— Ты хотела узнать у меня, не влюблен ли в тебя директор?! Да я не могу представить даже, что он может писать что‑то, кроме служебных записок и научных работ, а ты говоришь мне про нежные письма… — Тедди немного помолчал, а потом задумчиво сказал: — Хотя, с другой стороны, он всё‑таки мужчина, а ты — очень хорошенькая девушка, так что почему бы и нет?…
— Тедди, я серьезно!
— И я серьезно, — было видно, что Тедди окончательно оправился от первого потрясения и теперь пытался переварить то, что сказала ему Лили. — На самом деле, если допустить, что директор способен в кого‑то влюбиться, то ты — очень подходящая кандидатура. Ты умная, и ты всегда была… как бы это выразиться… очень серьезной, что ли? То есть ты рассуждаешь, как взрослый человек. Вряд ли его могла бы заинтересовать какая‑нибудь не в меру весёлая кокетка или жеманная красавица. Я думаю, что если он тебе действительно пишет какие‑то письма, то это не просто так.
Лили задумчиво смотрела перед собой.
— Знаешь, когда он застукал нас с Саймоном у озера, он жутко разозлился.
— Ну, он вообще всегда был «блюстителем порядка» и не терпел нарушения правил…
— Нет, тут было другое. Он выглядел как человек, которого оскорбили, нанесли личную обиду. То место, где мы с Саймоном сидели… это очень красивое место, и Снейп сам показал мне его. И было похоже, что он как будто бы ревнует.
— Снейп водил тебя прогуляться вокруг озера? — Люпин честно старался ничему не удивляться, но, похоже, у него это плохо получалось.
— Нет, не совсем. Это вышло как‑то случайно… Не важно! Важно, что он был зол именно на меня. Он отменил мои дополнительные уроки, а потом, по–моему, жалел об этом…
— Да у вас там, похоже, настоящий роман — с ревностью, ссорами и примирениями! Обалдеть! — Тедди рассеянно взъерошил волосы.
— Вот именно. Похоже на то… Только я уверена, что он мне никогда ни в чем не признается. Побоится получить отказ, да и вообще… Как ты думаешь, Тедди? — Лили умоляюще посмотрела на Люпина, как будто он мог как‑то повлиять на директора.
— Да я теперь вообще не знаю, что и думать… Но, похоже, ты права. Он и так, наверное, считает, что зашел слишком далеко. Вообще‑то он в последнее время действительно стал каким‑то странным. Как будто все время думает о чем‑то постороннем. Может, он и вправду влюблен в тебя?
— Знаешь, Тедди, я ему написала письмо… и завтра вечером мы встречаемся у него дома.
— Ты имеешь в виду, в Хогвартсе? — уточнил Тедди.
— Нет, у него есть дом, принадлежавший ещё его родителям. Он там давно уже не появлялся, но я знаю — он мне немного рассказывал о своем детстве, — Лили кивнула в ответ на очередной удивленный взгляд Люпина. — Как думаешь, у меня есть шанс?
— Ты что, собираешься вот так прямо пойти и сказать ему: «Директор, я вас люблю»?
— Не смей надо мной смеяться! — Лили неожиданно разозлилась. — Ты же только что сам сказал, что он никогда не сделает первый шаг. Значит, его должна сделать я.
— А если ты ошибаешься? Если ты неправильно его поняла?
— Значит, я буду выглядеть полной дурой…
— Я не про то. Я имею в виду — что, если ты ему напоминаешь… ну, понимаешь кого… Все же знают, что он был в неё влюблен, и дядя Гарри часто говорил, что ты на неё похожа…
— Я думала об этом, — вздохнула Лили, — но мне всё равно. Пусть даже так. Мне кажется, я могла бы сделать его жизнь не такой одинокой. По крайней мере, попробовать… Тедди, я ведь имею право так поступить?
— Право? — Тедди рассмеялся. — Конечно же, ты имеешь право любить кого хочешь и сказать о своей любви… Если всё будет хорошо, то замолви и за меня словечко?
— В смысле? — оторопело переспросила Лили.
— Ну, если директор тебя тоже любит, он ведь женится на тебе? Что ему помешает? Тогда и мне не придется бросать Хогвартс. Профессора обычно не имеют семьи, а Виктуар уже меня замучила своими вопросами. Так что мне приходится выбирать между Хогвартсом и Вики. А если директор сам будет женат, то и мне, наверное, разрешит сохранить работу после свадьбы, — закончил объяснять Люпин.
— Тедди, ты думаешь только о себе! — возмутилась Лили.
— Ладно, извини. На самом деле, ты молодец; ты смелая, добрая и красивая. И умная. А для него это, я думаю, очень важно. И ты любишь его. Если ему этого мало — то он дурак, и пусть дальше сидит один в своем подвале.
— Тедди, — с упреком сказала Лили, — ты же понимаешь, что это не так просто… Но всё равно, спасибо за поддержку… Если у меня ничего не выйдет, ты будешь вытирать мне слёзы? — печально улыбнулась она.
— Конечно, мы же друзья! — ответил ей Люпин.
— А если всё получится, ты вставишь за меня словечко перед папой и мамой? Им всё это, наверное, очень не понравится…
— Конечно, мы же друзья, — повторил Люпин и потрепал её по плечу.
— И никому не говори! — напомнила ему Лили.
— Да мне всё равно не поверят! Если бы я не знал тебя, я бы и сам решил, что это розыгрыш.
— Нет, Тедди, — снова вздохнула Лили, — всё всерьез… Ладно, иди, а то Вики будет ревновать. И спасибо за то, что выслушал меня!
Тедди ушел, а Лили ещё долго сидела в тишине, с трудом заставляя себя думать о чем угодно, только не о том, что случится завтра.
– 7 –
Получив письмо Лили с просьбой о личной встрече, Снейп был окончательно выбит из равновесия. Он гадал, чем могло быть вызвано её желание и почему она просила, чтобы о встрече никто не знал. В голову ему лезли предположения, одно нелепее другого. То он думал, что Лили попала в беду и нуждается в его помощи, то опасался, что она собирается выйти замуж и решила сообщить ему об этом, как другу. Снейп даже предположил, что она хочет попросить у него денег. Конечно, он был готов сделать для неё всё, что угодно, но почему‑то его преследовала мысль о том, что она просто хочет увидеть его.
Дом в Паучьем тупике был единственным гарантированно безлюдным местом, которое пришло ему в голову, и именно поэтому он предложил его для встречи. Правда, наутро он уже раскаивался в своем решении, вспоминая это мрачное заброшенное жилище.
Снейп никогда не любил свой старый дом и после смерти матери бывал здесь крайне редко. Тут и раньше было сыро, темно и неуютно, а теперь и подавно: всё давно обветшало, мебель рассохлась, а обои на стенах местами отставали. Теперь Снейп стоял посреди убогой гостиной и удрученно смотрел на результаты попыток придать помещению хоть сколько‑нибудь жилой вид.
Сперва он пытался справиться сам, не желая посвящать в свои планы никого, даже эльфа. Но его опыт использования хозяйственной магии был величиной, недалеко отстоящей от нуля. Всю свою жизнь он провел в Хогвартсе, где всю работу подобного рода выполняли домашние эльфы. Он с трудом вспоминал то, чему его учила в детстве мать, сама не слишком любившая работу по дому, и на ходу додумывал то, чего никак не удавалось вспомнить. В конце концов он всё‑таки позвал Винки, которая помогла ему убрать пыль, грязь и паутину, скопившуюся здесь за долгое время по углам, отмыть окна, почистить мебель и разобраться с немногочисленной посудой. Но даже после этого комната имела не слишком‑то гостеприимный вид. Мебель как была, так и осталась старой и неудобной; низкий потолок по–прежнему делал комнату похожей на склеп, а в воздухе, как и раньше, витал неизживаемый запах сырости и пыли, впитанный старинными фолиантами, стоявшими на книжных полках.
