрда, сопровождая их скользящим, как у летучей рыбы, прыжком и каждый раз уводя меч из-под ответного удара Серого Прутика. Но Фафхрду все время удавалось уклониться в сторону со скоростью, почти невероятной для такого большого тела, и тонкое лезвие, не причинив вреда, проносилось милю него.
Этот обмен ударами и выпадами был всего лишь прологом к дуэли, которая теперь перенеслась к бассейну высохшего фонтана и начала казаться по-настоящему бешеной – зрители были вынуждены не раз отступить назад; а Мышелов сымпровизировал, выдавив небольшое количество своего густого кроваво-красного вина, когда они с Фафхрдом оказались на мгновение прижатыми друг к другу в свирепой атаке, так что оба приятеля казались теперь серьезно раненными.
В Зале Призраков было три человека, которых не интересовал этот кажущийся шедевр дуэльного искусства и которые практически не смотрели на него. Ививис не была одной из них – она вскоре отбросила назад капюшон, сорвала с себя маску с ведьминым лицом, пробралась поближе и наблюдала за схваткой, криками подбадривая Мышелова. Ими не были и Брилла; Кевисса и Фриска – потому что, услышав удары мечей, девушки настояли на том, чтобы немножко приоткрыть дверь, несмотря на заботливые опасения евнуха; и теперь они все глядели в щель, одна голова над другой; Фриска, которая была посередине, испытывала настоящую агонию при мысли об опасностях, которым подвергался Фафхрд.
