А в это время Ививис подбежала к Мышелову, а Фриска – к Фафхрду, чтобы перевязать их раны; девушки были очень удивлены, а возможно, даже чуть-чуть раздражены, когда узнали, что никаких ран не было. Кевисса и Брилла тоже вышли из укрытия, и Фафхрд, обнимая одной рукой Фриску, протянул другую, испачканную красным вином, и мягко обвил ею талию Кевиссы, дружески улыбаясь девушке.
Потом снова прозвучал могучий приглушенный удар гонга, и два столба белого пламени на мгновение взметнулись к потолку по обе стороны от Флиндаха. В их свете стало видно, что вслед за ним по узкому коридору вошло множество людей, которые теперь стояли вокруг него: надежные охранники из рот Главной Башни, с оружием наготове, а также некоторые из личных волшебников Флиндаха.
Когда столбы пламени быстро опустились, Флиндах повелительно поднял руку и заговорил звучным голосом:
– Звезды, которые нельзя обманывать, предсказали судьбу владыки Квармалла. Все вы слышали, что эти двое, – он указал на раздробленные носилки, – объявили себя владыками Квармалла. Так что звезды удовлетворены вдвойне. И боги, которые слышат все наши слова, вплоть до каждого тишайшего шепота, и по ним определяют нам судьбу, – эти боги довольны. Остается только, чтобы я назвал вам следующего владыку Квармалла.
Он указал на Кевиссу и проговорил:
– Следующий через одного владыка Квормолла спит и растет в чреве этой женщины, жены Квормала, так недавно почтенного сожжением, погребальными жертвами, и похоронными обрядами.
Кевисса отпрянула, и ее синие глаза расширились. Потом ее лицо засияло.
Флиндах продолжал:
– Мне все еще остается назвать вам следующего владыку Квормолла, который будет наставником ребенка королевы Кевиссы, пока тот не достигнет зрелости, став совершенным королем и всеведущим волшебником, при котором наше подземное королевство будет отличаться постоянным внутренним покоем и простирающимся за его пределы процветанием.
С этими словами Флиндах завел руку за левое плечо. Всем показалось, что он собирается натянуть на голову, лоб и изуродованные пятном и бородавками щеки Капюшон Смерти, чтобы его речь стала еще более торжественной. Но вместо этого он схватил себя за короткие волосы на затылке и подтянул их вверх и вперед, и вместе с ними поднялся весь его скальп, а потом, по мере того, как он опускал руку вниз и вбок, вместе со скальпом слезла и кожа его лица, и под ней открылись слегка блестящее от пота, не имеющее никаких изъянов лицо, выступающий нос и полные, подвижные, улыбающиеся губы Квормала; ужасные, кроваво-красные с белым глаза мягко глядели на всех присутствующих.
– Я был вынужден ненадолго посетить Преддверие Ада, – объяснил он с торжественной, однако неподдельной отцовской фамильярностью, – пока другие были вместо меня владыками Квармалла и пока звезды посылали вниз свои стрелы. Это было лучшее, что я мог сделать, хотя при этом я потерял двух своих сыновей. Только так могла наша земля быть спасена от опустошительной междоусобной войны.
Он поднял для всеобщего обозрения обмякшую маску с пустыми, окаймленными ресницами отверстиями для глаз, пурпурным пятном на левой щеке и треугольником бородавок на правой и сказал:
– А теперь я прошу вас всех почтить великого и могущественного Флиндаха, самого верного Мастера Магов, который когда-либо был у короля и который одолжил мне свое лицо для этой необходимой военной хитрости и свое тело для сожжения вместо моего; восковая маска, изображающая мое лицо, закрывала переднюю часть его бедной головы, которая принесла мне в жертву все. Торжественно руководя своими собственными огненными похоронами, я отдавал дань уважения только Флиндаху. Для него были сожжены мои женщины. Вот это его лицо, сохраненное моим собственным искусным свежеванием и быстрым дублением, будет вечно висеть на почетном месте в наших залах, пока дух Флиндаха будет держать для меня мое место в Темном Мире по ту сторону звезд, Верховный Владыка там до моего прихода и вечно Герой Квармалла.
Прежде чем в толпе могли начаться аплодисменты или крики одобрения – что произошло бы не сразу, поскольку все были крайне изумлены, – Фафхрд воскликнул:
– О хитроумнейший король, я чту тебя и твое дитя столь высоко – а также королеву, которая носит его во чреве, – что я буду охранять ее каждую минуту, не отходя от нее ни на шаг, пока я и вот этот мой маленький приятель не окажемся далеко за стенами Квармалла – скажем, в миле от него – вместе с лошадьми, которые повезут нас, и с сокровищами, которые были обещаны нам двумя покойными королями.
И он, как и Квормал, сделал жест в сторону раздавленных носилок.
Мышелов собирался было бросить Квормалу несколько тонко запугивающих замечаний о своем собственном волшебном мастерстве и об испепелении Гваэевых одиннадцати волшебников. Но теперь он решил, что слова Фафхрда были достаточными и хорошо сказанными – если не считать оскорбительного замечания в его, Мышелова, адрес – и он промолчал.
Кевисса начала было вытягивать свою руку из руки Фафхрда, но тот совсем чуть-чуть усилил хватку, и она понимающе посмотрела на него. И действительно, она звонко обратилась к Квормалу:
– О господин мой муж, этот человек спас жизнь мою и твоего сына от злодеев. Хасьярла в кладовой Главной Башни. Я доверяю ему.
Брилла, вытирающий рукавом сорочки радостные слезы со своих глаз, поддержал ее:
– Мой дражайший повелитель, она говорит чистейшую правду, чистую, как новорожденное дитя или новобрачная.
Квормал чуть приподнял руку, упрекающе, словно подобные слова были излившими и немного не к месту, и, тонко улыбаясь Фафхрду и Мышелову, сказал:
– Все будет так, как ты сказал. Меня нельзя назвать скупым или непроницательным. Знайте, что это была не совсем случайность, что мои покойные сыновья в тайне друг от друга наняли вас, двух друзей, – которые тоже ничего не знали друг о друге – себе в защитники. Знайте также, что мне кое-что известно о любопытстве Нингобля Семиглазого или о заклятиях Шильбы Безглазого. У нас, волшебников-гроссмейстеров, есть…. но продолжать эту речь значило бы лишь разжигать любопытство богов, оповещать троллей и привлекать внимание беспокойной голодной Судьбы, хорошего понемногу.
Глядя в суженные глаза Квормала, Мышелов почувствовал, что радуется тому, что не стал лишний раз хвастаться: и даже Фафхрд слегка вздрогнул.
***
Фафхрд щелкнул кнутом над четверкой лошадей, чтобы заставить их быстрее протащить доверху натруженный фургон по черному, покрытому липкой грязью участку дороги, отмеченному глубокими колеями от тележных колес и следами бычьих копыт и удаленному от Квармалла на милю. Фриска и Ививис, сидящие рядом с Северянином, обернулись, чтобы как можно дольше помахать на прощанье Кевиссе и евнуху Брилле, которые стояли у крал дороги с четырьмя бесстрастными стражниками из Квармалла, в чьи руки они теперь были переданы.