Рядом скакал Охос, его обрамленное пушком лицо светилось от возбуждения.
Охос вытащил меч и отсалютовал им Абиварду, чуть не отрезав при этом ухо соседу, чего он даже не заметил. Младший брат Рошнани сказал:
— Мы перебьем их всех и перейдем вброд реку их крови!
Такие строчки пели трубадуры, странствующие из крепости в крепость, надеясь силой своих слов заработать себе ужин. Взрослые мужчины, знающие, что такое война, улыбались, глядя на них, и наслаждались стихами, не воспринимая их всерьез. К сожалению, Охос не был взрослым, он был даже несколькими годами моложе Фрады. О полях сражений он знал только по песням трубадуров — до того, как хаморы начали свои набеги на его надел.
Тут Абивард перестал беспокоиться о судьбе своего юного зятя и начал беспокоиться за себя. Навстречу по плоской равнине двигалось войско Смердиса, приближаясь быстрее, чем Абивард считал возможным. Впереди реяло львиное знамя Макурана. Рядом с Абивардом Шарбараз пробормотал:
— Вот оно, проклятье гражданской войны: у обеих сторон один и тот же символ.
— Воистину, — подтвердил Абивард, хотя слова эти сейчас, в миг стремительно приближающейся битвы, показались ему слишком философскими. — Что ж, если они сами не понимают, что поддерживают не того, придется им показать.
Наступающие войска выглядели достаточно решительными. Абивард глубоко вдохнул и воинственно закричал:
— Шарбара-а-аз!
В одно мгновение этот клич подхватило все войско. Он утопил в какофонии ненависти все сигналы, которые пытались подавать командиры и музыканты.
Наконец-то знать северо-запада и их вассалы получили возможность поквитаться с человеком, который украл не только трон, но и их деньги — и отдал их варварам, убившим их родственников, но при этом не удержал этих варваров от набегов на их земли, как обещал.
Неизбежно навстречу понесся ответный клич: «Смердис!» И столь же неизбежно он прозвучал для Абиварда, который отнюдь не был беспристрастным наблюдателем, слабым и жалким. Он не понимал, как люди могут до сих пор жертвовать жизнью ради правителя, который оказался вором и лжецом.
Однако они поддерживали Смердиса как могли. Полетели стрелы; блистающей волной опустились наконечники копий. Абивард выбрал мишенью одного из воинов в противостоящей шеренге и пустил коня во весь опор.
— Шарбараз! — вновь закричал он.
С оглушительным металлическим лязгом два войска сошлись. Абивард промахнулся — его мишень ушла в сторону, чтобы схлестнуться с кем-то еще. По щиту Абиварда скользнуло копье. Его удар отдался в руке до самого плеча. Если бы удар был прямым, он мог бы свалить его с коня.
Главное достоинство копейщика — сила, которую он может вложить в свой удар благодаря весу и скорости атакующего коня. Когда после первого удара инерция движения потерялась, бой превратился в свалку — каждый колол копьем, махал мечом, старался так направить коня, чтобы свалить с ног коня противника и его самого, а затем без труда добить.
Шарбараз сражался в самой гуще, орудуя обломком копья. Он ударил одного из противников по голове сбоку. Хотя на том был шлем, удар оглушил его. Шарбараз снова ударил его, на сей раз прямо в лицо. Залившись кровью, противник выпал из седла — если он остался жив после этих двух ударов, то все равно будет мгновенно затоптан. Шарбараз издал торжествующий крик.
Абивард попытался пробиться к своему монарху. Если законный Царь Царей падет, битва, даже победоносная, обернется окончательным поражением. Он уже пробовал отговорить Шарбараза сражаться в первых рядах — с тем же успехом можно было бы уговаривать луну не расти и не опадать в течение месяца.
С криком «Смердис!» воин в доспехах вклинился между Абивардом и Царем Царей. Должно быть, этот воин потерял свое копье, или оно оказалось разрубленным на мелкие и потому непригодные кусочки. Он рубанул по древку копья Абиварда своим мечом. Посыпались искры — меч со звоном ударился о железную пластину, приделанную к древку как раз на такой случай.
Абивард отвел копье назад и ткнул им. Противник увернулся и вновь ударил по копью. Теперь они сошлись вплотную. Абивард попытался ударить соперника в лицо заостренным шипом в центре щита. Спустя мгновений он мог считать себя счастливчиком, не получив такой же удар.
Он, как и сторонник Смердиса, ругался, уворачивался и наносил удары, пока кто-то — Абивард так и не узнал кто — не подсек коня противника. Когда конь с громким ржанием встал на дыбы, Абивард проткнул всадника копьем. Тот тоже заорал и продолжал кричать после того, как Абивард выдернул из него копье. Его агонизирующий крик был еле слышен среди криков торжества и ненависти, которые стеной висели над полем брани.
— Интересно, как идет бой, — пробормотал Абивард. Он был слишком занят, стараясь остаться в живых, чтобы чувствовать ход сражения в целом. Продвинулся ли он вперед после того, как был остановлен его первый натиск, или же отступил вместе с другими сторонниками Шарбараза? Он не мог этого сказать. В этот миг даже пробиться к законному Царю Царей казалось достаточно сложно.
Когда же он наконец оказался рядом с Царем Царей, Шарбараз крикнул ему:
— Как наши дела?
— А я надеялся, что это знаешь ты, — в легком смятении ответил Абивард.
Шарбараз поморщился:
— Оказалось не так просто, как мы надеялись. Что-то не больно они рвутся дезертировать, а?
— Что ты сказал, величайший? — Абивард не расслышал всего сказанного — он усердно отбивался от одного из копейщиков Смердиса. И только когда тот неожиданно отступил, он смог вновь обратить внимание на Царя Царей.
— Ладно, ничего, — сказал ему Шарбараз. К этому моменту Царь Царей давно потерял копье, а меч его обагрился кровью. Наступило редчайшее мгновение с тех пор, как Абивард познакомился с ним: Царь Царей не знал, что делать дальше.
Упорное сопротивление, которое оказывали воины Смердиса, похоже, озадачило его.
Но тут, как только он отдал приказ к очередной атаке, на левом фланге войска Смердиса раздались дикие, исполненные ужаса крики. Одни кричали: «Измена!», другие — их было больше — вопили: «Шарбараз!» Они обратились против воинов, все еще верных Смердису, и атаковали их вместе с войсками Шарбараза.
Когда левый фланг охватил хаос, войско Смердиса стало быстро разваливаться. Воины в центре и на правом фланге, увидев, как изменилось их положение, либо побросали оружие и сдались, либо бросились бежать. То тут, то там самые упорные отряды арьергарда жертвовали собой, чтобы их товарищи могли уйти.
— Прижать их! — закричал Шарбараз. — Не дать им уйти! — Теперь, когда стратегия лобового удара оправдалась, он вновь почувствовал себя в своей стихии, побуждая своих воинов сделать победу сколь возможно полной.
