— Погоди, но ты ведь распустил свой клан?
— Как распустил клан? — продублировал я вопрос.
— А вот так, он мне больше не интересен. Решил для себя, что создам новый, с другой политикой и приоритетами, — Максим подмигнул мне и улыбнулся, — с этой целью, собственно большинство нажитых непосильным трудом запасов оставил себе.
— Да, братка, у тебя и так врагов хватало, а после такого даже не знаю, кому больше защита нужна — тебе или отцу.
— Ай, фигня, все нормально будет, — отмахнулся младший, — если нет идей лучше, погнали, заберем все из банка, заодно и из доспехов чего-нибудь подберем. У меня так широкий выбор.
— Хорошо, как временная мера сойдет, пока решаешь свои дела, но потом все равно переезд? — обратился ко мне Санька.
— Ладно.
— Отлично, тогда в путь.
Сыновья поднялись с места и направились к выходу. Я тоже поспешил за ними, но старший меня тут же остановил.
— Нет, отец, ты остаешься тут, пока мы не вернемся. Это недолго, поэтому просто посиди и подожди нас, хорошо?
— Ладно, ладно, сижу, — не стал я спорить.
— Пообещай, что никуда отсюда не выйдешь до нашего возвращения.
Вот же жук, у матери научился?
— Обещаю.
— Мы скоро.
Дверь закрылась, и я остался один. Пожалуй, самое время, чтобы подумать, куда двигаться дальше, во всех смыслах.
По опустевшим улицам куда-то двигалась фигура в широкой накидке болотного цвета. Но даже через плотный материал угадывались привлекательные изгибы женской фигуры. Незнакомка очень спешила и постоянно озиралась по сторонам на малейший шум. Наконец она подошла к крыльцу, оплетенному лозами причудливого растения, которое создавало нечто вроде небольшого интимного коридорчика перед дверью, и еще раз оглянулась.
Вокруг царило полное уныние и запустение, казалось, будто по этим мощеным улочкам уже очень давно не ступала нога человека, хотя, еще утром всюду кипела жизнь. А сейчас же, в гнетущей тишине ветер гнал понизу разный мусор и опавшую пожухшую листву. Где-то вдалеке противно скрипели петли, а свозь свинцово серые тяжелые тучи не проникало даже малой крохи солнечного света. И ни одной живой души, даже мышей не было, хотя в этом районе города их можно было увидеть довольно часто.
— КАР-Р-Р! — неожиданно раздалось над головой незнакомки, и та вздрогнула от испуга, отступив назад и подняв голову вверх.
На козырьке крыльца сидела облезлая ворона с лысой головой и мутными глазами и внимательно смотрела на девушку.
— Кыш!
— КАР-Р-Р! — не унималась обезображенная птица.
Тогда незнакомка подобрала с земли небольшой камень и метнула в противную ворону:
— А ну кыш, говорю! Раскаркалась тут!
Запущенный снаряд ушел чуть ниже, но нужный эффект возымел. Птица неохотно взмыла вверх и, еще раз угрожающе каркнув напоследок, скрылась из виду.
Убедившись, что никого нет рядом, девушка отворила дверь и зашла внутрь. В небольшом, но уютном помещении приятно пахло жасмином, ромашкой и прочим дурманящим разнотравьем. Всюду на многочисленных полках стояли затейливые склянки и банки, а к потолку были подвешены пучки тех самых трав, что благоухали на всю лавку.
Незнакомка быстро прошла через все помещение за прилавок и, подняв половик, оголила неприметный люк в полу. Сделав усилие, она открыла его и спустилась вниз.
— Fiat lux!
Над головой девушки загорелся маленький голубой огонек, осветивший узкий невысокий коридор. Протяженностью он был всего около тридцати шагов и заканчивался глухой каменной кладкой.
— Occultum aperiret.
Стена сначала дрогнула, а затем её часть отъехала в сторону, открыв секретный проход. Еще десяток шагов и еще одна, но уже абсолютно обыкновенная дверь, которая легко поддалась и вела в комнату, из которой тут же послышался звук обнажающейся стали, а затем мужской голос:
— Анаэль! Наконец-то! Мы уже начали волноваться. Почему так долго? Что-то случилось?
Высокий мужчина, одетый в серые лохмотья, поспешил к девушке.
— Блуждающие… — тяжело выдохнула та.
Наконец она в безопасности. Ушедшее нервное напряжение сменилось сильной моральной усталостью.
— Что?! — послышался дружный возглас пяти мужских голосов. — Где?
— Они уже ушли, — поспешила Анаэль успокоить присутствующих.
— Что-то зачастили эти отродья, — тревожно произнес седой мужчина со шрамом на щеке, одетый все в те же лохмотья, — какое это появление за последние дни? Третье? Четвертое? И такое происходит во многих городах, судя по донесениям братьев. Не к добру, ох не к добру!
— Это было не простое появление, они напали на город, их были десятки…
Девушка принялась рассказывать о произошедшем, а странная братия сидела и слушала ее не перебивая, лишь иногда раздавался хруст костяшек сжимающихся кулаков. По глазам было видно, как ненависть закипала в их сердцах и рвалась наружу.
— … Мы заперлись в храме семиликого, но они проникли и туда… — голос Анаэль задрожал, и она, запнувшись на полуслове, замолчала. Страх снова поднялся из глубин сознания. Кончина казалась неминуемой, осязаемой. Смерть — это всегда ужасно, а смерть от костлявых рук Блуждающих, рассказывают, обрекает душу убиенного на вечные муки, что, в конце концов, превращает тебя в такое же чудовище.
Анаэль бережно усадили за стол и налили воды.
— Как же тебе удалось выжить? — поинтересовался один из мужчин.
— Дрогар, ты что, ослеп? Не видишь, что ей тяжело об этом говорить? — возмутился тот, что первым встретил девушку у дверей.
— Я в порядке, Торн, все хорошо, — аккуратная женская рука нежно прикоснулась к грубой мужской кисти, крепко сжимающей рукоять висящего на поясе меча. — Незнакомец, — произнесла Анаэль уже глядя на остальных, он спас всех нас.
Девушка перевела свой взор на Торна.
— Это был он, я уверена, тот самый человек, о котором ты рассказывал.
В чистых голубых глазах мелькнул огонек надежды.
— Кто он? Как спас? — один за другим посыпали вопросы.
— Просто перебил, перебил их всех!
— Вздор! — возмутился черноволосый коренастый детина. — Этого не может быть!
— Я лично видела, как десяток Блуждающих сгинули от его клинка! И один Падший!
— Падший?! Ха! Ни одному смертному не под силу такое! Даже «дети другого мира» бессильны против таких врагов!
— Может, ты хочешь сказать, Лагнар, что я лгу или мне все это причудилось?! И остальным в храме то же?
— ХВАТИТ! — властно рыкнул седой человек со шрамом, подкрепив свою «просьбу» ударом кулака о столешницу.
